Фридрих Барбаросса - Фердинанд Опль

Как чрезвычайно важная сфера двусторонних отношений должен быть особо упомянут вопрос об участии князей в имперском ополчении, то есть в военной поддержке имперской политики[569]. При этом для времени господства Фридриха I несомненна определенная перемена. В течение своего правления государь вынужден был искать новые возможности, стараясь противодействовать нежеланию князей со своими контингентами принимать участие в далеко заходящих военных кампаниях. Проблема этой военной поддержки, отказ в которой был непредставим для Империи, нередко ставила Штауфена в исключительно сложное положение, приводила подчас к полной зависимости от княжеской военной помощи. Особенно в начале его правления можно неоднократно констатировать оглядку на пожелания и возражения князей, когда он, например, уже в дни королевской коронации в Ахене временно отказался от плана скорого отправления в Рим или в том же году не реализовал план похода против венгров, обсуждавшийся на совете светских князей. Антипатия князей, прежде всего светских, к наступлению на Южную Италию летом 1155 года привела в конечном итоге к длительному ухудшению отношений императора с папой, который посредством этой военной операции — первоначально одобренной и Фридрихом — хотел безотлагательно укрепить свою собственную позицию.

Штауфен постоянно использовал клятву как средство обязать князей к участию в военных походах, причем ему удавалось также и интересы Империи обратить в мотивировку согласия князей и принятия ими решений. Основная проблема при этом, без сомнения, состояла в том, что речь, как правило, велась об итальянских походах и тем самым о военном вмешательстве в дела далеко расположенных областей, которое вынуждало князей зачастую надолго отлучаться с их наследственной территории. Как кульминацию штауфеновских ополчений этого времени можно расценивать, несомненно, второй итальянский поход Барбароссы в 1158 году, в котором приняла участие большая часть германских имперских князей. Король Богемский, герцоги Австрийский, Каринтийский, Швабский и Церингенский, пфальцграф Рейнский, несколько позже также герцоги Вельф VI и Генрих Лев — если назвать только некоторые имена — предоставили при этом значительные военные контингенты. С продолжением политических мероприятий Империи, сконцентрированных на Италии и ее внутренних делах, готовность князей участвовать в них все-таки заметно снизилась. Существенное значение приобрело также то обстоятельство, что во время отлучки государя из Германии на пространстве к северу от Альп постоянно вспыхивали территориально-политические конфликты, которые занимали интерес князей в несравненно большей мере, чем нужды штауфеновской итальянской политики. В результате император при проведении своих итальянских походов уже с середины шестидесятых годов все более вынужден был возвращаться к использованию оплачиваемых наемников, так называемых «брабансонов»[570], и одновременно заметно тяжелее стали обязательства городских войск из самой Италии. Драматической кульминацией в вопросе об условиях и форме участия в имперском ополчении при Фридрихе Барбароссе стал затем отказ Генриха Льва предоставить военную помощь монаршему двоюродному брату в Кьявенне в начале 1176 года. Лишь в 1184 году, в политических обстоятельствах, полностью изменившихся в результате заключения мира с Александром III в Венеции (1177 год) и с ломбардскими городами в Констанце (1183 год), для императора стало возможным предпринять его шестой и последний итальянский поход — абсолютно мирный, уже без войск.

Внутри германской части Империи широкое поле для столь сложного сплетения отношений между Империей и князьями составляла княжеская территориальная политика, как и территориальная политика самого государя. Уже в связи с участием князей в имперском ополчении можно указать на то, каким образом из этих территориальных интересов нередко проистекали трудные проблемы для политики Империи. Однако сверх того здесь выступает еще и собственно штауфеновская территориальная политика, проводившаяся с большой энергией и достигавшая значительных успехов[571]. Нередко она приводила к напряженным отношениям и столкновениям с противниками из числа князей и аристократии. Уже в эпоху первого герцога из Штауфенов, деда Барбароссы, этот знатный род проявил исключительное умение сохранять и расширять свои властные позиции — способность, которая нашла прямое продолжение в последующих поколениях. Новейшие исследования при этом по праву обращают внимание на роль территориально-политических мероприятий Конрада III, который — во многом на фоне борьбы с Вельфами — сумел добиться признания в различных зонах, особенно в средненемецком регионе, и при этом заложить решающие основания, на которых его племянник и наследник смог продолжить политическое строительство[572].

