Гибель гигантов - Кен Фоллетт

Он думает как подросток. Пора жениться.

Как только он сел, Мод под столом вынула ногу из туфли и погладила его ногу. Он улыбнулся ей, но она сразу заметила, что он расстроен.

— Что случилось? — спросила она.

— Начни разговор об австрийском ультиматуме, — шепнул он. — Скажи, что слышала, будто его уже доставили по назначению.

Мод, обращаясь к Фицу, сидевшему во главе стола, сказала:

— Фиц, я слышала, Белград наконец получил ноту австрийского императора. Ты уже знаешь об этом?

— То же, что и ты, — ответил Фиц, опуская ложку. — Содержания никто не знает.

— Насколько мне известно, требования очень жесткие, — сказал Вальтер. — Австрия настаивает на том, чтобы принимать участие в сербском судебном процессе.

— Принимать участие в процессе?! — воскликнул Фиц. — Но если сербский премьер-министр согласится на это, ему придется уйти в отставку.

Вальтер кивнул. Фиц видел те же последствия, что и он.

— Австрийцы ведут себя так, словно хотят начать войну… — Слова Вальтера были опасно близки к тому, что можно было бы назвать неверностью союзнику Германии, но он был слишком взволнован, чтобы думать об этом. Он поймал взгляд Мод — она молчала, лицо ее побледнело. Она тоже сразу восприняла известие как угрозу их будущему.

— Конечно, всем жаль Франца Фердинанда, — сказал Фиц. — И подрывная деятельность националистов может нарушать спокойствие империи, если с ними решительно не бороться… — Вальтер подумал, что Фиц проводит параллели с борцами за независимость Ирландии и южноафриканскими бурами, угрожающими Британской империи. — Но чтобы расколоть орех, вовсе не обязательно брать кувалду.

Лакеи унесли суповые тарелки и налили другое вино. Вальтер не стал ничего пить: вечер впереди долгий, а ему нужна ясная голова.

— Я сегодня случайно встретилась с премьер-министром Асквитом, — тихо сказала Мод. У нее был испуганный вид. — Он сказал, что может начаться настоящий Апокалипсис. Я ему не поверила… А теперь боюсь, что, возможно, он прав.

— Мы все этого боимся, — сказал Фиц.

Вальтера всегда впечатляли связи Мод. Она запросто общалась с самыми могущественными людьми Лондона. Вальтер вспомнил, как еще девочкой, в одиннадцать или двенадцать лет, когда у власти было правительство консерваторов и отец Фица и Мод был министром, она с серьезным видом расспрашивала коллег отца, гостивших в Ти-Гуине. И еще тогда они внимательно ее выслушивали и терпеливо отвечали на все вопросы.

— С другой стороны, — продолжала она, — если война все же начнется, Асквит считает, что Великобритании вовсе не обязательно в ней участвовать.

Вальтер воспрял духом. Если Великобритания не будет участвовать, война не разлучит его с Мод.

Фиц, казалось, был разочарован.

— Правда? — спросил он. — Даже если… — Он взглянул на Вальтера. — Простите, фон Ульрих… Даже если Германия вторгнется на территорию Франции?

— Асквит говорит, мы останемся в стороне, — ответила Мод.

— Похоже, подтверждаются мои давние опасения, — важно начал Фиц, — что правительство не понимает действительного соотношения сил в Европе. — Как консерватор он не доверял правительству либералов, а лично Асквита ненавидел за ослабление власти палаты лордов. Но что самое главное, перспектива войны его не ужасала. Вальтер боялся, что в каком-то смысле Фиц о ней мечтает, совсем как Отто. И уж во всяком случае Фиц считал, что лучше война, чем любое ослабление влияния Великобритании.

— А уверены ли вы, мой дорогой Фиц, — спросил Вальтер, — что победа Германии над Францией изменила бы равновесие сил к худшему?

Эта тема была слишком болезненной для застольной беседы, но в то же время вопрос был слишком важный, чтобы уйти от обсуждения.

— Со всем почтением к вашей великой стране и к его величеству кайзеру Вильгельму, вынужден заключить, что Британия не должна допустить, чтобы Германия контролировала Францию.

И в этом суть, подумал Вальтер, прилагая все усилия, чтобы не показать, какой гнев и разочарование вызвала у него эта гладкая фраза. Нападение Германии на Францию, союзника России, на самом деле было бы самозащитой, но англичане подают это так, будто Германия пытается занять в Европе господствующее положение. Через силу улыбнувшись, он сказал:

— Мы уже побеждали Францию сорок три года назад, в конфликте, который вы называете Франко-прусской войной. Великобритания тогда осталась в стороне. И вы нисколько не пострадали от нашей победы.

