Истоки морали: В поисках человеческого у приматов - Франс де Вааль

«В ходе социальной игры, когда особи развлекаются в относительно безопасной обстановке, они познают базовые правила, приемлемые для других, — насколько сильно можно кусаться, насколько грубо бороться, как разрешать конфликты. Того, кто играет честно и предполагает такое же поведение других, ждет награда. Есть даже кодексы социального поведения, которые четко регулируют, что можно, а чего нельзя, и существование этих кодексов, вероятно, имеет непосредственное отношение к эволюции морали».

Для Бекоффа честная игра — это то, как должен вести себя пес, чтобы быть хорошим партнером. Большой пес, играющий в догонялки с маленьким, должен притворяться, замедляя бег, и все собаки без исключения могут наносить лишь легкие укусы. Эти правила имеют отношение к тому, что я назвал межличностной моралью. Но есть и другой момент, когда в игре требуется честность: речь идет о разделе ресурсов. Хотя существует множество правил, которые должны действовать при справедливом разделе, но базовые эмоции здесь опять же гораздо глубже, чем обычно считается. В конце концов, даже маленькие дети устраивают истерику с криком «Так нечестно!», если кусочек пиццы в их тарелке оказывается меньше, чем в соседней. Они демонстрируют справедливость первого порядка, то есть обиду в том случае, когда получаешь меньше других. Если бы этой обиды не было, никого бы не волновало, наверное, как что делится.

Эгалитаризм охотников-собирателей позволяет предположить, что наше внимание к процессу распределения ресурсов имеет долгую эволюционную историю. Зверобоям не разрешается даже разделывать собственную добычу, чтобы они не могли приберечь кусок побольше для семьи и друзей. Антропологи, играя в «Ультиматум» в самых разных частях света, выяснили, что все люди без исключения ценят равенство. Сама игра представляет собой процесс разделения некой суммы денег между двумя игроками. Деньги достаются игрокам лишь в том случае, если оба они согласны с тем, как они делятся. В целом наш биологический вид предпочитает делить поровну, вероятно потому, что предлагающая раздел сторона понимает, что неравный вариант, скорее всего, не будет принят. Сканирование мозга игроков, услышавших предложение разделить деньги не поровну, показывает негативные эмоции, такие как гнев и презрение.

Логика человека, играющего в «Ультиматум», достаточно сложна. Здесь мы не только демонстрируем справедливость первого порядка (протест против получения меньшей доли), но и предугадываем такую же реакцию у других и пытаемся предотвратить ее. Для этого мы активно предлагаем равенство и поднимаемся к справедливости второго порядка, которая представляет собой предпочтение справедливых решений в целом. На принципиальную роль стремления любой ценой избежать конфликта намекал еще Томас Гоббс: «Считается, что для человека естественно искать добра для себя, а справедливости он ищет только ради мира, и то случайно». В этом я согласен с философом, хотя никогда бы не использовал в этом контексте слово «случайно». Столь явно выраженная и универсальная человеческая черта не может быть случайной.

Насколько почтенный возраст имеет такая особенность, стало понятно из наших исследований, когда мне и Саре Броснан удалось обнаружить ее у обезьян капуцинов. Наш эксперимент приобрел большую популярность. Суть его состояла в том, что за выполнение аналогичного задания одна обезьяна получала ломтики огурца, а другая — виноградины. Обезьяны легко выполняли задание, пока вознаграждение за него было одинаковым, причем любым, но отказывались от неравного вознаграждения с таким упорством, что сомнений в их чувствах не оставалось. Я часто показываю на лекциях реакцию обезьян в этом эксперименте, и слушатели, как правило, чуть со стульев не падают от смеха. Полагаю, что их поражает узнавание в таких сценах самих себя. До этого момента они не понимали, как точно их эмоции соответствуют эмоциям обезьян. Обезьяна, получившая огурец впервые, удовлетворенно его схрумкивает, но уже на второй раз устраивает скандал, если видит, что ее товарка получает виноград. После этого она неизменно выбрасывает свой жалкий огурец и начинает трясти клетку в таком возбуждении, что та едва не разваливается. Мотивация, лежащая в основе действий обезьяны, не слишком отличается от мотивации любых уличных протестов против безработицы или низкой заработной платы. Суть движения «Occupy Wall Street» тоже состоит в том, что некоторые люди едят виноград от пуза, а остальные, кроме огурцов, ничего не видят.

