Рабыня Гора - Джон Норман

– Ты не забудешь свое имя! – обещал он.

– Нет, хозяин! – Знаю, как именно он впечатает это имя мне в память.

Говорит, я никчемная, ничтожная. Знаю: красная цена мне – горсть медяков.

Я знаю, как он назовет меня.

Он не останавливался.

Наконец, не выдержав, я снова закричала:

– Я должна кончить, хозяин! Не могу больше! Не могу! Сейчас кончу!

– Ты должна кончить, – спросил он, – даже если за это придется умереть?

– Да, хозяин!

– Тогда кончай, рабыня.

Я зашлась в крике.

– Ты Дина! – победно смеясь, рыча, как лев, провозгласил он. – Ты Дина, моя рабыня! – Он хохотал, упоенный своей победой над поверженной в прах рабыней.

– Да, хозяин! – намертво вцепившись в него, самозабвенно вторила я. – Я Дина! Дина! Дина любит хозяина!

А потом, счастливая, опьяненная его могуществом, я лежала в объятиях хозяина – рабыня, которой он обладал. Как я любила его!

– Странно. – Он глянул вверх. В небе Гора дрожали звезды.

– Хозяин? – откликнулась я.

– Ведь ты вроде бы самая обыкновенная.

– Да, хозяин. – Я нежно поцеловала его плечо.

– Самая обыкновенная.

Так оно и есть. Он – Клитус Вителлиус, предводитель воинов Ара. А я – просто Дина.

– Да, хозяин, – послушно согласилась я.

– Боюсь, я становлюсь к тебе неравнодушен, – признался он.

– Дина рада, если завоевала расположение хозяина.

– С этой слабостью надо бороться, – отчеканил он.

– Высеки меня. – Нет.

– Не ты слаб, хозяин, – я поцеловала его, – это я, Дина, в твоих объятиях лишаюсь сил.

– Я предводитель воинов. Я должен быть сильным.

– Я рабыня. Я должна быть слабой.

– Я должен быть сильным.

– Ты не казался мне слабым, хозяин, когда смеялся, когда обладал мною, когда назвал Диной. Нет, ты был величественным, сильным и гордым.

– Я покорил всего лишь рабыню.

– Да, хозяин. Ты покорил меня.

Что правда, то правда. Дина, дочь Земли, что звалась некогда Джуди Торнтон, была прелестной студенткой и поэтессой, влюблена, покорена, порабощена Клитусом Вителлиусом из Ара.

– Ты выводишь меня из себя, – раздраженно бросил он.

– Прости, хозяин.

– От тебя надо избавиться.

– Позволь мне идти по пятам за последним из твоих воинов! То, что он избавится от меня, меня всерьез не пугало. Я

люблю его! И верю, что и я – его воле вопреки – ему небезразлична.

– Хозяин, – тихонько позвала я.

– Да, – откликнулся он.

– Сегодня ночью Дина дала тебе наслаждение?

– Да, – ответил он.

– Я хочу твой ошейник.

Долгое молчание. Наконец он заговорил:

– Ты земная женщина. И все же просишь надеть на тебя ошейник?

– Да, хозяин.

Мужчина – говорят на Горе – всем сердцем жаждет свободы, а женщина – всем существом своим – любви. И потому ошейник сладок обоим. Обладание рабыней делает мужчину свободней. Он волен делать с ней все, что хочет. Женщина же, которой обладают, безгласная, бесправная рабыня, покоряясь, обретает любовь.

Я чувствовала: мой хозяин боится. Боится тех чувств, что вызвала в нем я. И это давало мне власть над ним.

– Дина хочет ошейник хозяина, – шептала я, покрывая его поцелуями. В ошейнике я была бы на равных с Эттой.

– Какой рабыне носить ошейник – решаю я, – отрезал он.

– Да, хозяин, – смирилась я. Сочтет нужным надеть на меня ошейник – наденет. Нет – значит, нет.

– Дина любит хозяина? – спросил он.

– Да, да, хозяин! – прошептала я. Я так любила его!

