Я называюсь Никто - Тимофей Владимирович Алёшкин

Исаврик рассчитывал, что Катул оценит его действия по обезглавливанию потерявших берега сулланцев, пусть и таким резким способом, как направленные в конечном счете на поддержание стабильности и как полезные для Республики.

Катул, мне кажется, был поставлен перед фактом убийства Цетега и Котты (возможно, Исаврик предъявил ему какой-то компромат на них, обосновывающий если не необходимость то полезность их смерти) и, кажется, был вынужден во всяком случае спустить дело на тормозах и не предъявлять никому обвинений в убийствах. Но когда дело дошло до использования Исавриком суда понтификов за святотатство как орудия для практически открытого политического шантажа и полного уничтожения партии сулланцев, вот тут, конечно, Квинт Лутаций уже резко Метеллов остановил.

О. Любимова в статьях рассказывает, что борьба во время судов была тягучей и сложной. Похоже, в какой-то момент исход дел зависел от последовательности рассмотрения обвинений (дела Красса-Лицинии и Катилины-Фабии рассматривались раздельно) и от выбора судебных процедур – в Риме не было «процессуального кодекса», тем более по таким древним и священным делам, и многие вопросы, от которых зависел исход дела, разрешались на ходу самой коллегией. В один из таких моментов Исаврик «выпустил» Клодия на форум, где тот попытался, может быть, всё-таки убедить народ принять закон о передаче дела специальному трибуналу (а может, ещё как-то повлиять на ход дела). Катул в ответ отправил на форум юного Катона.

Плутарх:

Однажды, когда Катон выступил против народного вожака Клодия, сеявшего великие смуты и мятежи и старавшегося очернить в глазах народа жрецов и жриц (опасности подвергалась даже Фабия, сестра Теренции, супруги Цицерона), когда, повторяю, он выступил против Клодия и, навлекши на него бесславие и позор, заставил покинуть город…

В итоге Красс и Катилина (и весталки, конечно) были судом понтификов оправданы, личный вклад Катула в оправдание Катилины был явным и большим. Сулланцы были спасены, они избежали полного разгрома и «поглощения» Метеллами, главное, как показали следующие годы, – сохранил своё положение сильный и деятельный Марк Лициний Красс, который сумел сохранить единство сулланцев, возглавить их и продолжить борьбу с Метеллами за власть и за реализацию планов Котты и Цетега.

Было ли удачным для Катилины совпадением то, что Катул был обязан ему дружбой за то, что Катилина спас его в 82 от участия в кровавой казни Гратидиана[43]? Да, конечно. Было ли это причиной спасения Катилины Катулом от осуждения за «инцест» с весталкой в 73? Конечно нет. Если бы Катул считал, что Катилина должен быть осужден и казнен для блага Республики, он бы не спас его и голосовал бы вместе со своими людьми за его осуждение. В 63 году Катул, несмотря на личную дружбу, с помощью Цицерона политически уничтожил Катилину, не допустил его избрания в консулы, объявил его вне закона и обрек на бегство и в конечном счете на смерть — для защиты Республики.

Консерваторы реализовали в полной мере в этом эпизоде свой потенциал третьей силы, подержав в последний момент более слабую сторону против сильной. Катул не имел в тот момент, в 73 году, достаточно сил чтобы остановить все сильнее обостряющуюся, ломающую законные рамки и быстро переходящую из политической в насильственную борьбу между двумя группами «египтян» за власть над Республикой. Но он смог на время умерить противостояние, выступить как защитник законности и игры по правилам, остановить физическое истребление сулланцев с использованием священного суда и не допустить полного уничтожения одной из групп и монополизации власти победившей группой — главного кошмара римских политиков-консерваторов катоновской традиции со времён «монархии» Сципиона Африканского.

Катул в 73, как когда-то Катон Цензор, выступил в роли «кормчего» Республики, верховного арбитра, стоящего над схваткой фракций римской элиты и удерживающего политическую борьбу в мирных и законных рамках. Хотя уже и в 78, в борьбе с Лепидом, Филипп и Катул выступили в такой же роли, убедив, заставив всех римских политиков объединиться против Лепида.

37. 73 год. Окончание

Итак, в середине-второй половине 73 года сулланцы в Риме не полностью разгромлены, но обезглавлены. Без Цетега и Котты внутреннее единство группы на время потеряно, большие планы рухнули, вероятно, связь с повстанцами юга потеряна. Уцелевшим Крассу и Катилине и вернувшемуся в Рим из Македонии Куриону нужно время, чтобы попытаться восстановить «вертикаль» в группе, определить нового лидера и начать восстанавливать утраченные позиции. Оба консульства на 72 год опять получают Метеллы. Консулы 73 года — метелланцы занимают бывшие сулланские провинции – Марк Лукулл получает Македонию и армию в 5 легионов (и отправляется туда уже в 73), Кассий побудет в Риме до конца года и в 72 отправится проконсулом в Цизальпину. Теперь, если поход Сертория в Италию всё-таки состоится, его встретят на пути сулланские армии Фонтея в Нарбонне и Кассия в Цизальпине.

Но поход не состоится — в конце 73 года Сертория убивают заговорщики из его окружения во главе с Перперной. У меня нет никаких оснований приписывать и этот заговор Метеллам. После убийства Перперна продолжил войну против Помпея, и о том, что кто-то ещё из заговорщиков перешёл к Помпею или Метеллу ничего не известно, наоборот, Плутарх говорит: Одни из участников заговора Перперны были доставлены к Помпею и казнены, другие бежали в Африку и погибли от копий мавританцев. Никто из них не спасся. То есть заговор они устроили во всяком случае не чтобы сдаться Метеллу и Помпею. Скорее, заговор стал результатом разногласий между Серторием и его офицерами – может быть, Серторий, продолжая поддерживать связь с Антонием и Мамерком Лепидом, всё-таки был намерен рискнуть и отправиться в Италию, а Перперна и прочие сочли это в новых условиях, без дружественных Цетега в Риме и Котты в Цизальпине, слишком сложным и рискованным и хотели попытаться продержаться ещё сколько-то в Испании, продемонстрировать свою силу и либо добиться соглашения на приемлемых условиях, либо дождаться, пока Метелл и Помпей будут вынуждены вернуться в Италию, на помощь Исаврику в борьбе против сулланцев и Спартака.

В то же самое время, как в Испании, возникают такие же острые разногласия и в руководстве восставших на юге Италии. Саллюстий:

А между тем беглые, споря между собой о плане действия, чуть не довели дела до мятежа. Крикс и галлы того же племени, а также германцы, желали идти навстречу и сами хотели начать сражение, наоборот, Спартак… не советовал нападать первыми.

(Тут ещё и германцы среди восставших внезапно возникают. Это одно из первых по времени