Обратная сторона медали - Ольга Борискова

а потом… – К их столику подошел официант, и Алиса ненадолго замолчала. Чашки звякнули в неловкой тишине. – Спасибо. – Она кивнула молодому человеку, и тот, забрав ненужную посуду, удалился.

– Женя никогда не работал с Лизой в ущерб нам, – заметил Макс. – Я помню, как ты бесилась…

– Всё пошло наперекосяк ещё до того, как… До её травмы. – Она посмотрела на стоящую перед ней чашку.

Оглядываясь назад, она понимала, что изначально все пошло неправильно. Макс, Лиза, она сама… Но это теперь она могла рассуждать спокойно, анализируя поступки каждого из них, тогда же, четыре года назад, чувства были слишком живыми, слишком острыми.

– Я видела, к чему мы идём. – Алиса взяла ложечку и задумчиво собрала пенку, но так и не слизала её. – С каждым днём ты всё больше отдалялся. Я злилась, Макс. Ты говорил, что не выносишь её, а сам только и делал, что думал о ней. Да, пусть как таковых отношений у нас не было, но когда тебя открыто меняют на кого-то… – Они снова встретились взглядами, но на этот раз Алиса, медленно качнув головой, отвела глаза. – Ты никогда не задумывался о том, что я, возможно, хотела большего? Не думал, что, если бы предложил мне попробовать что-то построить, я бы, возможно, согласилась на это?

– У нас бы всё равно ничего не получилось, – негромко ответил он. Нет, он не задумывался об этом. По крайней мере, прежде… Но сейчас что-то резко встало на свои места. Они опять посмотрели друг другу в глаза.

– Может быть, и не получилось бы, – не стала спорить Алиса. – Но суть остаётся прежней. В твоей жизни появилась Лиза, а я… Я стала тебе неинтересной. Тебе вообще всё стало неинтересным. Что мне было делать? Ждать, когда же ты что-нибудь для себя решишь? Один раз я уже ждала, а в итоге… – Она едва заметно поморщилась. – Не знаю, важно ли это для тебя… Я сказала тебе тогда, что давно приняла решение уйти из пары. Это неправда. Я до последнего надеялась, что всё встанет на свои места, и не собиралась от тебя уходить. А потом… Потом мы поехали на этот проклятый чемпионат. – В голосе её появилось горькое сожаление. Глаза стали совсем чёрными, а тонкие пальцы сжались в кулачок. – Тогда-то мне и стало ясно, что ничего уже никуда не встанет. Это была самая настоящая агония, Макс. И дело было даже не в нас с тобой. Ты не мог разобраться со своими чувствами, не мог решить, что тебе на самом деле нужно, хотя даже я уже всё поняла. Вот тогда-то я и позвонила Алексу.

– Пей кофе, – тихо сказал Макс и взял свою чашку. – Остынет. И поешь.

Она усмехнулась. Взяла новую булочку и снова сделала два бутерброда – ему и себе.

– Я понимала, что Олимпиада в Корее для меня, скорее всего, станет последним шансом. Это после Сочи у нас ещё оставалось время, а там… – откусив кусочек, она стала медленно жевать.

– А если бы в Корее у тебя ничего не получилось? – поинтересовался Макс и последовал её примеру.

– Не знаю, – честно ответила она. – Я бы, наверное, решилась ещё на один цикл. По крайней мере, если бы это зависело только от меня.

Алиса взяла с тарелки кусочек Дорблю и, положив в рот, запила кофе. За окном занимался рассвет, и в зале, помимо них, не было ни одного посетителя. Допив кофе, Макс попросил принести счёт. Алиса молчала, и он подумал, что, наверное, должен поблагодарить её. Поблагодарить за то время, что они катались вместе, за этот разговор, за то, что когда-то пошла своей дорогой и дала ему возможность идти своей. И всё-таки когда-то он ошибся… Она не была ему чужой, и сейчас, глядя на то, как она устало потирает висок, он отчётливо понимал это.

– Переночуешь у нас, а утром разберёмся с твоими документами, – сказал Макс, когда они сели в машину.

– Твоя Лиза не будет против?

– Всё в порядке, – ответил он и, не заводя «BMW», посмотрел на Алису. – Я предупредил её.

– Тогда поехали, – отозвалась она. – Вообще не могу ни о чём думать. Завтра к родителям надо, а у меня ни денег, ни паспорта…

Макс коснулся её руки, потом накрыл ладонь своей. Алиса подняла на него измученный взгляд.

– Всё будет хорошо, – сказал он, чуть сильнее сжав пальцы. – Не волнуйся.

– Спасибо, – голос её прозвучал совсем тихо. Хриплые нотки стали чуть заметнее, интимная уединённость салона ограждала их от всего внешнего мира, от настоящего и будущего.

Макс провёл пальцами вверх по её руке, к локтю, и она, не отводя от него взгляда, выдохнула. Тусклый рассвет просачивался в салон машины сероватым светом, в котором краски казались чуть более блёклыми, чем были на самом деле, и обоих вдруг охватило чувство странной близости. Макс потянулся к Алисе, и она опустила веки. Губы его коснулись её губ, и настоящее окончательно рассеялось в этой минуте, затерявшейся где-то вне времени, вне их жизней. Ночная буря унесла с собой серые тучи, небо стремительно светлело, и первые солнечные лучи уже проникали сквозь оконные стёкла домов, поигрывали с омытыми дождём листьями деревьев, отражались в оставшихся на асфальте лужах. Алиса приоткрыла губы, и языки их соприкоснулись. Сердце её стукнулось о рёбра… Тёплый солнечный луч, пробравшись в салон, поигрывал с её волосами. Пальцы Макса оказались у неё под футболкой, тронули поясницу…

Алиса мягко отвернулась. Маленький комочек желания, свернувшийся внизу её живота, был неопровержимым доказательством того, что они уже зашли слишком далеко. Прошлое, настоящее, будущее…

– Нужно ехать домой, – негромко, с лёгкой хрипотцой, сказал Макс, и Алиса снова посмотрела на него.

Он, обхватив её за шею, притянул к себе и упёрся лбом в её лоб. Она тихонько, почти беззвучно засмеялась и, не отстраняясь, качнула головой. Им обоим это было не нужно, и она знала это. Просто это утро, просто прошлое, просто между ними всегда было что-то такое… Но Макс любил Лизу, и она чувствовала это в том, как он говорил о ней, как произносил её имя, да и ей самой хотелось совсем другого. Она не собиралась оправдываться за прошлое, как не собиралась и