Отказ от вполне качественной пищи только потому, что кто-то другой получает что-то более вкусное, напоминает и поведение человека при игре в «Ультиматум». Экономисты называют такую реакцию иррациональной — ведь что-то всегда лучше, чем ничего. Ни одна обезьяна, говорят они, не должна, по идее, отказываться от пищи, которую в других обстоятельствах с удовольствием съела бы; точно так же ни один человек не должен отказываться от предложенных денег, хотя бы и небольших. Деньги есть деньги. Но если такая реакция иррациональна, то эта иррациональность выходит за границы одного биологического вида. Живая демонстрация ее на обезьянах помогает понять, что человеческое чувство справедливости вовсе не является продуктом пресловутой рациональности, а коренится в базовых эмоциях.

Правда, следует добавить, что наши эксперименты на обезьянах не показали наличия у них справедливости второго порядка. Мы ни разу не видели, чтобы получивший виноград поделился своим вознаграждением с тем, кому достаются огурцы. Однако это не означает, что развитое чувство справедливости характерно только для человека. Не стоит забывать о наших ближайших родственниках, человекообразных обезьянах. Во-первых, высшие приматы нередко разрешают конфликты из-за еды, которая им не принадлежит. Однажды я видел, как молодая самка пресекла ссору между двумя подростками из-за ветки с листьями. Она отобрала у них ветку, разломила пополам и вручила каждому его часть. Хотела ли она просто прекратить драку или понимала что-то в том, как следует делить? Высокоранговые самцы тоже нередко пресекают драки — и не прикасаются при этом к пище, из-за которой вспыхнула ссора. Любопытны также наблюдения за Панбанишей, самкой бонобо, которую беспокоило собственное привилегированное положение. В лаборатории во время испытаний Панбаниша получала вдоволь молока и изюма, но чувствовала на себе завистливые взгляды подруг и родных. Через некоторое время она отказалась от всякого вознаграждения. Глядя на экспериментатора, она упорно показывала на остальных, пока тем тоже не дали вкусненького, и только после этого вновь начала есть. Человекообразные обезьяны умеют думать о будущем, и если бы Панбаниша на виду у всех наелась бы до отвала, то позже, по возвращении к остальным, у нее могли возникнуть неприятности.

Однако наиболее убедительные свидетельства существования справедливости второго порядка получены Сарой в ходе экспериментов с шимпанзе. После того как мы провели с ней все дополнительные тесты, которые затребовали критики и которые должны были окончательно доказать, что обезьян и правда тревожит неравенство, Сара начала новый крупномасштабный проект по изучению шимпанзе. Мы обнаружили, что чувствительность к справедливости возникает только в связи с какими-то усилиями. Если просто кормить приматов по-разному, никакой негативной реакции с их стороны не будет. Для этого нужно, чтобы пища была вознаграждением за сделанную работу. Помня об этом, Сара решила поощрять шимпанзе за выполнение простого задания виноградом и кусочками моркови; здесь тоже виноград ценился выше. Как и ожидалось, получатели морковки отказывались выполнять задания или выбрасывали свою пищу, если видели, что партнер получает виноград. До этого момента результаты по шимпанзе полностью совпадали с результатами по низшим приматам. Но никто не ожидал, что получатели винограда тоже будут расстроены. Сара написала в отчете; «Мы неожиданно обнаружили, что шимпанзе чаще отказываются от высоко ценимого приматами винограда, когда другим шимпанзе достается малоценная морковка, чем когда те тоже получают виноград».

Таким образом, честность и справедливость следует рассматривать как весьма древние свойства, которые берут начало в необходимости сохранять мир и гармонию перед лицом конкуренции за ресурсы. Причем оба уровня представлений о справедливости разделяют с нами высшие приматы, а один первый уровень — также низшие обезьяны и собаки. Фредерике Ранге из Университета Вены выяснила, что собаки отказываются подавать лапу человеку, чтобы «поздороваться», если ничего за это не получают, в то время как такая же собака рядом всякий раз получает вознаграждение. Не стоит удивляться подобной реакции у собак, поскольку среди предков собаки — длинный ряд сотрудничающих друг с другом животных. Внимание к тому, что получают другие, кому-то покажется мелочностью, но в конечном итоге оно может помочь не стать жертвой обмана. Называть такую реакцию иррациональной попросту неверно. Если мы с вами часто охотимся вместе и вы всегда берете себе лучшие куски, мне скоро потребуется новый партнер по охоте. Вероятно, не случайно все три вида животных, которые в наших экспериментах отрицательно реагировали на неравенство, — шимпанзе, капуцины и псовые, — любят мясо и охотятся группами. Всеобщий интерес к распределению добычи помогает согласовать вознаграждение с затраченными усилиями, что принципиально важно при долговременном сотрудничестве.