Похоронный марш марионеток - Фрэнк Фелитта

Кей посмотрела на паром.

— Что за поездка! — Она повернулась к Крису. — Хорошо, Крис, похоже, нас будет всего трое — ты, я и статуя.

Он усмехнулся. Пока они шли к причалу, Кей рассматривала Криса. Он был одним из тех студентов, которых она знала мало. Он никогда не приходил на индивидуальные консультации, она понятия не имела, что он за человек, и сейчас пыталась это понять. Мальчишеский энтузиазм, приятная улыбка. Но она интуитивно чувствовала, что он не так наивен, как казалось на первый взгляд.

Очередь за билетами пугала своей протяженностью. Крис взял Кей за руку и, аккуратно оттеснив группу туристов, повел в конец очереди.

Аэропорт Кеннеди окутал туман. В расплывчатых оранжевых пятнах электрического света медленно катились тележки с почтой. «Боинг 747», опоздав на три часа, выруливал к терминалу. Помятые, сонные пассажиры готовились к выходу.

Сантомассимо растолкал столпившихся у выхода бизнесменов, которые все никак не могли расстаться, похлопывая друг друга по плечу, пожимая руки, смеясь и обмениваясь адресами.

— Простите, я очень тороплюсь, простите… извините… — повторял он.

Он первым выскочил в зал прилета, достал из кармана полицейский значок и поднял его над головой. Подталкиваемый толпой пассажиров, Сантомассимо поспешил к эскалатору.

Ему навстречу сквозь поток пассажиров пробирался инспектор Нью-Йоркского управления полиции Дэниел Марксон.

— Сантомассимо! — крикнул он.

Лейтенант обернулся. Марксон был высоким мужчиной со шрамом над левой бровью. Сантомассимо обогнул группу служащих аэропорта и подлетел к нему:

— Ну вот, я прибыл. Ведите.

Вслед за Марксоном он устремился по длинным коридорам. Они отскочили в сторону, чтобы избежать столкновения с тележкой, на которой горой возвышался чей-то багаж, перепрыгнули через потерявшегося пуделя и наконец свернули в короткий коридор. Сквозь стеклянные двери уже был виден полицейский вертолет.

Пилот предусмотрительно не выключил двигатели. Завидев Марксона и Сантомассимо, он помахал им рукой. Они бежали по бетонной площадке, пригнувшись и придерживая пиджаки, развевавшиеся на ветру. Сантомассимо забрался внутрь и ощутил холодок в груди. Марксон крикнул:

— Вперед, Джо!

Шасси вертолета оторвались от земли.

Остров Свободы лежал к югу от Манхэттена, выделяясь зеленоватой грядой на фоне темной воды и голубого неба. Статуя Свободы высилась над водной гладью. Огромная бронзовая рука вздымала к небу факел, бесстрастное женское лицо смотрело в сторону гавани.

Туристы, щелкая затворами фотоаппаратов, поднимались на борт «Либерти Бель». Крис, лавируя между пассажирами, прокладывал путь сквозь толпу. Кей чувствовала себя неловко, поскольку за все время, что они стояли в очереди за билетами, Крис не сказал ни слова.

— Быстрее на посадке, — подгонял туристов матрос.

Крис и Кей поднялись на палубу, за ними прошли еще пять человек, и матрос, сняв причальный канат, втащил его на палубу и надежно закрепил.

— Ты впервые в Нью-Йорке? — как можно непринужденнее спросила Кей.

— Нет, я был здесь и прежде, но тогда мне не понравилось.

На лице матроса, что бы он ни делал, сияла улыбка, тогда как большинство туристов пребывали в дурном расположении духа. Им хотелось понежиться в постели, а тут нужно рано подниматься, отправляться на экскурсию, и за день столько впечатлений, столько обильных обедов и ужинов! Если им так уж хотелось сделать инвестицию в туристическую индустрию, то могли бы просто перечислить деньги, а сами оставаться дома.

— Что ж, постараемся сделать так, чтобы на этот раз вам понравилось, — сказал матрос Крису.

Как только паром отошел от причала, пронизывающий ветер заставил Кей съежиться и поплотнее закутаться в свитер. Паром накренился, делая поворот. Туристы взвизгнули и засмеялись. Выровнявшись, паром взял курс к Статуе Свободы.

Служащий мужского корпуса «Христианской ассоциации молодых людей» негодовал. Этот скандальный случай выходил за рамки всего того, что проповедовала их организация. Проживающие повысыпали из своих комнат, вновь прибывшие забыли, что им надо регистрироваться, — все с любопытством наблюдали за происходящим. Но помимо подмоченной репутации учреждения служащего крайне беспокоило состояние трех молодых людей, которые лежали в своих постелях и не хотели просыпаться.

