Похоронный марш марионеток - Фрэнк Фелитта
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЕЕ ВОСПРИЯТИЕ. ПЕРЕКРЕСТОК. НОЧЬ
Перекресток, к которому она направляется, ярко освещен светом витрин. Но сзади, ЗА КАДРОМ, мы слышим методичный скрип кроссовок
Кей снова хихикнула. Это было клише, но оно невероятно точно отражало реальность. Ее нервы были расстроены, ее терзали страх и усталость. Происходящее напоминало кадры еще не завершенного фильма, и они, стремительно сменяя друг друга, заполняли ее сознание.
Кей снова споткнулась и так сильно ушибла большой палец, что вынуждена была остановиться. В тишине темной улицы она услышала, что и шаги того, кто шел за ней следом, замерли. Она как можно быстрее пошла к освещенному перекрестку. Преследователь также ускорил шаг.
— О… боже…
Теперь все стало реальным. Слишком реальным. Она слышала за спиной быстрые шаги мягких подошв. Кей побежала. Крис тоже побежал. Они еще находились в неосвещенной части улицы. Он сжимал галстук, словно петлю.
Кей не знала, кто ее преследует, она боялась оглянуться. Она побежала еще быстрее, каблуки гулко застучали по асфальту, и кроссовки тоже ускорили темп, постепенно догоняя жертву… В голове Кей замелькали картины:
КРУПНЫЙ ПЛАН. БЕГУЩИЕ НОГИ. НОЧЬ
Последовательно сменяются кадры: женские ноги в туфлях на низком каблуке мелькают все быстрее и быстрее, ноги в кроссовках также ускоряют бег
Впереди на перекрестке показалось такси.
— Такси! — закричала Кей.
ВОСПРИЯТИЕ КЕЙ. ТАКСИ
Такси проезжает перекресток и исчезает. За ее спиной, ЗА КАДРОМ, слышится прерывистое дыхание приближающегося убийцы
— Господи… — в ужасе прошептала Кей.
Неужели ее ждет такой конец? Без выстрелов и взрывов, без мольбы — она просто станет жертвой банальной мелодрамы?
— Такси!
Но перекресток был пуст — ни такси, ни случайной машины. Было слишком поздно. Перед ее мысленным взором возникла новая сцена:
ВОСПРИЯТИЕ УБИЙЦЫ. КЕЙ БЕЖИТ
Он видит медленно приближающуюся спину. Кей устремляется к перекрестку и отчаянно машет рукой
Кей неслась к пересечению улиц, а в голове ее мелькнула безумная мысль: «Что поместил бы Хичкок в этом месте сценария, будь все происходящее его фильмом?»
Конечно же, не может быть никакого такси, на котором она могла бы спастись. Напряжение должно достигнуть максимума — таковы правила игры в его фильмах. Внезапно в ее сознании пронеслась другая, еще более ужасная мысль: «Что если ей отведена не главная, а второстепенная роль и ее героиню, согласно сценарию, должны просто догнать и убить на улице ночного города?»
Но нет, тут же подумала она, в фильме Хичкока сейчас непременно появилось бы такси, призванное создать иллюзию спасения. Она села бы в него и избежала бы смерти — чтобы быть убитой позже. Это в стиле Хичкока.
Кей добежала до перекрестка как раз в тот момент, когда там появилось такси. Она забралась внутрь и дрожащей рукой захлопнула за собой дверцу машины.
Крис резко остановился почти у самого края тротуара. Он сжал галстук в кулаке и отступил в темноту. Такси отъезжало, он видел Кей в окне машины, уже недосягаемую. Такси развернулось и умчалось по Восьмой авеню.
— Везучая сука, — сардонически усмехнулся Крис.
Он облизал губы. В горле у него пересохло. Тело обмякло, под стать скомканному в кулаке галстуку. Он развернулся и с недовольным видом пошел назад, к мужскому корпусу «Христианской ассоциации молодых людей».
— Ищешь шею, чтобы повязать галстук, малыш?
Крис обернулся. У входа в магазин стояла девушка с густо нарумяненными щеками. Невысокая, с черными вьющимися волосами, в облегающих джинсах и свитере с глубоким вырезом. Крис остановился как вкопанный. Девушка улыбнулась и приблизилась к нему. Он показался ей приезжим. Такой наивный, наверное, студент колледжа, молодой и горящий желанием. Она облизала губы и улыбнулась.
— Ну? Что скажешь? Что собираешься делать со своим галстуком?
Крис опустил глаза и посмотрел на свой мятый галстук, болтавшийся в руке. Его пальцы инстинктивно сжались в кулак.
«Этот птенчик кончит в три секунды, — подумала она. — Натянут от напряжения, как струна».
— Ну пойдем, малыш. Мне так холодно одной. А ты такой горячий! Я вижу, тебе кто-то нужен.
Она кивнула куда-то в сторону. Крис кивнул в ответ и подошел совсем близко к ней. Его глаза загорелись, девушка подала ему прекрасную идею. Он с силой стиснул ее руку.