Фридрих Барбаросса с очевидным успехом развил эти начинания. Уже в начальные годы своего правления он сумел подчеркнуть свое влияние в районе Везера, равно как и к югу от Гарца, чем он — в столкновении с духовными и светскими князьями и одновременно общим с ними образом действий — обозначил свое отношение к саксонскому герцогству Вельфов. Именно отношения с Генрихом Львом отчетливо показывают, как Штауфен определил здесь зону влияния своего господства, искусно сменив готовность к компромиссу на твердое отстаивание своей позиции. Впрочем, традиционным ядром штауфеновской территориальной политики была область герцогства Швабского с сопредельными областями Франконии и Эльзаса, где власть правящей фамилии сконцентрировалась особым образом. Хотя в Швабии государь и не создавал препятствий на пути к наследству для своего двоюродного брата, сына Конрада III, Фридриха фон Ротенбурга, отдельные намеки — такие как именование Барбароссы герцогом Швабии или Эльзаса[573] — уже в первые годы его правления показывают, что он не намеревался совершенно отказаться от своего собственного влияния на эти родовые земли. Фридрих фон Ротенбург, который в сентябре 1157 года на хофтаге в Вюрцбурге был посвящен в рыцари, прежде всего встал на сторону императора в борьбе с итальянскими городами в последующие годы. Его положение в Швабии претерпело тяжелый кризис во время так называемой «Тюбингенской распри» 1164, 1166 годов, которую государь урегулировал в пользу вельфских противников юноши[574]. Его бросающееся в глаза дистанцирование от штауфеновской церковной политики, прежде всего во время принесения Вюрцбургской клятвы 1165 года, не привело, впрочем, к разрыву с императором. В 1166 году он принял участие в итальянском походе и погиб летом 1167 года от римской малярии. В результате государь смог закрепить швабское герцогство за своим собственным сыном, тоже Фридрихом.

Внимание императорской территориальной политики было постоянно направлено на области, сопредельные герцогству Швабия: здесь все-таки обнаружилась возможность для всемерного расширения собственной властной позиции. Так, пфальцграфство Рейнское в 1156 году после смерти Германа фон Шталека, который, будучи женатым на сестре Конрада III, все же не оставил после себя наследников, было передано сводному брату императора, Конраду. И на него Барбаросса тоже сумел сохранить свое определяющее влияние[575]. Самостоятельные, противоречившие императорским интересам действия должны были прекратиться, Конрад мог действовать только в унисон с имперской политикой[576]. Правда, согласие между братьями никогда не нарушалось надолго. Приобретение пфальцграфом фогтских прав на имперское аббатство Лорш и Вормское епископство может вполне рассматриваться как составная часть территориально-политических мероприятий императора.

На севере и востоке собственно швабской области и на более широком пространстве Франконии уже штауфеновские предки Фридриха I успешно защищали позиции своего дома от епископства Вюрцбургского. Сам Барбаросса благодаря своему первому браку с Аделой фон Фобург навел мосты с отдаленными восточными землями. Здесь нужно назвать в особенности Нюрнберг как традиционную позицию Штауфенов и — с конца 1170-х годов — пфальц на реке Эгер. Герцогство вюрцбургских епископов, которому Штауфен в 1168 году дал гарантии своей грамотой[577], ни в коем случае не следует представлять как уступку чужим властным комплексам. Несколькими годами спустя, летом 1174 года, с епископской церковью Бамберга удалось согласовать дальнейшие территориальные приобретения в восточной Франконии[578].

Особое направление территориально-политические интересы штауфеновского государя приобрели на южных и юго-западных рубежах Швабского герцогства. Крупную силу противодействия со стороны знати в этой зоне, без сомнения, представляли собой Церингены[579], против которых Барбаросса уже в середине 1140-х годов действовал при помощи вооруженной силы, но с которыми он достиг примирения еще до своего избрания королем. Перенос прав Империи на Бургундию в 1152 году предоставил в распоряжение церингенского герцога обширную, значимую область, которую уже в 1127 году подчинил своей власти Лотарь III. Тем самым Штауфены, разумеется, весьма искусно направили территориально-политические интересы этих своих конкурентов в швабском регионе на более удаленный регион, так что те в принципе перестали быть непосредственными противниками в Швабии. В результате бракосочетания императора с наследницей графства Бургундии Беатрисой в июне 1156 года по позициям Церингенов и в этой расположенной к юго-западу от Швабии области был нанесен тяжелый удар, последствия которого должны были проявиться только в течение будущих лет.