Трое против дебрей - Эрик Кольер

Внезапно в камышах показалось какое-то серое тело, такое большое, что я сначала принял его за оленя. Но когда он повер нулся и побежал, я понял, что наконец мы с Волком встрети лись. Нас разделяло всего сто двадцать ярдов льда. Несколько секунд убийца стоял, повернувшись ко мне боком — великолепная мишень для любого, достаточно мощного ружья. Но мое легкое ружье было так же бесполезно, как рогатка. Затем он повернулся и легко побежал прочь, похожий на серую молнию в слепящем солнце, и растаял в неясной тени елей.

Я направился в камыши посмотреть, что он еще натворил, и лед дал мне красноречивый ответ. Крыши четырех хаток ондатр были разбросаны по льду; это означало, что четыре ондатры погибли в челюстях Волка.

Подсчитать весь ущерб, который он нам нанес за четыре года моей охоты за ним, было бы непосильной задачей. Некото рые из его преступлений были мелочью для Волка, но для нас они все равно были горькой утратой.

Например, однажды он наткнулся в ельнике на мои ловуш ки и, нимало не задумываясь, сожрал двух крупных норок, попавших в капканы. В то время на норок был большой спрос, и каждая шкурка стоила пятьдесят долларов. Двумя взмахами челюстей он лишил нас сотни долларов, и, чтобы показать, что он не питает к нам никаких дурных чувств, задрал ногу и оставил на пустых капканах свою метку.

О, у него был очень острый ум, не менее острый, чем самое лучшее лезвие! Если я ставил на него три волчьих капкана и тщательно прятал их под опавшей еловой хвоей, а над ними привязывал голову оленя для приманки, как вы думаете, что он делал? Он обходил опасное место кругом, задирал ногу и оставлял на кусте свою метку, а затем шел добывать оленя сам. Однако если в капкан попадала рысь или норка, он подходил, презирая запах стали, и упрятывал их в свою ненасытную утробу. У индейцев существует предание, что все дурные индейцы после смерти возвращаются на землю в образе волков. Если это действительно так, то индеец, принявший образ нашего Волка, был очень умной личностью, но весьма скверной.

Куда бы ни отправился призрак-убийца, за ним всегда шло не меньше полдюжины койотов, которые держались на безопас ном и почтительном расстоянии. Койоты по натуре оппортунисты, и они предпочитают, чтобы убийства совершал волк; сами же держатся в тылу, а когда волк уходит, съедают остатки. Когда Волк охотился на нашей территории, остатков было достаточно.

Я осматривал капканы на берегу озера Мелдрам. Лед на озере был восемь дюймов толщиной, прозрачный как стекло.

Я ехал верхом и, глядя вниз, видел под копытами лошади стайки толстой рыбы-скво так же ясно, как если бы льда не было совсем. Поскольку подковы у моей лошади были новые, я не боялся, что она поскользнется и сбросит меня на лед.

В озеро вдавалась узкая полоска земли, покрытая несколь кими дюймами снега. Я выехал на полуостров, и, как только моя лошадь ступила на снег, я понял, что где-то поблизости было совершено убийство. Об этом говорили следы койотов на снегу. На противоположном краю полуострова, у самого льда, я увидел след, по сравнению с которым следы войны казались такими же маленькими, как следы домашней кошки рядом со следом пумы. Как только я увидел эти следы, я понял, кто их оставил. «Он опять принялся за свое», — мрачно сказал я лошади. Но где?

Я получил ответ на свой вопрос, как только вновь выехал на лед.

Пару дней назад я видел двух оленей, самку и теленка, грев шихся на солнышке на гряде над озером. Теперь от них осталось лишь красное пятно на льду да пара клочков шерсти. По привычке я бросил на замерзшую кровь семь или восемь кусочков мяса, отравленных стрихнином, и палкой сгреб на них оленью шерсть, чтобы сороки или сойки не нашли их и не унесли на верхушку какого-нибудь дерева. С тех пор как Волк стал совершать набеги на нашу территорию, я всегда имел при себе несколько отравленных приманок в надежде, что когда-нибудь он по ошибке проглотит одну или две.

Затем я выехал на берег и стал осматривать лес. Я нашел пихту, под которой спали олени. По их следам я прочел, что они в испуге побежали к озеру, Волк — следом за ними. Когда оле ни выбежали на лед, они не могли удержаться на ногах и были обречены.

Два дня спустя я снова осматривал капканы на озере Мел драм, но у меня было мало надежды, что Волк вернется к месту убийства и проглотит одну из приманок. Подъехав туда, я увидел застывшие трупы двух койотов в сорока ярдах до того места, где были убиты олени. Немного поодаль, там, где лес подступал ко льду, лежал третий койот, также погибший от отравы. Но Волк не возвращался. Он, вероятно, был уже в нескольких десятках миль отсюда, для него ничего не стоило пробежать такое расстояние по мелкому снегу. Он постоянно перемещался с места на место, никогда не останавливаясь, будто тяжесть совершенных им преступлений не давала ему покоя.

Со временем я потерял счет койотам, погибшим в капканах, западнях или от отравы, предназначенной исключительно для Волка. Но ни на минуту я не отступал от клятвы покарать его во имя справедливости.

Четвертая зима моей охоты за Волком была «чертовской», по местному выражению. Я пережил с полдюжины таких зим, и каждая оставляла на мне свою отметину. Как обычно, Волк промышлял на нашей территории всю осень. В тот день, когда он выгнал двухлетнюю лосиху из бурелома и про тащил ее к краю пруда, где жили бобры, я отставал от него всего на сотню ярдов. Я прибыл на место как раз в тот момент, когда ее внутренности начали вываливаться через рану в брюхе, нанесенную Волком. Но конечно, он услышал меня, и когда я приблизился, он уже был, наверное, в миле от этого места.

Между рождеством и Новым годом на нас с севера пополз ли грязные тучи. Около полуночи я проснулся от дикого завывания ветра. Я встал и сразу понял, что пришла «чертовская» зима. Я чувствовал, как колючий ветер пробирался в дом между бревнами. Я разжег печку дровами и снова забрался в постель, думая о поставленных мною капканах и о том, когда снова смогу осмотреть их.

Утром, когда я пошел в сарай, северный ветер почти разру бил меня надвое. Ветер нес с собой сплошную пелену колючего снега. Когда снег падает мокрыми пушистыми хлопьями, это означает, что метель скоро кончится, но когда зловещий арктический ветер хлещет снежной крупой, я всегда озабочен. Никогда не знаешь, скоро ли кончится метель и какой глубины будет снег, когда она кончится.

Три дня буран бушевал не умолкая. Иногда к сумеркам он как будто стихал, но после ужина мы снова слышали, как снег бьется в кухонное окно.

Цветник, который разбила Лилиан, был окружен сеткой вы сотой в полтора метра, и я сидел у окна, задумчиво глядя, как снег медленно подбирается к ее верхнему краю. Когда над снегом осталась лишь узкая полоска сетки, я решил, что мне лучше выйти из дома, оседлать лошадь и поехать снять часть капканов, которые я поставил у стока бобровой плотины в западной части нашей территории.