– Я оставил тебе выбор?

– Нет, хозяин. Просто заставил себя полюбить – и я ничего не смогла сделать.

– Значит, ты бессильна противостоять своим чувствам, ты моя, в моей полной власти, ни крупицы гордости, ни грана достоинства в тебе не осталось?

– Да, хозяин.

– И ты сознаешь, что безнадежно влюблена, влюблена, как рабыня?

– Да, хозяин.

– Забавно, – пробормотал он.

– Хозяин? – встревожилась я.

– Утром я, и мои люди, и все девушки уйдем из Табучьего Брода. А ты останешься. Я подарю тебя Турнусу.

Глава 8. ВОЛЯ ЖЕНЩИНЫ – НИЧТО

Я метнулась к клетке. Надо успеть!

На четвереньках бросилась внутрь, резко обернулась, вцепилась в скользящую дверцу и рывком опустила ее за собой. Между прутьями просунулась ощеренная морда. Зверь рычал, визжал, шипел. Я съежилась в тесной клетке. Сквозь перекладины опущенной дверцы смотрели горящие глаза слина. Я завопила от ужаса. Беги я чуть медленнее – разорвал бы в клочья. Повернув голову, он вгрызся в перекладину. По прутьям заскрежетали два ряда белоснежных зубов. Слава Богу, клетка прикручена цепью к столбу – иначе утащил бы ее прочь. Нет, не разгрызть. Косматое шестиногое чудовище обошло клетку кругом, то и дело злобно потираясь о решетку боками. Попробовал достать меня с другой стороны. Дрожа от страха, я, закрыв руками голову, стояла на коленях в самом центре крошечной клетки. Один раз почти достал, ткнулся в меня мордой. Я завизжала. Пахнуло смрадом его дыхания, оскаленная пасть обдала жаром. Там, где клыки прошлись по решетке, на прутьях остались влажные отметины. Изрытая когтями земля вокруг клетки смочена слюной взбешенного, алчущего крови зверя.

– Назад! – позвал Турнус. Подойдя к слину, он накинул ему на шею веревку и, приговаривая: – Хороший, хороший зверюга! -

оттащил от клетки. Припал головой к огромной бурой морде, что-то ласково нашептывает на ухо, поглаживает схваченную веревкой шею. Понемногу зверь успокоился. Турнус швырнул ему огромный кусок мяса. Слин жадно накинулся на него.

– Превосходно! – похвалил Клитус Вителлиус.

Вцепившись в прутья, я стояла на коленях в клетке.

Я сама заперла себя здесь. Опустив скользящую дверцу, отпереть ее я уже не могла: приваренные к плоскому основанию дверцы два зубчатых выступа заклинило пружинными запорами – два мощных замка, справа и слева, защелкнулись. Ключ от них болтался на бечевке на шее у Турнуса. Надобность в таких замках вызвана не только тем, что зверь совсем близко и захлопнуть дверцу нужно как можно быстрее. Нет, не будь их – зверь мог бы просунуть под дверцу морду, протолкнуть ее внутрь, поднимая решетку, и добраться до обитательницы клетки. Так что выбор прост. Или запирай себя в клетке, как в тюрьме, хозяевам на потеху, или доставайся на растерзание зверю.

Слин рвал мясо на куски.

Я стояла на коленях, отчаянно – так что костяшки пальцев побелели – вцепившись в прутья клетки. Клетка крошечная, но прочная. Можно стоять на коленях, можно сидеть – на корточках или подтянув колени к подбородку. Но во весь рост не вытянешься. И стоять нельзя. Высотой моя тюрьма мужчине примерно по пояс. Сконструирована так, что можно поставить клетки рядком, а можно – одну на другую. Хоть пол и деревянный, но это только настил. Под ним – железная решетка. Так что вся клетка решетчатая. И решетки, и крепежные детали мощные, тяжелые. В такую клетку можно не только девушку заточить. Из нее и сильному мужчине не выбраться. Так что, можно сказать, клетка многоцелевого назначения.