— Совсем не обязательно быть таким грубым, дружок, — сказала она. — Я знаю, на что ты способен.
Вместо ответа он молча увлек ее в нишу, где находилась дверь магазина.
— Эй…
— Откуда тебе, черт побери, знать, на что я способен? — прошипел он.
— Ты это… полегче…
Крис толкнул девицу на стеклянную дверь и навалился на нее всем телом.
— Прекрати! — испугалась она. — Ты что, пудель, чтобы заниматься этим, стоя на улице? Пойдем, у меня тут неподалеку теплая комнатка…
— Как тебя зовут?
— Карла… Карла Мендоса…
— Врешь! Тебя зовут Анна Мэсси,182 ты работаешь в баре, а подрабатываешь проституцией!
Он накинул ей на шею галстук и туго затянул его.
— Ты что делаешь…
В ужасе она вцепилась в галстук. Крис с силой стукнул ее головой о стекло. Ее руки хватались за галстук, она начала пинаться, попадая высокими каблуками в стоявшую рядом урну.
— Ты угодила в кинофильм, детка! Он называется «Исступление». Тебе досталась роль второго плана.
— Пожалуйста… не… — Голос девушки оборвался.
Накрашенные ногти впились Крису в лицо. Он ощутил прилив бешеного восторга и туже затянул галстук. Девушка взвизгнула, как подстреленный кролик. Глаза у нее расширились, губы посинели. Она обмякла. Крис продолжал изо всех сил затягивать галстук.
Ее тело сделалось тяжелым и грузно осело на выложенный каменной плиткой порог магазина. Крис проверил ее пульс и ничего не почувствовал. Один глаз проститутки был устремлен прямо на него. Тяжело дыша, он перешагнул через тело, ухватил его под мышки и поволок к мусорному баку. Там он прикрыл ее газетами и картоном. Затем достал из кармана горсть попкорна и, съев почти весь, бросил последнее зерно к ее ногам.
— Неплохо, — самодовольно сказал он. — Отличный эпизод.
Он не спеша пошел прочь, представляя себе, как камера медленно отъезжает от лежащего в темном убежище трупа.
*Эта ночь для Ларри Диксона выдалась ужасной. Вначале его поставили дежурить за стойкой регистрации «Уилтона», а затем пригнали толпу участников конференции, которые вели себя хуже надравшихся под завязку студентов. Трое из них уже успели наблевать на ступеньках у входа в отель. И одному богу известно, что происходило сейчас в номерах. В буквальном смысле этого выражения. Диксон был благочестивым методистом.183 И будь на то его воля, он наутро сжег бы все простыни.
В холле спали люди, ожидавшие, когда освободятся какие-нибудь номера. Разве так должен работать уважающий себя отель?
В Нью-Джерси, откуда он был родом, овощи выращивались на настоящем огороде, на настоящей земле, под настоящим солнцем, а не на камнях или в теплице. Там он чувствовал дыхание природы. Там были церкви, в которых звучал глас Божий. А в Нью-Йорке Иисус непрерывно подвергался нападкам и оскорблениям и все время вынужден был защищаться от мерзостей жизни. Быть методистом в Нью-Йорке равносильно тому, что нести зажженную свечу под порывами ураганного ветра.
Телефонный звонок прервал размышления Ларри Диксона.
— Отель «Уилтон», — сказал он в трубку.
Откуда-то издалека донесся мужской голос, такой глухой, что слов было почти не разобрать.
— Кто? Что? Нет, это не частная квартира, мистер. Это отель «Уилтон».
Диксон хотел было положить трубку, но мужчина на другом конце провода проявлял крайнюю настойчивость.
— Куинн? Как Энтони Куинн?184 Кто? Что? Мистер, вы не могли бы говорить громче? Сейчас посмотрю.
Диксон скользил пальцем по записям в регистрационном журнале. Как он и предполагал, такой фамилии не обнаружилось.
— Извините, Куинн не регистрировалась.
К нему подошел другой дежурный, Рэй Велос:
— Ну-ка подожди, Ларри, не вешай трубку.
— Подождите, пожалуйста, — сказал в трубку Ларри и повернулся к Рэю. — Это полиция. Из Калифорнии.
— Дай-ка мне трубку, — сказал Рэй.
— Зачем?
— Не будь таким обструкционистом, дай мне эту чертову трубку.
Диксон, смутившись, молча протянул трубку. Он не знал столько ученых слов, сколько знал Велос, хотя тот и был пуэрториканцем.
— Алло! — закричал в трубку Велос. — Вы сказали Куинн? Женщина? Да, сэр. Она была у нас в очереди на регистрацию. Нет, мы не смогли ее разместить. Все верно, сэр. Четыре студента. Они уехали из отеля во второй половине дня. Нет, извините, я не знаю, куда они поехали… — Велос замолчал, слушая. — Все отели в городе переполнены, лейтенант.
