Его дерзкая девочка - Алекс Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— М… а все не так уж и безнадежно, — улыбается Злата, — будем завтракать?
— Ты уверена, что это можно есть? Может, лучше закажем…
— Нет, я хочу кашу! Твою! — откладывает ложку и обвивает меня руками за шею Златка, — предлагаю позавтракать, а потом уехать на пару дней за город. В домик на озере, м? — встает на цыпочки хитрая лиса, целуя так сладко, что тут даже если очень сильно хотел, отказать не смог бы.
— Сначала ты поговоришь с родителями.
— Нет! — моментально насупилась Злата.
— Принцесса…
— Мне надо время, Тим. Надо… смириться с этой мыслью, и я просто устала. Хочу отдохнуть, — выдает как на духу, а уголки губ ползут вниз. Ощущение, что малышка снова собирается разреветься.
— Эй, — улыбаюсь, обхватывая ладонями щеки, — только не вздумай опять плакать. Снова я этого не выдержу, пожалей мою тонкую душу и слабое сердце! — посмеиваюсь, с удовольствием пронаблюдав, как и Злата нехотя, но улыбается.
— Так что, поедем, Тим? Вдвоем? Уделишь мне пару своих занятых дней? — шепчет Злата, и мне кажется, она даже замерла в ожидании ответа. И безумно хотелось сказать, что теперь каждый день и вся жизнь моя полностью и безоговорочно в ее распоряжении, но судя по взгляду — усталому, потерянному и расстроенному — сейчас точно не время таких признаний.
— Поедем. Все, что пожелаешь, принцесса, — шепчу и наконец-то целую любимые губы с полной отдачей и невероятным желанием, захватывая тонкую золотаревскую фигурку в плен своих рук.
Злата
Каша.
Тим и каша.
Тимур сварил для меня кашу!
Не знаю, бывает ли в этом мире что-то милее, но сильно в этом сомневаюсь.
И казалось бы, какая мелочь! Для кого-то совершенный пустяк. Но не для меня. Впервые в моей жизни кто-то заморочился для меня с завтраком. Именно для меня. Одной. Такой вредной и задиристой Златы Золотаревой. И именно заморочился! Сходил в магазин и даже включил онлайн-урок. Подгорела? Ну и пусть. Главное — от души и чистого сердца.
Я оценила.
Если не сказать больше — впервые взглянула на Тимура совершенно другим взглядом. Каким?
Влюбленным.
Да, именно так: я влюбилась. Пора было себе в этом признаться уже давно, но так случилось, что только эта ночь и это волшебное, чудесное утро поставили все на свои места. В моей голове и жизни.
Все это время я задиралась, бесилась, кусалась и всячески измывалась над парнем, пытаясь спрятать за толстой броней из ненависти настоящие чувства, что пустили свои корни еще после нашей первой ночи. Прочные. Крепкие. Основательные корни зарождающегося, нового для меня чувства.
Я никогда не влюблялась, не теряла голову и не понимала, как может быть вот так! Может быть, поэтому всячески упиралась всеми руками и ногами, пытаясь отрицать саму возможность влюбиться! Постоянно твердила самой себе, что мне неприятно общество Абашева, а тихо, где-то в глубине души хотела, чтобы каждую минуту и каждое мгновение Тим был рядом. Всегда. И только мой.
И сейчас смотрю на него, такого растрепанного, утреннего, домашнего и ужасно милого, задумчиво помешивающего свое, как он выразился «варево», и улыбаться хочется.
Просто так.
Просто потому, что он здесь, и потому, что именно он — Тимур Дамирович Абашев — отец моего малыша. Нашего карапуза, который рискует стать самым счастливым ребенком на всем белом свете!
Потому что в тот момент, когда я чуть все не разрушила своей глупостью и тупостью, Тим вовремя взял ситуацию под свой полный контроль, смело приняв на себя всю ответственность не только за себя, но и за нашего малыша. Да и давайте откровенно? И за меня тоже. Вредную, упрямую, своенравную, его дерзкую принцессу.
Поистине: много ли для счастья надо? Только сильное плечо рядом, которое в случае чего может стукнуть ладошкой по столу и приказать «прижать хвост» и не рыпаться.
Эх, что-то совсем я странная стала. Осталось от умиления пустить слезу. А хочется… очень-очень хочется. Вот уже и глаза щипать начало.
— Ты чего улыбаешься так загадочно? — перехватил мой взгляд Тим.
— Не знаю, — пожимаю плечами, хватаясь снова за ложку, и прячу взгляд в тарелке.
— Врешь, Золотарева?
— Вру, — киваю и, довольная, возвращаюсь к самой вкусной каше в моей жизни, активно набивая рот, чтобы не ляпнуть повисшее на кончике языка признание.
Однако промолчать совсем у меня не получилось. То ли в связи с беременностью, то ли в свете последних событий я стала максимально сентиментальна и болтлива. А еще буквально чувствовала, что должна это сказать!
И когда с кашей было покончено и Тим сгрузил наши пустые тарелки в раковину, собираясь их мыть, я снова подкралась к парню со спины. Утыкаясь щекой в широкую спину и обняв его, выдохнула короткое:
— Спасибо.
Тим напрягся. Мышцы окаменели, сердце под моей ладошкой забилось рвано и быстро.
— За что, принцесса?
— Просто за то, что ты есть, Тим. И рядом. И вообще… терпишь меня.
Звякнула брошенная в раковину тарелка, и Тим, крутанувшись, поймал меня в свои объятия. Нежно и трепетно целуя в макушку.
— И никогда это я тебя не терпел, — ухмыльнулся парень, но вопреки улыбке, голос его был серьезен как никогда.
— То есть? — вскинула я взгляд, заламывая в удивлении бровь.
— То и есть. Не знаю, как для тебя, Злата, а меня твое общество никогда не напрягало, — подцепил меня пальцами за подбородок Тим. — Мозг ты, конечно, умеешь выносить знатно, но думаю, это у нас взаимно.
— О-о-о, — улыбнулась я, — да, нервы мы друг другу потрепали достаточно.
— До сих пор не верю, что ты искала моему ребенку отца!
— Я была молодая и глупая!
— А за пару недель, значит, повзрослела и поумнела? — рассмеялся Тим, получив от меня за это ладошкой по плечу.
— Ауч!
— Согласись, что иначе тебе было бы со мной скучно, Абашев.
— Соглашусь, Золотарева.
Мы переглянулись, посмеиваясь, и так тепло на душе стало. Так уютно. Как будто сладким медом растеклось по сердцу ощущение, что я дома. Вернее… там, где должна быть и с кем должна быть. Удивительно, кто бы знал, что это будет тот самый Тим?
— Значит, — сказала я немного погодя, — ты спокойно отреагируешь на мое решение к тебе переехать, — подмигнула я, выпутываясь из рук парня, хватаясь за полотенце.
— Что? — растерянно переспросил парень. — Переехать? Ты серьезно?
И вот не пойму по тону: он обрадовался или
