Дворцовый переполох - Риз Боуэн

На самом деле я догадывалась, о чем пойдет речь. Я заподозрила, что ее величество прознала про агентство по найму «Первоклассная прислуга», и теперь я обречена на ссылку в глушь Глостершира: сматывать вязальную шерсть и выгуливать пекинесов. Я облачилась в элегантный черно-белый костюм и на сей раз вошла в Букингемский дворец не с черного хода, а через главный двор, как и полагается посетителям, — мне удалось благополучно объясниться с дворцовыми гвардейцами и пройти. Меня проводили вверх по лестнице в заднее крыло дворца, в личный кабинет королевы, выходивший окнами в сад. То была простая, спокойная комната, в точности отражавшая характер ее величества. Убранство здесь было самое скромное — кое-какой прелестный веджвудский фарфор и маленький столик маркетри. Откуда и как они были добыты, лучше не думать.

Ее величество, в очках, собранная и подтянутая, сидела с прямой спиной за письменным столом. Когда прислуга объявила о моем прибытии, королева подняла глаза.

— О, Джорджиана, милая моя. Входи, садись же. Скверная история.

Она покачала головой, затем подставила мне щеку для обязательного поцелуя. Я сделала реверанс.

— Я очень расстроилась, узнав эту новость.

— Мне очень жаль, мадам.

Я села напротив нее на краешек полосатого стула в стиле Регентства.

— Ты не виновата, — резко сказала она. — Не можешь же ты с утра до ночи присматривать за своим дуралеем-братцем. Я полагаю, он невиновен?

У меня вырвался вздох облегчения. Значит, о моих авантюрах с агентством королева не знает.

— Разумеется, он невиновен, мадам. Вы ведь знаете Бинки — разве можно представить, чтобы он кого-то утопил в ванне?

— Откровенно говоря, нет. Застрелить по ошибке — другое дело, мог бы. — Она снова покачала головой. — Итак, я хочу знать, что делается для его освобождения.

— Его адвокат поставлен в известность. Жена приехала из Шотландии и сейчас осаждает полицию.

— Если это все, кто встал на его защиту, я не питала бы надежд на благополучный исход, — заметила королева. — Я рада бы помочь, но король заявил, что мы не должны вмешиваться. Нам необходимо показывать, что мы полностью полагаемся на законодательную систему, и мы не можем пользоваться своим положением, делая исключения для родственников.

— Прекрасно понимаю, мадам.

Королева взглянула на меня поверх очков на кончике носа.

— Рассчитываю на тебя, Джорджиана. Твой брат — человек порядочный, но, боюсь, избытком мозгов не обременен. Тогда как ты всегда отличалась умом и смекалкой. Воспользуйся же ими для спасения брата, иначе он в конечном итоге сознается в преступлении, которого не совершал.

Она была права.

— Я прилагаю все усилия, ваше величество, но дело непростое.

— Охотно верю. Этот утонувший француз… Есть ли у тебя какие-то соображения, кто мог его утопить?

— У него была репутация картежника и шантажиста, мадам. Подозреваю, кто-то решил таким образом освободиться от долгов перед ним, но не знаю, как выяснить, кто это был. В игорных домах я никогда не была.

— Разумеется. Однако этот человек непременно должен знать вашу семью и быть с вами ровней, так сказать. Едва ли рабочий или банковский клерк рискнет утопить свою жертву в ванне у пэра.

Я кивнула.

— Следовательно, убийца — человек нашего крута.

— И он непременно должен был хоть немного знать, как устроена жизнь в Раннох-хаусе. И быть неплохо знакомым с твоим братом. Ты знаешь, кто из его друзей регулярно бывал у вас в доме?

— Боюсь, что нет, мадам. Если не считать выезда в свет, я редко бывала в Лондоне и после смерти отца почти не жила в Раннох-хаусе. К тому же мой брат не наведывается в Лондон без крайней необходимости. Предпочитает сидеть у себя в поместье.

— Как и его дед, — сказала королева. — Старая королева была вынуждена отдать едва ли не официальный высочайший приказ, чтобы его дед привез свою супругу ко двору навестить мать. Итак, значит, ты не знаешь, кто из друзей брата сейчас находится в Лондоне?

— Боюсь, я даже не знаю, кто его друзья. Если он и встречается с ними, то исключительно в клубе.

— В таком случае не могла бы ты навести справки в клубе? Он ведь состоит в «Бруксе»?

— Легко сказать, мадам. Вы когда-нибудь пытались узнать в мужском клубе, кто из членов клуба на месте?

— Не могу сказать, чтобы мне случалось это делать, поскольку мой муж не отличался непоседливым нравом, но уверена, моей предшественнице, королеве Александре, постоянно приходилось. Однако вот тут ты получишь помощь от дворца. Я попрошу короля, чтобы его личный секретарь навел в «Бруксе» справки от нашего имени. Очень сомневаюсь, что ему откажут, а если и да, он всегда сможет заглянуть в членскую книгу, верно?

— Блестящая мысль, мадам.

— А ты тем временем будь бдительна. Убийца может интересоваться тем, как продвигается следствие. Возможно, он злорадно следит, в каком унизительном положении твой брат. Говорят, убийцы тщеславны.

— Я сделаю все, что могу, мадам.

Королева кивнула.

— Что ж, посмотрим, что для нас разузнает сэр Джулиан. В понедельник, к твоему возвращению из Сассекса, что-нибудь да выяснится.

Из Сассекса? Я напрягла ум, припоминая, какие королевские родственники живут в тех краях. Ее величество нахмурилась.

— Только не говори, что позабыла о моем маленьком поручении — о званом приеме у леди Маунтджой.

— Ах да, конечно. Загородный прием. Принц Уэльский. Столько всего успело случиться, что я об этом не вспоминала.

— Но ты по-прежнему намерена ехать? Невзирая на ваши нынешние печальные обстоятельства?

— Если ваше величество хочет, чтобы я поехала, я с радостью повинуюсь.

— Разумеется, хочу, а тебе полезно провести несколько дней на свежем воздухе и подальше от соглядатаев из бульварной прессы. Все, что мне рассказывают об этой женщине, внушает отвращение. Я должна знать правду, Джорджиана, прежде чем король и я попытаемся пресечь этот роман на корню.

— Один раз я с ней уже сталкивалась, — сказала я.

Королева сняла очки и подалась вперед.

— В самом деле?

— Да, она приходила в ателье к моей подруге.

— И?

— Совершенно неподобающе себя держала. Мне она сразу не понравилась.

— Так я и думала. Что ж, надеюсь, на загородном приеме она покажет себя во всей красе и сама затянет петлю на своей же шее. О господи, крайне неудачная метафора в нынешнем положении. Приходи в понедельник к чаю. К трем часам я вернусь с открытия родильного дома в Ист-Энде. Предположим, в четыре? Обменяемся новостями.

— Очень хорошо, мадам, — и я встала.

— Погоди, я позвоню Хеслопу, чтобы он проводил тебя к выходу. Значит, до понедельника. Не забудь: теперь ты — мои глаза и