— Именно это сказал и Асквит, — вставила Мод.

— Тогда было совсем другое дело, — сказал Фиц. — В 1871 году Франция потерпела поражение от Пруссии и нескольких других малых немецких государств. После войны эта коалиция объединилась в одно государство, современную Германию. И я уверен, что вы, мой старый друг, согласитесь, что Германия сейчас — сила намного более значительная, чем тогдашняя Пруссия.

Такие люди, как Фиц, очень опасны, подумал Вальтер. Оставаясь безупречно любезными, они приведут мир к гибели. Он сделал над собой усилие, чтобы ответ прозвучал легко и дружелюбно:

— Вы правы, разумеется, но может быть, «значительная» — еще не означает «враждебная»?

— В этом-то и вопрос!

Би на другом конце стола постаралась привлечь к себе внимание. Она, без сомнения, считала эту тему слишком острой для застольной беседы.

— Я жду не дождусь сегодняшнего бала у герцогини, — сказала она жизнерадостно. — А вы, господин фон Ульрих?

Вальтер почувствовал в ее словах упрек.

— Я уверен, что бал будет великолепный, — с чувством сказал он, и Би наградила его благодарным кивком.

— Вы так хорошо танцуете! — вставила тетя Гермия.

Вальтер ответил старушке с теплой улыбкой:

— Леди Гермия, не окажете ли вы честь танцевать со мной первый танец?

Она была польщена.

— Да что вы, в мои-то годы! К тому же у вас, молодых, совсем другие танцы. Когда я была молодой, ничего подобного не было и в помине!

— Последний каприз моды — чардаш, — сказал Вальтер, — венгерский народный танец. Хотите, я вас научу?

— Надеюсь, это не спровоцирует дипломатический инцидент? — сказал Фиц. Шутка вышла не очень смешная, но все засмеялись, и разговор перешел на другие, обыденные, но безопасные темы.

После обеда все сели в экипажи, чтобы проехать четыреста ярдов до дворца герцога и герцогини Суссекских на Парк-лейн.

Уже стемнело, все окна были ярко освещены: герцогиня наконец поддалась на уговоры и провела электричество. Вальтер поднялся по главной лестнице и вошел в первый из трех огромных приемных залов. Оркестр наигрывал известнейшую мелодию последних лет «Александр рэгтайм бэнд». Вальтер почувствовал, как в такт музыке стали подрагивать пальцы левой руки: главным элементом была синкопа!

Он сдержал обещание, потанцевал с тетей Гермией. И надеялся, что ее будут и дальше приглашать: если она устанет и задремлет где-нибудь в кресле, Мод останется без присмотра. Он вспоминал, как несколько недель назад они уединились в библиотеке, и мечтал прикоснуться к Мод в этом облегающем платье.

Но сначала надо было сделать дело. Он поклонился тете Гермии, взял с подноса, предложенного лакеем, бокал розового шампанского и стал обходить гостей — политиков и дипломатов. Он прошелся по малому бальному залу, по гостиной, по большому бальному залу, беседуя то с тем, то с другим. На бал были приглашены все послы до единого, и многие пришли, в том числе и начальник Вальтера, князь Лихновский. Было много членов парламента, в основном — консерваторы, как герцогиня, но и кое-кто из либералов, даже несколько министров. Роберт тоже пришел: он был поглощен разговором с лордом Ремарком, младшим министром военного министерства. Членов парламента от лейбористов видно не было: герцогиня считала себя человеком без предубеждений, но всему же есть предел.

Вальтер узнал, что австрийцы разослали копии ультиматума во все значительные посольства Вены. Этим вечером его должны получить и перевести в Лондоне, и утром его содержание станет известно всем. Требования австрийцев всех шокировали, но никто не мог ничего поделать.

К часу ночи Вальтер узнал все, что было возможно, и отправился искать Мод. Спустившись по лестнице, он вышел в сад, где в полосатом шатре были накрыты столы для ужина. Как же много едят в английском высшем обществе! Он заметил Мод — она ощипывала гроздь винограда. Тети Гермии, к счастью, видно не было.

Вальтер на время отвлекся от тревожных мыслей.

— Как вы, англичане, можете столько есть? — шутливо сказал он Мод. — Большинство здесь присутствующих с утра плотно позавтракали, потом у них был ланч из пяти-шести блюд, затем чай с бутербродами, печеньем и пирожными, и обед как минимум из восьми блюд. Неужели теперь им так уж необходимы и лобстеры, и суп, и куропатки, и фрукты с мороженым?