Троцкий - Дмитрий Антонович Волкогонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Троцкий»{370}.
Как относился Ленин к обращениям Троцкого? Какова была его реакция? Как умный, проницательный человек, он ранее других заметил глубокую личную неприязнь между Сталиным и Троцким. Лидер русской революции в этом конфликте, ясно сформировавшемся уже в 1918 году, занимал позицию «для пользы дела». Конечно, Ленин, действуя как прагматик, не мог сказать и тому и другому всю правду в лицо. Но вначале он пытался их примирить. Об этом, в частности, свидетельствует телеграмма Владимира Ильича Троцкому 23 октября 1918 года. В ней Ленин излагал содержание своей беседы со Сталиным, оценку члена Военного совета Южного фронта положения в Царицыне и его желание наладить отношения с Реввоенсоветом Республики. В конце телеграммы Ленин предлагал:
«Сообщая Вам, Лев Давыдович (так в тексте. – Д. В.), обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин.
Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным»{371}.
Однако попытки Ленина нормализовать отношения людей, которых через несколько лет он назовет «выдающимися вождями», совершенно не дали желаемого результата. Оба были слишком амбициозны, капризны, самолюбивы, хотя конфликты времен Гражданской войны между ними инициировались в основном неисполнительностью, своеволием Сталина, демонстративно игнорировавшего распоряжения, приказы и директивы Председателя Реввоенсовета.
Всю войну Сталин часто обращался через голову Председателя Реввоенсовета Республики прямо к Ленину. Это делало возникшую неприязнь еще более устойчивой. Ленин это видел и в определенной мере даже сочувствовал Троцкому, понимая, что тот обладает большим творческим потенциалом, неизмеримо более широким диапазоном своего влияния.
В июне 1920 года Сталин направил Ленину письмо с фронта, в котором фактически выдвинул требование «либо установить действительное перемирие с Врангелем и тем самым получить возможность взять с Крымского фронта одну-две дивизии, либо отбросить всякие переговоры с Врангелем, не ждать момента усиления Врангеля, ударить на него теперь и, разбив его, освободить силы для Польского фронта. Нынешнее положение, не дающее ясного ответа на вопрос о Крыме, становится нестерпимым»{372}.
Владимир Ильич прямо на этом письме написал записку Троцкому, что свидетельствует о большем доверии к нему как политическому стратегу и просто как соратнику: «Это явная утопия. Не слишком ли много жертв будет стоить? Уложим тьму наших солдат. Надо десять раз обдумать и примерить. Я предлагаю ответить Сталину: «Ваше предложение о наступлении на Крым так серьезно, что мы должны осведомиться и обдумать архиосторожно. Подождите нашего ответа. Ленин. Троцкий»{373}.
Получив ответную записку Троцкого, Ленин опять обратил внимание: Предреввоенсовета вновь задело то обстоятельство, что Сталин нарушает военную субординацию. Об этих предложениях в Реввоенсовет Республики, по мнению Троцкого, должен был доложить командующий Юго-Западным фронтом А. И. Егоров. На записке Ленин, согласившись, приписал: «Не без каприза здесь, пожалуй. Но обсудить нужно спешно. А какие чрезвычайные меры?»{374}.
Сталин обращался к Троцкому лишь в самых крайних случаях. Обращался официально, безлично. В свою очередь Троцкий, как старший по должности, не упускал случая указать Сталину на неблагополучие в частях фронта, где тот был членом Реввоенсовета. Вот текст одной из таких шифровок:
«Реввоенсовет Южфронта. Вызвать к аппарату Серебрякова или Сталина и потребовать немедленной расшифровки и ответа.
Сведения относительно корпуса Буденного внушают тревогу. По подробному докладу Пятакова части армии Буденного грабят население, в штабах пьянство, что грозит разложить корпус, как разложился корпус Мамонтова. Также и в политическом отношении возможны серьезные осложнения на почве разложения корпуса. Совершенно необходимо, по-видимому, предпринять серьезнейшие меры: подтянуть комиссарский состав, обратив на это особое внимание Ворошилова и Щаденко, проверить комячейки, привлечь к ответственности некоторых командиров и комиссаров, виновных в грабежах и пьянстве, вообще установить в корпусе надлежащий режим и тем спасти его от разложения. Может быть, своевременно оттянуть наиболее расшатанные части конной армии в резерв для упорядочения, иначе при соприкосновении с махновцами кавалеристы могут совершенно разложиться. Прошу сообщить, что вами предпринято или предложено предпринять в этом отношении.
