Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эскиль помолчал: видно, пытался взглянуть на дело с этой стороны.
– А мне-то что? – Он двинул плечом. – Мне плевать на договор, я бобрами не торгую. Мне нужен смелый вождь… или хотя бы богатый и щедрый.
– И я уверен, – добавил Хедин, – так же ясно, как вижу сейчас солнечный свет: Мистина все это знает. Еще лучше меня. Ты же слышал, что он ответил Хельги Красному. Он знает, что сила этой державы – в единстве, она велика, потому и способна на великие дела. Он ведь не только хорош собой и отважен, но еще и умен.
Хедин поднялся с травы и отряхнул одежду.
– А ты, – сверху вниз он взглянул на сидящего Эскиля, – просто хорош собой. Ну, некоторые так думают.
Он медленно пошел прочь – как будто ему здесь наскучило. Пусть Эскиль не думает, будто он куда-то спешит или чего-то опасается из-за этого разговора.
– Так значит, – крикнул ему вслед Эскиль, когда он уже отошел шагов на пять, – выдавать свою сестру за рыжего ты не хочешь?
Хедин обернулся и смерил его выразительным взглядом.
– А это, – вежливо, но твердо ответил он, – не твое дело.
* * *
– Князь желает тебя видеть. Велел позвать сегодня к нему на обед.
– И что… – Слова эти вызвали у Хедина и радость, и тревогу. – Чего он от меня хочет?
– Оказать тебе честь – ты ведь племянник Эйрика мерянского!
В ответ на недоверчивый взгляд Ингвар-младший показал рукой: не волнуйся, все уладится. Хедин невольно улыбнулся: уверенный бодрый вид его молодого приятеля бодрил сам по себе. Ему было всего семнадцать, но, хорошо одетый, с тщательно расчесанными красивыми золотистыми волосами, он выглядел настоящим знатным мужем – не в пример своим ровесникам из простонародья, что ходят за стадом, вооруженные пастушеским батожком, или сидят с удочками в челнах на днепровской глади. Ингвара-младшего Хедин ни разу не видел с удочкой, зато у него имелся настоящий меч-корляг, весьма дорогой – подарок отца ко второму греческому походу. На пиры и в святилища, куда с оружием нельзя, он являлся, повесив на пояс скрамасакс с резной рукоятью и золоченой бронзой на ножнах – и среди других знатных мужей выделялся лишь своей юностью, не уступая ни в чем другом.
Пришлось и Хедину достать лучший кафтан – в его долю добычи их вошло два. А еще красный плащ-мантион с широкой каймой, с вшитыми в узор «самоцветами» – они были из цветного стекла, но смотрелись немногим хуже смарагдов и бирюзы.
На обеде, куда два приятеля явились вместе, народа было немного: человек с полсотни. Послы, бояре, старшие из вождей дружины, Мистина Свенельдич со своим отцом – тот жил в земле Деревской, но на время переговоров приехал в Киев. Был Тородд и другие родичи Ингвара из Гардов, кто ходил с ним в поход. На обеде княжеских ларник прочел с пергамента условия договора, который греки и ответное посольство под началом воеводы Ивора повезут в Царьград. Назад те и другие вернутся уже следующим летом; если Роман цесарь со всем согласится и принесет клятвы, Ингвару останется сделать то же самое, и договор, так щедро оплаченный и русской, и греческой кровью, будет заключен.
– Ну что, Хедин, – через какое-то время обратился к нему князь, – не желаешь ли ты отправиться домой?
Вот оно. Не зря Ингвар-младший так многозначительно поглядывал, пока они сюда ехали: он знал.
– Если ты, конунг, не против, – вежливо ответил Хедин, скрывая волнение, – я, конечно, хотел бы вернуться домой.
– На днях мой брат Тородд со всеми людьми из Гардов возвращается в Хольмгард, ты можешь к нему присоединиться. А все эти люди будут свидетелями, – Ингвар показал на бояр, – что я отпускаю заложника от Эйрика целым и невредимым. Срок нашего уговора заканчивается, и ты, как доберешься до дома, проследишь, чтобы мой брат Хакон тоже вернулся в Хольмгард. Ты подтверждаешь, что у меня с тобой хорошо обращались?
– Подтверждаю, конунг.
