Рабыня Гора - Джон Норман

– Спасибо, хозяин.

– И я покорю тебя.

– Ты давно уже покорил меня.

– Я покорю тебя снова.

– Каждый раз, когда ты смотришь на меня или прикасаешься ко мне, ты покоряешь меня снова и снова. – Прижавшись щекой к его груди, я обнимала его в темноте. – Ты покорил меня, хозяин, целиком и полностью. Я – твоя рабыня.

– Может, дадим моей рабыне имя?

– Как угодно хозяину.

Взяв за плечи, он приподнял и повернул меня на спину, придавил своим телом, вжал спиной в меха. Руки его обвили меня. Тело мое приняло, поглотило его. Я застонала.

– Не двигайся! – велел он.

– Да, хозяин, – умирая от нетерпения, покорилась я.

– Я дам тебе имя.

Беспомощная, я лежала в темноте узницей в его железных объятиях и ждала – как меня назовут.

– Ты самая обычная, – размышлял он, – ничего особенного в тебе нет. Значит, и имя надо придумать незначащее, простое и скромное, чтобы подходило для такой ничтожной, никчемной, невежественной клейменой рабыни, как ты.

– Да, хозяин.

– Ты из варваров.

– Да, хозяин.

– Есть мужчины, – поведал он, – которым нравится проверять, на что способны женщины из варваров.

– Проверь меня, хозяин, умоляю!

– Не двигайся!

– Да, хозяин. – Еще секунда – и не сдержу оргазма, забьюсь в судорогах! Но он не велел двигаться. Казалось – сейчас взорвусь.

– Ну а я, – улыбнулся он, – предпочитаю проверять, на что способна любая девушка, будь она цивилизованная или из варваров.

– Да, хозяин.

– Знаешь ли ты, – спросил он, – что в оргазме все вы одинаковы – и женщины варваров, и цивилизованные?

– Нет, хозяин.

– Вот интересно. Оргазм уравнивает всех.

– Все мы женщины, всего лишь женщины в руках хозяина.

– Безусловно.

– Позволь мне кончить! – умоляла я.

– Не двигайся.

– Да, хозяин. – Я едва разжимала зубы. Я отдаюсь ему, вся, без остатка, ну почему он не хочет взять меня?

– Ты говоришь по-гориански с акцентом.

– Да, хозяин. Прости, хозяин.

– Не меняйся. Твой акцент – это ты. С ним ты чуть другая. Так интереснее.

– Может быть, потому хозяина и занимает его рабыня?

– Может быть, – ответил он. – Но у меня уже были девушки из варваров.

– С планеты Земля? – прошептала я.

– Конечно. Не двигайся.

– Нет, хозяин. – Вдруг где-то там, глубоко, на донышке сознания, возникла ненависть ко всем этим девкам. Как я злилась, как ревновала!

– Маленькая рабыня сердится, – проронил он. – Не двигайся.

Стараясь не двигаться, я лежала в темноте в его объятиях.

– А что стало с теми девушками с Земли, что были у тебя до меня, хозяин? – спросила я.

– Разве рабыне позволили говорить?

– Прости, хозяин. Можно говорить?

– Говори.

– У тебя уже были земные девушки. Где они теперь?

– Не знаю.

– Что ты с ними сделал?

– Не считая тебя, таких у меня было пятеро, дорогая. Двоих я подарил, троих продал.

– А меня ты продашь или подаришь?

– Может быть.

Я застонала. Конечно, он волен делать что хочет.

– Они любили тебя?

– Не знаю, – ответил он. – Может быть. А может, и нет.

– А говорили, что любят?

– Конечно. Рабыни всегда так говорят.

– И все-таки ты подарил их или продал? – Да.

– Как ты мог, хозяин?

– Они всего лишь рабыни, – объяснил он.

У меня вырвался стон отчаяния. И меня он может так же просто отбросить в сторону.

– Ты жесток, хозяин.

– Разве можно быть жестоким к рабыне? – удивился он.

– Да, – согласилась я. – Разве можно быть жестоким к рабыне?

– Ты плачешь?

– Прости, хозяин.

Мы лежали, обнявшись, в темноте. Он запретил мне двигаться. Шум утих – деревенские парни угомонились, потеха закончилась. Моих сестер-невольниц снова ждут рабские путы.

– Как тебя звали там, у варваров? – спросил он.

– Джуди Торнтон, хозяин, – ответила я.

– Как ты попала ко мне?

– Ты отвоевал меня в схватке, хозяин, и сделал своей рабыней.

– А, да. – Вспомнил все-таки! Вот зверь! А я – в его руках, нагая, беспомощная.

– У варваров такие сложные имена.

– Это два имени, хозяин, – пояснила я. – Мое имя – Джуди, фамилия – Торнтон.

– Варварство.

– Да, хозяин.

– Мне не нравятся эти имена. Ты не будешь носить их.

– Да, хозяин. – Наверно, слишком уж непривычно, слишком по-варварски звучат для горианина эти имена.

– А как звали твоего хозяина-варвара?

– Не понимаю, хозяин.

– Ну, того варвара, которому ты принадлежала на Земле? Может, взять его имя?

– Но на Земле я никому не принадлежала, хозяин. Я была свободной.

– На Земле таким женщинам позволяют быть свободными?

– Да, хозяин.

– Что за мужчины на Земле?

– Не похожи на гориан, хозяин.

– Понятно. Они счастливые? – Нет.

– А женщины там счастливы? – Нет.

– Понятно. А земные мужчины не считали тебя красивой, не хотели тебя?

– Они слабые. Я и не знала, что значит быть желанной, пока не попала в этот мир. – Я стиснула его в объятиях. – Только в руках настоящих мужчин, таких, как ты, хозяин, я поняла, что значит быть женщиной.

– Можешь двигаться, – разрешил он.

Я с криком забилась в судорогах в его объятиях.

– Стоп! – сказал он.

– Хозяин! – вырвалось у меня.

– Не двигайся.

Я взвыла от отчаяния. Какая жестокость!

– Да, хозяин!

Он довел меня до той точки, когда малейшее движение способно повергнуть в самое невероятное, самое фантастическое состояние из всех, что когда-либо довелось познать женщине, в состояние, в котором вся она – и душой и телом – покорена, целиком и полностью подчинена мужчине, в тот пароксизм самоуничижения, в тот немыслимый экстаз, что зовется оргазмом рабыни.

– Я должен выбросить тебя из головы. Я застонала.

– Какое на тебе клеймо? – спросил он.

– Цветок рабынь, дина! – выкрикнула я. Как он сказал сейчас? «Ты самая обычная. Ничего особенного в тебе нет. Значит, и имя надо придумать незначащее, простое и скромное, чтобы подходило для такой ничтожной, никчемной, невежественной, клейменой рабыни, как ты».

– Дина! – выкрикнула я.

Тело его начало совершать плавные движения.

– Позволь мне кончить! Позволь мне кончить, хозяин! – исходила я криком.

– Нет, – был ответ.

Что за мука! Изо всех сил пыталась я не шевелиться.

– Я дам тебе имя.

Я молчала, не в силах выдавить ни слова.

Среди его рабынь я единственная Дина. Самое обычное клеймо. Девушек, носящих его, часто зовут Динами. Вполне подходящее имя для ничем не выделяющейся, низшей среди рабынь. Незначащее. Простое. Скромное. Я – обыкновенная, мне грош цена. И имя обыкновенное, грошовое. Чего же еще для такой, как я? Для невежественной клейменой рабыни?