Горячие и нервные - Сьюзен Андерсон

Но Джон ответил с присущим ему юмором:

— Нет. Я думаю, что лучшего результата добьюсь, играя в гольф.

— Ты собираешься в гольф-клуб? — удивленно проговорила Тори.

— Да, мэм. Приглашен на завтра в десять утра. Кажется, твой отец играл в гольф каждую среду, двое на двое, и Фрэнк Чилуорт пригласил двух постоянных игроков. Один из них Роджер Хэмлин, с которым я познакомился на похоронах. Парень не промах. Тот самый, который смотрел на твои ноги, пока рассыпался в комплиментах по поводу того, как ты изменилась и как далеко осталась та неуклюжая девчонка, какой ты была когда-то. Кажется, так, если я правильно запомнил. Другой — Фредерик Олсон. — Криво улыбнувшись, он покачал головой. — Фредерик. Думаю, я могу называть его Фредди?

— Только в том случае, если не боитесь, что он наложит в штаны, — усмехнулся Джаред.

Эсме захихикала, но когда Виктория строго взглянула на нее, прикусила язык, а Джаред смущенно пожал плечами:

— Прости, Тори. — Он ткнул Эсме локтем. — Извини, Эс. Сделай вид, что ты ничего не слышала. Черт, возможно, я порой не очень удачно выражаюсь, но Олсон — президент загородного клуба и не позволяет никому забывать об этом, — оправдывался он.

— Да. Его просто распирает от собственной важности, — согласилась Виктория.

Джаред бросил на нее благодарный взгляд, прежде чем повернуться к Рокету.

— Как это вам удалось уговорить их играть в субботу? — спросил он, не скрывая восхищения. — Эти типы, отец и Хэвиленд Картер всегда воротили носы от идеи играть в гольф в любой другой день, кроме среды. Это святой мужской день в клубе.

— Я тут ни при чем. Это Фрэнк договорился обо всем. Но я догадываюсь, что ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы добиться этого приглашения. Ты и твоя сестра — наследники огромного состояния. Я полагаю, что, как жених Виктории, вызываю у них интерес. Им неймется узнать, кто встанет за руль, после того как Форд ушел со сцены.

Настроение Джареда, только-только начавшее подниматься, снова резко упало при упоминании о смерти отца.

— Что ж. Это умно с вашей стороны, — пробормотал он. — По крайней мере вы сможете оторваться на пару часов.

Джон остановил на нем взгляд своих проницательных глаз.

— Это то, чего тебе тоже хотелось бы? Оторваться на пару часов?

— Черт, конечно, — ответил Джаред и продолжил: — я разговаривал с Дейвом и Дэном по телефону, но это совсем не то… Мне бы хотелось у видеться с ними, может, даже принять участие в завтрашней игре. Без всех этих кровожадных волков у ворот.

Эсме заморгала, глядя на него, колечко розового мороженого окружало ее пухлые губы.

— Волков?

— Он имеет в виду репортеров, солнышко, — пояснила Виктория. — Помнишь, я объясняла, почему тебе лучше поиграть в саду за домом?

— Из-за шума на улице.

— Правильно. Это шумят репортеры у ворот. Но Джаред прав, они больше похожи на стаю голодных волков, чем на людей.

Рокет повернулся к юноше.

— Ты хочешь прогуляться? Что ж, я готов позволить тебе покинуть поместье.

Тут уже заморгал Джаред:

— Что? — Он смотрел на Рокета через стол, а тот невозмутимо выскребал остатки мороженого из креманки.

— Сколько можно сидеть взаперти? — спросил он не глядя. — Тебе следует прогуляться. — Затем, отодвинув пустую креманку, он улыбнулся Джареду. — Сыграй с репортерами в детскую игру, прошмыгни мимо так, чтобы они не заметили. Но ты должен вернуться назад, когда я скажу.

— Конечно, я так и сделаю! — обрадовался Джаред. — У меня с собой телефон, вы можете позвонить, и я сразу же вернусь домой. Я не пользовался им, пока скрывался, потому что боялся, что полиция может напасть на след. Но теперь можно.

— Тогда спускайся в холл, будь готов к девяти тридцати.

— Хорошо. И я скажу вам, куда я пойду, так что вы сможете забрать меня, когда захотите.

Потянувшись на стуле, Рокет вытянул длинные ноги под столом.

— Окей, Гамильтон, — кивнул он.

И, как это бывало, непонятное, смутное недовольство Джареда растаяло без следа, оставив в нем только чувство радостного предвкушения.

— Ты уверен, что мы правильно поступили, отпустив его?

Джон посмотрел на верх лестницы, туда, где стояла Виктория. Он подождал с ответом, пока не поднялся к ней и не остановился у дверей одной из спален.

— Ты же видела его, дорогая, — сказал он, прислонившись к двери одной из комнат. — Он уже заплатил сполна за то, чего не делал. Сколько можно быть под арестом? Он не заслуживает этого, поэтому я позволил ему прогуляться. Пусть поговорите приятелями, а может, и поиграет немного в бейсбол.

— А если кто-то из них скажет ему что-нибудь обидное?

— Предполагая, что он будет в компании таких же ребят, как и он сам, не сомневаюсь, что такое возможно. — Напомнив себе, что женщины обычно смотрят на вещи иначе, чем мужчины, он удержался оттого, чтобы продолжить. — Он мужчина и должен учиться держать удар. И какой бы способ он ни избрал для решения своих проблем, он должен справиться сам.

Тори хотела было возразить, но он приподнял ее подбородок одним пальцем.

— Джаред провел две недели на улице и не только выжил, но и приобрел самостоятельность, которая поразила меня. Ты не можешь привязать его к своей юбке, Тори, как бы тебе ни хотелось защитить его.

— Я понимаю, но никто не запрещает мне хотеть этого.

— Конечно, но не думаю, что ему это понравится. Ему скоро восемнадцать, и он мужчина.

— То есть опять самолюбие.

Он рассмеялся:

— Да, и заметь, знаменитое мужское самолюбие особенно хрупко, когда тебе нет двадцати.

— В отличие от твоего собственного, я полагаю.

— Мое прочное, как гранит, — согласился он и приподнял брови. — Ты чувствуешь?

— Фу, какой ты грубый! — Она покачала головой, но не удержалась и провела пальцами по его ширинке. Ее глаза светились юмором, а уголки рта дрожали от еле сдерживаемого смеха. — Я думаю, это мне в тебе и нравится.

— Правда? Я думаю, мне нравится в тебе абсолютно все.

Ее ладонь стала настойчивее, вызвав ответный стон, и он притянул ее к себе. Прошло всего три дня с того момента, как они занимались любовью, но им казалось, что минула целая вечность. Поэтому он не мог не воспользоваться ее предложением и, наклонив голову, поцеловал ее в губы. Держа ее голову обеими руками, он не отпускал ее, пока не насладился поцелуем.

К его огорчению, как всегда бывало, когда он держал ее в своих объятиях, он не смог удовлетвориться этим, и вскоре его руки спустились к ее шее, прошлись по плечам и ниже, к изгибу ее спины… И наконец обняли мягкие, округлые ягодицы. Продолжая целовать ее губы, он прижимал ее все ближе к себе.