– Надеюсь, ты найдешь здоровыми всех твоих родичей, и Эйрика, и твою молодую сестру, – заговорила княгиня Эльга. – Мы приготовили для них дары. – Она с улыбкой показала на прочный ларь возле ступенек возвышения с ее стороны. – Для жены Эйрика – жаль, что мы никогда не виделись, – для твоей матери и сестер в знак нашей к ним любви.
Глядя в смарагдовые глаза княгини, Хедин чувствовал разом восторг и робость: эти глаза согревали теплом и обжигали своей силой. Княгиня Эльга обладала божественным даром – словом творить мир, и Хедин замечал, что не на него одного это так действует.
– Скажи моему дяде Эйрику, – подхватил Ингвар, – что я хочу…
– Хранить с ним мир и родственную любовь, – подсказала Эльга.
– Хранить с ним мир и родственную любовь. Я желал бы уладить наши несогласия. Ты видел и слышал все, что здесь происходило. – Ингвар кивнул на греческих послов. – Ты передашь Эйрику и другим мерянам, что наш договор с Романом обеспечит нам…
– Торговый мир, богатство и процветание на много лет, – опять подсказала княгиня.
– Торговый мир, богатство и процветание на много лет. – Ингвар так естественно принимал ее подсказки, как будто княгиня напрямую читала в его голове и лишь помогала подобрать слова. – Нам ни к чему ввязываться в новую войну. Но мы ее и не боимся – так передай Эйрику.
– Но как раз потому, – начал Хедин, – что боги послали тебе такой успех…
Никто не давал ему права вести переговоры от имени дяди Эйрика, но было бы отлично, если бы он мог привезти тому какие-то приемлемые предложения от киевского князя.
– Ты будешь богат… Эйрик мог бы заключить с тобой договор, чтобы ваши товары проходили через Мерямаа без пошлин, и тогда ты не так уж много потеряешь…
Он взглянул на княгиню, уже догадываясь, что ответ будет исходить от нее так же, как от князя, и ее смарагдовые глаза сразу сказали: нет.
– Я не для того воевал с греками, чтобы после победы раздавать свои земли задаром, – без враждебности, но уверенно ответил Ингвар. – Удача на моей стороне. Роман цесарь признал меня за ровню, и я хотя не цесарь, но все же конунг над конунгами. Передай Эйрику: я не желаю вражды с ним, но своего не упущу. Если тебе нужно на дорогу припасов или еще чего – скажи тиуну, он поможет.
– Благодарю, конунг. – Хедин поклонился. – И тебе, княгиня, за дары для моих родичей.
В те же дни, когда Тородд, Ингвар-младший, Хедин и прочие их спутники готовились к долгому путешествию вверх по Днепру, а там через волоки на Ловать и Ильмень, свою долю узнали и наемники. Им тоже вскоре предстояло трогаться в путь: в земли северян и радимичей. Разделив на отряды человек по сто, их собирались разместить в погостах, возложив на местных жителей обязанность поставлять им хлеб и прочее, необходимое сверх дичи и рыбы, которые они добудут сами. Взамен Ингвар отказывался на этот год от полюдья и дани, но предвидел немалое недовольство смердов: мало того, что прокорм варягов их обременит, так еще и возможны столкновения с чужаками. Как сказала княгиня, когда варягам надоест сидеть день за днем в дыму очага и хвастать друг перед другом своими подвигами, они непременно пойдут искать развлечений в окрестные веси. Она была недовольна этим решением, но лучшего не было: варягов нельзя было ни отпустить, ни оставить на всю зиму в Киеве.
В те же дни воевода Ивор с дружиной и греческие послы тронулись вниз по Днепру, на юг, в Царьград, чтобы до весны утвердить с Романом цесарем долгожданный мир. Киев-город, взбудораженный наплывом чужих людей, понемногу утих. Наконец завершалась мятежная пора, длившаяся пятое лето, с тех пор как Ингвар сверг с киевского стола Олега-младшего. Еще совсем не старый князь – Ингвару было только двадцать пять лет, а его мудрой княгине двадцать два, – добился уважения и внутри страны, и от ее могущественных соседей. Будущее сулило ему счастье – насколько можно полагаться на прочность нитей, что держат в руках три великанши-норны.
Глава 2
Голые деревья почернели, желтая листва густо покрыла землю, когда
