Вожак младшей стаи - Сергей Калашников

Через горы шли звериными тропами, чутко всматриваясь в каждый куст, каждый камень. Не перечесть, сколько комьев земли и палок было запущено в подозрительные места. Встречались участки, которые проходили попеременными продвижениями части группы под прикрытием остальных — практически перебежками. Нависающие скалы или склонившиеся над проходом ветви деревьев вызывали невольное опасение — не затаился ли там кто, подстерегающий добычу из засады.

Неважно обстояли дела и с пропитанием — на каменистых почвах росло куда меньше съедобного. И охотиться было сложно. Варили каши из прихваченных в дорогу круп, но много ли унесут в своих рюкзачках прожорливые детки? День продержались на батончиках из мюсли, ещё день жевали вяленый сыр из рюкзака воспитателя, а там и перевал остался позади — вышли в заросшие густыми лесами предгорья. Тут в брошенном геологами вагончике остановились передохнуть и подкормиться рыбой — в небольшой речке просто кишело от пришедших на нерест… признанный авторитет в этом вопросе Спит назвал этот вид хариусами.

Кроме того, неутомимые Грачата отыскали маниок. Всей толпой накопали корней, отмыли их и в шестнадцать ножей искрошили всё в мелкую соломку, которую тонким слоем уложили сушиться в тени.

Отыскали и спелые орехи, но это уже были мелочи. Икра, рыба во всех видах, развешанные для провяливания балыки — детки больше не собирались испытывать проблем с продуктами и единодушно потребовали днёвки для завершения начатых заготовок — на следующий день планировалась большая стряпня из маниока, для чего заранее готовили ступу с пестом и разыскивали широкие плоские камни. Макс и Алинка, стоявшие на карауле, застрелили серого амфициона, нагло попёршего к лагерю.

Ночь. Внутри вагончика безопасно — его деревянные стены достаточно крепки, чтобы противостоять проискам любого ночного охотника. Детки сбились в кучу на нарах — прохлада, опускающаяся здесь в горах, научила их ценить простое человеческое тепло сильнее, чем личное пространство. Прижаться друг к другу и объединить одеяла для них теперь также просто, как высморкаться без носового платка.

На столике под окном горит огонёк старой, оставшейся от прошлых хозяев лампы, для которой и горючее нашлось в большой металлической канистре. Фёдор подтыкает одеяла и поправляет подушки. Отчаянные парни и бедовые девицы сладко спят, утомлённые нелёгким переходом и хлопотами по добыванию пищи.

Оп! Ева выбралась из-под покрывала и принялась обуваться.

— Ты куда?

— Кому-то плохо, — и взмах рукой в непонятном направлении.

Фёдор взял десятку и опоясался патронташем.

— Я с вами, — это Макс вскинулся. Минута, и он тоже готов выступить в неизвестность, в непроглядную темноту ночи.

Видно что Ева колеблется. Она делает «сложное» лицо и произносит:

— Нет, Максим. Ты не готов подчиняться, а Нах-Нах — готов.

— Запрёшь за нами дверь и дождёшься, когда вернёмся, — пытается мирно разрулить ситуацию воспитатель.

Физиономия мальчика принимает упрямое выражение:

— Да, — это короткое слово из его уст звучит совершенно неожиданно. — Посторожу.

Девочка выскальзывает за дверь и невесомым полушагом-полубегом уверенно направляется прямиком в сторону зарослей, нависших над речкой. Фёдор следует за ней в двух шагах — у него богатая практика в подобных «прогулках» с Мелкой. Но сегодня значительно темнее, чем бывало обычно во время подобных вылазок с супругой. Зато идти недалеко и немного помогает свет из окошка вагончика.

— Вот здесь кому-то плохо, — девочка ныряет в заросли.

Федька следует за ней, натыкаясь на ветки. Впрочем, сильно углубляться не пришлось — маленькое детское тельце неожиданно охватывает его за шею и доверчиво прижимается к груди.

Полшага назад, ещё шаг. Ева уже тоже рядом:

— Малыш и успокаивается, и тревожится, — поясняет она. — Ему стало не так страшно, но непонятно.

— Прислушайся! Он явно потерял маму — не чувствуешь ли, чтобы его кто-нибудь искал?

Девочка старательно крутится во все стороны, словно вглядываясь в окружающее внутренним взором, а потом отрицательно качает головой.

Тихонько поскреблись в дверь, ответили на вопрос Максима о том, кто это — что это они, и вошли в балок. Тут заметно теплее.

Принесённый детёныш — не человек. Его можно было бы принять за обезьяну, но приматы на планете живут значительно севернее в экваториальной зоне. Да и ушки у этого ребёнка больше похожи на кошачьи. Уж не от группы ли Седого он отбился? Тот ведь говорил, что у него нынче группа маленьких.