Предреввоенсовета Троцкий»{375}.
Мне не удалось обнаружить в архиве ответа Серебрякова или Сталина. Но ясно, что, отправляя такие шифротелеграммы, Троцкий руководствовался не только заботой о состоянии объединений и соединений, но и стремлением уязвить, заставить подчиниться недоброжелателя, упорно игнорирующего власть и волю Председателя Реввоенсовета Республики.
Если говорить о принципиальных расхождениях между Троцким и Сталиным, то главным, конечно же, было отношение к военным специалистам. Позицию Троцкого мы знаем. Она была ленинской. Отношение Сталина – огульное недоверие, подозрение в изменах и заговорах. Дважды (из Царицына – с Ворошиловым и Мининым, из Петрограда – вкупе с Зиновьевым) он обращался в ЦК с требованием изменить политику по отношению к военспецам, обвиняя Троцкого в «потакании» изменам. «Военная оппозиция», выступившая на VIII съезде партии, начиналась в Царицыне, а Сталин на съезде был ее закулисным вдохновителем. На совести Сталина – сотни невинно погибших в годы Гражданской войны военных специалистов. Установив в партии и стране свою диктатуру, с начала 30-х годов он последовательно и беспощадно – под видом выкорчевывания «врагов народа» – истреблял высших командиров и комиссаров из числа бывших военспецов. Пока они не были уничтожены почти поголовно.
Реввоенсовет работал как военно-политический орган, направляющий стратегическую деятельность главкома и Полевого штаба РВСР. Сам Троцкий редко вмешивался в оперативно-стратегические вопросы, полагаясь на И. И. Вацетиса, а затем С. С. Каменева, других военных специалистов. Но он неуклонно следил за реализацией во фронтовой практике общей линии РКП(б), указаний ЦК, директив Ленина. Уже с осени 1918 года Троцкий, энергичный и жесткий организатор, стремился придать плановые начала военным действиям, особенно на оперативном и стратегическом уровне. По его указанию, например, главком Вацетис подготовил план боевых действий на осенне-зимнюю кампанию 1918/19 года. Троцкий, одобрив стратегический замысел Вацетиса, доложил его Ленину. Суть плана заключалась в укреплении оборонных возможностей Республики, накоплении стратегических резервов и последовательном разгроме сил внутренней и внешней контрреволюции на Украине, в Донбассе, на Кавказе, на Урале и в Сибири. Жизнь затем внесла и впредь вносила в подобные планы свои жесткие коррективы, но архивные документы дают основания утверждать, что действия Троцкого и руководимого им Реввоенсовета Республики не были спонтанными. Вожди революции учились не только искусству управлять социальными, политическими процессами, вызванными Октябрем, но и организованной защите большевистского государства.
Итак, Троцкий, судя по всему, оказался самой подходящей фигурой на высшую военную должность, от которой в огромной степени зависели создание регулярной Красной армии и защита страны, а затем и разгром вооруженных врагов советской власти. Горький еще при жизни Ленина вспоминал, как тот оценивал Троцкого: «А вот указали бы другого человека, который способен почти в год организовать почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть…»{376} Троцкий стремительно приближался к своему феерическому апогею. Его слава бежала уже далеко впереди знаменитого поезда Председателя Реввоенсовета Республики, мотавшегося по фронтам, белой петлей охватившим Центральную Россию.
Белое движение
В 1918 году М. Цветаева, еще до того как оказаться на Западе, напишет пророческие строки:
Белая гвардия – путь твой высок:
Черному дулу – грудь и висок.
Божье да белое твое дело:
Белое тело твое – в песок{377}.
Эти люди были для многих из нас только