Он побежал за комендантом. Тот подошел к неподвижно лежавшему Теду Гомесу, приподнял верхнее веко, расфокусированный взгляд Теда уставился в потолок. Включив ручку-фонарик, комендант поводил ею перед зрачком Теда.

— Еще расширяется. Он жив. Пока.

Комендант проверил пульс на запястье, затем на шее:

— Джим, они все в глубоком обмороке. Наверное, передозировка.

— Как думаете, очухаются?

— Вызывай «скорую», — коротко бросил комендант.

Перепуганный служащий, окинув взглядом почти бездыханных Теда Гомеса, Майка Риза и Брэдли Бауэрса, побежал к телефону.

Полицейский вертолет, накренившись, пролетел над дорогой, по которой медленно двигались грузовики и электрокары. Сантомассимо сидел рядом с пилотом, Марксон устроился сзади. Вертолет поднялся еще выше, пересекая Бруклин и держа курс на залив. Справа они видели оконечность Манхэттена, слева — мост Верразано. Далеко впереди в утреннем тумане вырисовывались пустынные доки Нью-Джерси, а в центре залива серой громадой возвышалась Статуя Свободы.

Пилот развернул машину влево, стойки вертолета задрожали. Сантомассимо наблюдал, как вертолетная тень скользит по трущобам Бруклина, кучам мусора, заросшими камышом болотами и кружащими над ними чайками.

Пилот поправил солнцезащитные очки, Сантомассимо проверил наличие оружия в кобуре.

Паром, поднимая пенные волны, приближался к острову Свободы. Пестро одетые туристы столпились на носу. Казалось, что огромная статуя, скользя по воде, плывет им навстречу. Яркие лучи утреннего солнца заливали светом ее безмятежный лик. Кей разглядела следы дождевых потоков, протянувшиеся от головы статуи вдоль ее туловища. Прежде ей никогда не приходило в голову, что у символа Свободы меланхоличное выражение лица.

— Она совсем не такая, как в «Диверсанте», правда? — обратилась она к Крису. — Как, по-твоему, в чем различие?

Крис облизал сухие губы и улыбнулся:

— Эта более… м-м-м… бесстрастная, что ли.

— Да, верно. Ее лицо ничего не выражает.

— Пока Хичкок не показал нам, что она опасна.

— Именно.

«Наконец-то удалось его разговорить», — подумала Кей. Облокотившись о поручень, она разглядывала огромную корону-тиару на голове статуи, из которой сквозь небольшие окошки, казавшиеся отсюда черными точками, можно было любоваться видом гавани с высоты птичьего полета.

— Знаете, профессор, — сказал Крис, становясь более разговорчивым по мере приближения к острову, — если подумать, то «К северу через северо-запад» — прямой наследник «Диверсанта», и в обоих фильмах используется схема «Тридцати девяти ступеней».188 Структурно эти три фильма идентичны.

Кей внимательно посмотрела на него. Крис ее озадачил. То он молчал, словно воды в рот набрал, то вдруг пустился в глубокомысленные рассуждения.

— В каком смысле, Крис?

— В основе сюжета — захватывающая шпионская история, межконтинентальные преследования… хотя, конечно, в «Диверсанте» действие перемещается с запада на восток, из Калифорнии в Нью-Йорк, и завершается на голове Статуи Свободы, а не на президентских головах на горе Рашмор.

Кей молчала, давая Крису возможность высказаться. Подобно другим студентам, он пытался произвести на нее впечатление. Ей нравились его рассуждения. Похоже, он действительно хорошо знал Хичкока. Но его голос каким-то странным образом раздражал ее. Она немного отвлеклась, рассматривая затененную сторону статуи.

— В любом случае «Диверсант» — самый слабый фильм из этой триады, — долетели до нее слова Криса. — Вы не согласны, профессор? Роберт Каммингс и Присцилла Лейн хороши, но они совсем не годятся на эти роли.189 А сюжет? Господи, до чего неправдоподобный! Все эти искусственные задержки, призванные нагнетать напряжение! То в машине кончается бензин, то самолет совершает вынужденную посадку. Все это так вымученно, так фальшиво — равно как и диалоги. Даже Дороти Паркер190 не смогла спасти положение. Все надуманно, все слеплено кое-как. Наигранно. Натянуто. А эти нелепые встречи! Эти цирковые уроды со своими дурацкими трюками — мертвый слепок с «Убийства», не так ли, профессор Куинн? А сцена с наручниками? Это же копия сцены с Донатом191 в «Ступенях». Повторять самого себя — это равносильно мастурбации. Извините за резкость, но ведь мы хорошо знаем Хичкока, так давайте без ложной скромности говорить все как есть. Даже сцена в кинотеатре, когда Норман Ллойд, приводя зрителей в ужас, затевает перестрелку с полицией на фоне экрана и становится частью происходящего там действия, идентична сцене из «Саботажа». Я и то смог бы сделать это лучше. И я делал лучше.