— Как тебя зовут? — Ева уже пристаёт к «ребёнку» с расспросами. Но тот как-то неразборчиво отвечает, словно кошка, беззвучно открывающая рот. Макс с интересом рассматривает странную ладошку неизвестного — острые коготки, слегка выглядывающие между чувствительными тонкими пальцами, то и дело прячутся в перепонке, похожей на лягушачью.

Федька размышляет — доставать ли из рюкзака пакетик сухого молока, чтобы приготовить смесь для кормления малыша. Или… нет, он уже понял, что это ребёнок Идалту.

Вызвал Минатора. Ответили сразу.

— Нах-Нах на связи. Контакт с Идалту, экстренно.

— Системный дежурный Зяблик, — визоры мгновено спроецировали заспанную мордашку знакомого молодого Идалту — брата по Улью, приёмного сына их Царицы.

— Вашего племени детёныш? — Нах-Нах переключил передачу изображения на внешние камеры и показал, как Ева, Макс и незнакомец забираются в кучу деток, пригревшихся на нарах.

— Мямлик! — восклицает системный дежурный. — Мы же его по всей станции разыскиваем! Не выключайся! Ага, взял координаты. Сейчас за ним матушка прибудет.

И связь отрубилась.

«Системный дежурный Заблик, — подумал про себя Фёдор. — Какой-то он весь из себя в капочку. Точно! Сын Дерева, но не Дерево — по классификации мегакотов».

Ждать мамочку Мямлика пришлось недолго — входная дверь балка вместе с косяками и собственно дверной коробкой внезапно исчезли одновременно с коротким резким звуком и, в то же мгновение, огромная разъярённая кошка сжала передними лапами Федькино горло.

— Где он? — прошипела встревоженная мамаша.

Поскольку, дыхание было надёжно перекрыто, оставалось только показать глазами на нары, где продолжали спать детки.

После этого Нах-Наха перестали душить, и женщина-идалту разом сделалась какой-то умиротворённой, мгновенно изменившись. Взгляд её стал виноватым:

— Простите, я очень переволновалась, — сказала он негромко. — Никто так и не понял, каким образом этому негоднику удалось обойти блокировки стартовой системы эвакуационной капсулы. Его искали в кабельных каналах, вскрывая все подряд. Нет, но может быть вы знаете, почему не сработала сигнализация?

— Не знаю, — ответил Нах-Нах, залезая под клапан своего ранца. — Могу предложить вам воды с несколькими каплями сока тэрника — нас, хомо, это успокаивает.

Но взгляд «женщины-кошки» остановился не на бутылочке, а на баночке грушевого варенья, показавшейся среди других вещей. Она даже сглотнула непроизвольно. Прочитав столь немудрёный «знак», Федька предложил ей это угощение. Рука его ещё разыскивала ложку, когда длинный язык уже филигранно снял с содержимого тоненький верхний слой и отправил за щёку. Мамашу явно «отпускало» после пережитых волнений.

Детишки же, между тем, попросыпались и теперь поглядывали на новое действующее лицо из-под полуопущенных век. В её сторону смотрело и несколько стволов — видимо, кое-кто успел увидеть самое начало сцены. Страшно подумать, что было бы, спусти они курки.

— Спите дальше, — распорядился Федор. — Завтра у нас много дел.

А в дверном проёме, тем временем замаячили и другие Идалту. Бушмейстера и Риатора узнал сразу, а остальным приветливо кивнул.

— Ложитесь с детками, когда доедите, — обратился он к женщине. — Мямлик сейчас больше нуждается в отдыхе, чем в трёпке. Мы с ребятами пока поставим на место дверную коробку, а то снаружи прохладно.

С работой управились быстро и без особого шума — просто воткнули вырванное на старое место и подпёрли косяки жердями так, что оставили двери возможность открываться. Остальное — утром. У самого входа откуда-то появилась куча веток и травы — в неё и забрались нежданные гости. И Федьку туда же затащили.

— Отдыхай, мы сторожим, — объяснил Риатор.

— Да уж! Мы, — пробурчал Бушмейстер. — Тебя-то пушкой не разбудишь. Но ты, Нах-Нах не беспокойся — действительно мы сейчас сторожим. Так что — спи спокойно, дорогой товарищ, — похоже, он что-то процитировал, но явно не к месту.

Утро принесло юным путешественникам массу новых впечатлений. Четыре «Хозяина», «Хозяйка» и один хозяйский сынок — для тех, кто родился и вырос на Прерии это почище, чем Баба Яга, Кощей Бессмертный и Тугарин-Змеевич для землян. Легендарные персонажи — и вот они.