Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты так говоришь, будто со всеми знакома!
Хедин сам не понимал, что сказывается в этой ее уверенности: остатки детской наивности или новая взрослая мудрость.
– И мы ведь еще не дома, – напомнила Хельга. – Домой мы попадем, может быть, к йолю. «Старому» йолю. Здесь празднуют еще и «новый» йоль – в самую длинную ночь, как словене.
– Удивительное дело. Помнишь, как мы ехали сюда из дома – как будто на край света, в сам Ётунхейм…
– В Асгард. В Ётунхейме мы живем!
– Ну, пусть в Асгард. А теперь это место… – Хедин окинул взглядом гридницу, которая после Олеговой киевской не казалась особенно большой, – совсем обыкновенное. Когда едешь куда-то в чужое место – кажется, на тот свет, а как доедешь – ничего особенного. Греки на наши гридницы смотрят, как мы на троллиные пещеры.
– Тот свет все время ускользает, да?
– Да. А для тебя здесь и вовсе как дом родной?
– Конечно, я скучаю по дому. – Хельга вздохнула. – По родителям, по сестрам, по дяди Виги, дяде Эйрику, тете Арнэйд… А когда приеду туда – буду скучать по Сванхейд, по Бере, по Светлаве, по Уне, то есть Унедаре… Даже по Берси – он такой забавный! Он ходит пока плохо, но зато так ползает, что не угонишься!
– Кто все эти женщины?
– Мои подруги. Унедара – племянница воеводы Свенельда, а Светлава – тоже из его дома, только не из родни, ну, ее мать была кормилицей его сына. Я теперь могу немного говорить по-славянски.
– Я тоже. Я их обоих видел в Киеве, Свенельда и Мистину.
– Здесь о них много говорят…
В это время к ним подошел Ингвар-младший – тоже переодетый, умытый и причесанный.
– Ну что, Хедин, ты уже показал твоей сестре подарки?
– Ох! Ёлс твою овду, я забыл!
– Вечно ты думаешь о всякой чепухе, а о таком важном деле забыл! – Ингвар-младший подмигнул Хельге. – Добрая госпожа Сванхейд еще вчера послала гонца в Альдейгью, и я думаю, мой отец скоро будет здесь. Вот тогда и повеселимся! Вы ведь все равно не уедете, пока не застынут реки, и у нас с тобой, Хедин, будет месяц-другой на то, чтобы как следует похвастаться своими подвигами и стяжать всю положенную нам славу!
* * *
Ингвар-младший был у родителей единственным сыном, но вовсе не единственным чадом. У него имелись три сестры, две старше его, одна младше. Самая старшая уже вышла замуж и уехала на Готланд, две другие еще жили с отцом. Хельга слышала об их существовании, но познакомиться с ними у нее ранее случая не было. Теперь он внезапно представился – когда дней через десять после приезда Хедина явился обоз из Альдейгьи и Хакон ярл выгрузил из саней два одинаковых кулька, состоящих из куньего меха, блестящих глаз и красных от мороза щек. Так Хельге показалось – именно это бросилось ей в глаза. За эти дни похолодало, выпало довольно много снега, и хотя Волхов еще не застыл, лодьи по нему, среди снеговой каши, уже не ходили и небольшая Хаконова дружина прибыла верхом и на санях.
– Ой, ой, как у меня все замерзло! – причитали кульки. – У меня руки не гнутся! Ноги не идут! Зубы стучат!
– Мы сейчас попросим госпожу Сванхейд затопить баню, а пока идите в гридницу, там тепло! – подгонял их отец.
– О, я не дойду!
– Тебя понести? – спросил Ингвар-младший у какой-то из сестер. – Хедин, ты какой кулек возьмешь?
– Могу этот! – Подавляя смех, Хедин кивнул на ближайший к нему.
– Нет, нет, мы сами! – При виде этой помощи оба кулька смутились, обрели подвижность и покатились через широкий двор к одетой резными косяками двери гридницы.
– А давай наперегонки! – осенило Ингвара-младшего.
Не дав никому опомниться, он догнал отставший кулек – чуть меньше второго, обхватил его, оторвал от земли, перекинул через плечо и бегом пустился к дому. Видя это, Хедин схватил второй – пока будешь думать, отстанешь безнадежно, – тоже забросил на плечо и побежал догонять. Здешние и приехавшие покатывались со смеху, и общий хохот почти заглушал визг похищенных кульков.
– Давай-давай-давай! – кричали со всех сторон, непонятно кого подбадривая.
