Трое против дебрей - Эрик Кольер

Вот один из них сидит на камне и с полминуты удерживает позиции против остальных трех бобрят, подкрадывающихся, чтобы совместными усилиями спихнуть его вниз головой в воду. Однако эти малыши неплохо умеют играть в войну. Пока двое нападают спереди, третий подкрадывается сзади, потихоньку взбирается на камень и одним резким рывком сбрасывает кре пыша в воду.

Все это напоминает мне игру, в которую я играл мальчиш кой много лет назад в Англии, когда все мои знания о канадской тайге исчерпывались тем, что я прочел у Джеймса Оливера Кервуда или Фенимора Купера. Для мальчика девяти-десяти лет воображение намного реальнее жизни. Поле зреющей пшеницы — это бесконечный таинственный лес, ручеек — могучая река, через которую надо как-то переправиться. А если надолго закрыть глаза и покрепче зажмуриться, эти маленькие кучки земли перестают быть кротовыми выбросами — это хатки бобров, выступающие из озера, затерянного в горах.

Кто-нибудь из мальчишек лез на каменную стену, которая в его воображении превращалась в крепостной вал, и бежал по верху стены, показывая нос своим товарищам, пытавшимся поймать его и столкнуть на землю. Дети людей и дети бобров одинаково дают волю воображению.

За пять лет тайга вокруг нашего дома изменилась. Измени лась и часть холма, спускающаяся к воде, от того места, где я сижу. Пять лет назад на этом склоне росли такие густые и высокие тополя, что в полдень за ними не было видно солнца, во всяком случае когда деревья были покрыты листьями. Это были в основном высокие деревья диаметром около десяти дюй мов у комля.

Земля, на которой они росли, не родила ничего, кроме кис лой, несъедобной лесной травы. Жадные тополя выпивали все соки и влагу из земли, не оставляя ничего для другой растительности, если бы она вздумала там появиться. Даже на самой богатой земле нельзя вырастить съедобное растение, если на нее не попадает ни один луч солнца в период, когда молодая поросль идет в рост. Для того чтобы земля могла давать хороший урожай, нужны и солнце, и ветер, и дождь, и глубокий зимний снег.

Теперь на расстоянии тридцати ярдов от берега не было ни одного взрослого тополя. Бобры скосили их, как косилка — поле пшеницы. Вначале нам это казалось бессмысленным, так как деревья в большинстве оставались лежать сваленными в ку чу, их кора и ветки были почти нетронуты. Нам казалось, что бобры срезали эти деревья зря.

Но за пять лет мы поняли, в чем дело. Это не было напрас ным переводом леса. Это было частью грандиозного плана. Теперь, когда тополя были свалены, солнце могло хорошо прогреть землю и сделать ее сладкой. Сочные стебли чины потянулись вверх там, где прежде росла только лесная трава. Выросли кусты ежевики, и их ягодами приходили лакомиться медведи и воротничковые рябчики. Олени покидали бор, чтобы отведать цветущей вики, а когда созревали плоды, из воды выхо дили канадские казарки и утки полакомиться налитыми стручками.

Пока там росли тополя и выпивали из земли все соки, ничто не могло расти. Но вот бобры свалили деревья, и, так как земля была плодородной, вскоре на ней появились с полдюжины видов нежных лиственных кустарников, хотя прежде там росли толь ко тополя.

Теперь эти кустарники были уже по плечо верховой лоша ди — великолепный зимний корм для лосей, спускавшихся с гор. Летом в их листве размножались и кормились насекомые, которыми в свою очередь кормилось множество птенцов синей птицы и другой пернатой молоди.

Так, благодаря деятельности одного вида диких животных — бобров — обеспечивались условия и питание множества других видов животных. Вероятно, до рождения Колумба бассейны рек Североамериканского континента были чрезвычайно богаты дичью и примыкающие к ним земли нужно было непрерывно об рабатывать, чтобы обеспечить всех достаточным количеством пищи. И возможно, природа поручила обработку земли бобрам. Построенные ими плотины удерживали и сохраняли воду на ты сячах крупных и мелких рек, орошая окрестные земли и сохраняя их влажными и прохладными даже в самые жаркие летние дни. Ничто из того, что могло способствовать благосостоянию жизни в лесу и в воде, не пропадало зря. Ни одна частица плодородного верхнего слоя земли не уносилась в океан, а отлагалась на дне озера или ручья, удобряя земли, на которых росли водяные растения, служившие пищей рыбе и водяной дичи. Ни одно лиственное дерево у берегов воды не имело права протягивать свои ветви так высоко, чтобы олени, живущие под ними, не могли дотянуться до них. Вся влага, которую можно было сберечь плотинами, сохранялась, ибо за дождливыми годами следовали засушливые, и в благоприятные годы нужно было накопить достаточно воды, чтобы ее хватило на голодные годы. Бассейны рек и леса всегда могли прокормить обитавших в них животных, и они никогда не знали таких бед, как эрозия почвы или высохшие зловонные русла ручьев. И вот на эту благодатную землю вступил человек.

Я уже не вижу старой бобрихи, плавающей в центре пруда — его покрыла тень. И все же я знаю, что она где-то там и что она чутко принюхивается, нет ли поблизости хищника. Пока малы ши играют, мать всегда рядом и следит за ними.

Каким-то образом трое малышей умудрились одновременно залезть на камень, и теперь они машут кулачками, толкаются и воинственно покрикивают, борясь за право остаться. Но вот все три гладиатора кувырком летят в воду, а четвертый, терпеливо ожидавший своего часа, залезает на камень и гордо садится там — он победитель.

За пять лет пруд тоже изменился. Почти вся поверхность воды покрыта широкими листьями кубышек, и сейчас повсюду видны их желтые цветы. Пять лет назад то тут, то там встречались одиночные растения, но обильных зарослей не было. Бобры своей деятельностью непрерывно культивируют дно озера. Они подняли со дна тонны ила, чтобы укрепить плотину, а осенью покрывают толстым слоем ила и свои хатки, чтобы защитить их от укусов зимних морозов. В результате этой непрерывной очи стки на дне создаются хорошие условия для водяных растений.

Бобры не только пашут и боронуют, они и сажают. Плод одной кувшинки содержит много семян, но как они могут рассе ляться по окрестным водам, если их никто туда не занесет? В конце лета, когда плоды вполне созреют, бобры медленно плавают от растения к растению, поедая плоды, пока не насы тятся. Несколько часов спустя семена снова попадают в воду, но уже на расстоянии полумили или более от того места, где они были съедены. Мякоть плода переваривается в желудках, а семена уносятся вместе с их экскрементами. Запрятанные в помете, они падают на дно и лежат там, не пробуждаясь, всю зиму, а весной выпускают тоненькие корешки. Там, где раньше не было ни одного растения, возникает плантация кувшинок.