– Хакон ярл, у тебя два сорочка куниц украли!
Ингвар-младший поначалу оторвался, да и кулек ему достался полегче. Но Хедин, более рослый и сильный, шагов за десять до гридницы почти его догнал, потом еще наддал, но запнулся о какую-то неровность в снегу и стал падать…
Он успел отпустить одну руку, которой придерживал на плече кулек, и выставить ее перед собой; от точка девушку сорвало с его плеча и бросило вперед. Они упали наземь одновременно; девушка кубарем покатилась в прежнем направлении, а Хедин оперся рукой о землю, перекатился вбок… и попал под ноги Ингвару-младшему. Тот, разумеется, споткнулся, но он успел сбросить скорость, и его падение было не таким страшным: он сумел вовремя согнуть ноги и скорее присел, чем упал. Девушка с его плеча тоже сорвалась вперед; силой ее падения Ингвара-младшего толкнуло вниз, и он рухнул на Хедина сверху. Обе девушки прокатились к порогу гридницы и там столкнулись – прямо у ног госпожи Сванхейд, вышедшей поглядеть, отчего на дворе такой крик.
Все четверо барахтались на снегу, девушки охрипли от воплей. Наконец их подняли и отряхнули. Ингвар-младший встал на ноги, а Хедин сел на снегу – без шапки, с растрепанными волосами, с красным пятном содранной кожи на лбу.
– Позор! – выразительно укорил их Хакон ярл, когда обе его дочери уже висели на его плечах и жалобно стонали. – Чему вас только учили в этом вашем походе, если вы даже не способны унести самую лучшую добычу!
– Самому полезному не выучились! – хмыкнул Регинмод Залив. – Зря время потратили.
– Вам только кур воровать! – хмыкнул Гарди Кузнец.
– Я буду упражняться! – заверил Ингвар-младший, пытаясь отдышаться.
– Нам с тобой надо упражняться на мешках с репой, – выдохнул снизу Хедин. – Живых девушек нам пока рано доверять.
– Идемте со мной! – Сванхейд потянула в дом обеих жертв, растрепанных и извалянных в снегу. – Прошу прощения, но разве я могла подумать, что у порога моего дома вас поджидают два бесстыжих турса!
Хедин только вздохнул, чувствуя себя хуже всякого турса. Он даже не смел поднять глаза и не увидел, как девушка, уводимая Сванхейд, обернулась и взглянула на него.
* * *
Когда ужин закончился, столы унесли и только доливали пива и меда в чаши, Хельга подсела к Хедину. Волосы он пригладил, но содранное пятно кожи на лбу, величиной с голубиное яйцо, саднило, и он до сих пор не смел глянуть в сторону женской скамьи.
– Вот, возьми. – Хельга расстегнула у себя на шее греческое ожерелье из зеленых камешков и жемчужин на серебряных петельках и вложила ему в руку. – Пойди попроси прощения и предложи выкуп.
– Ну-у-у… М-м… – Хедин понимал, что именно так и следует поступить, но не находил решимости. – А… это хоть которая была?
Он украдкой метнул взгляд в сторону женской скамьи. «Это Эльвёр, а это Астрид!» – сообщил Ингвар-младший, когда все вошли в гридницу и девушек выпутали из шуб и платков. Но Хедин тогда не смел на них взглянуть и не понял, которая была в «его» кульке.
– Это была Эльвёр, она старшая. Ей восемнадцать, а другой – шестнадцать. Вон она, с двумя косами, в платье цвета сухого песка. Иди, не съест же она тебя. Иначе так и будешь томиться без конца.
– А это… – Хедин взглянул на ожерелье, – тебе не жалко?
– Нет, совсем не жалко. Иди.
Сжимая в кулаке ожерелье, Хедин встал и как во сне пересек гридницу. Казалось, все на него смотрят, но он видел только девушку по имени Эльвёр. Она приходилась внучкой покойному Олаву конунгу и от него унаследовала мягкий рыжевато-русый цвет волос; две пышные косы спускались по ее груди до самого пояса. Одета она была на первый взгляд просто: сорочка из беленого льна, шерстяное платье цвета светлого песка, но ворот сорочки был отделан тонкой полоской красного с золотом шелка, тонкий стан дважды обвит брусничным тканым поясом, а ворот платья и рукава обшиты плетеным шнуром из шерсти того же темно-красного цвета.
При его приближении девушки прервали разговор, соседка подтолкнула
