Русская комедия (сборник) - Владислав Князев

– Долг платежом красен, – философски высказался гражданин Подстаканников.

– Само собой, – отозвался Закавказский. – «Интурист», то есть я, его агент, плачу по-царски. То есть валютой. Твердой. Десять процентов дохода мне, пять процентов – вам.

– По-вашему, это велл? – спросил Подстаканников.

– Вери велл, – подтвердил посол. – Вы же все-таки не бурлаки, а мыслители.

Юрий Цезаревич хотел бы поторговаться, но твердую валюту, да еще в качестве немыслимого долга – гражданского долга ему хотелось еще больше.

– Ну ладно, джентльмены не торгуются, – сделал он широкий жест. Сначала в переносном смысле, а потом в буквальном, указав рукой на витрину своего сервиса. – Весь мой ассортимент – к услугам заокеанских гостей.

Захребет-Закавказский – что значит гид-переводчик высшего класса! – выдержал этот экзамен отлично. Взглянув на ассортимент Подстаканникова, то есть на пряник-булыжник «Любительский» и приправу-отраву «Пикантную», он даже не икнул, а восхищенно почмокал губами:

– Невиданный ассортимент! Однако интуристы приезжают к нам из-за бугра не объедаться. Они жаждут интересного общения. Вот почему я к вам.

Это нашему бармену было уже не по извилине. Бескорыстный интерес, да еще международный, к его клиентам, точнее, к его вечным должникам? Уж не хотят ли Соединенные Штаты потребовать реструктуризацию этого долга? А может, наоборот, расщедрятся и возьмут его на себя, хотя бы частично, хотя бы в наших «деревянных» рубликах?

В глубокой задумчивости Подстаканников удалился за свой прилавок.

– Бьютифул! – воскликнул посол. – Все будет совсем просто. Как пареная репа.

И он изложил, как именно будет париться репа.

Сейчас мы идем на берег, садимся на катер и едем на теплоход. Поднимаемся сразу на верхнюю палубу. Там нас уже ждут не дождутся. С развешенными до полу ушами. Потому что Закавказский порассказал о нас семь верст до небес. Дескать, есть такие на Самарской Луке «крутые философы». Что? Народная молва нас так окрестила? При чем тут народная молва? Закавказский сам до этого дошел. Своим собственным умом. Рашн мужик-философ. О как! Вери велл. Бьютифул. Сам бы уши до полу развесил, да только полы у нас везде грязные…

Короче, мы – на палубе. Выпьем по рюмочке виски, пожуем икорку, распишемся в ведомости на получение денежного вознаграждения. Всё – по сценарию.

Сначала мы войдем в круг интуристов, и Захребет-Закавказский представит нас. Тут надо поклониться по-русски, то есть в землю. Это очень нравится американцам.

Особенно когда, кланяясь, лбом о палубу ударяют. Очень хорошо такие поклоны получаются у москвичей. Со звоном. Но в столице «Интурист» приглашает обычно ведущих артистов из театров. Нам за ними, конечно, не угнаться. Поэтому лбом о палубу не надо. Лучше поклониться трижды. Как делают хитрые петербуржцы. В пояс, но трижды. Тоже очень нравится американцам.

Итак, мы кланяемся, кланяемся, кланяемся. Теплоходский музрук меж тем уже растягивает меха саратовской гармошки. Американцы обожают саратовскую – с бубенцами. Альфонс привел яркий пример. В Москве к американцам приводили гигантскую белую медведицу из цирка, а в Петербурге – балерин из Мариинского театра. Медведица плясала под саратовскую с бубенцами танец «Яблочко», а балерины изображали маленьких лебедей. Так вот, американцы буквально залапали… нет, не медведицу и даже не столько балерин, сколько гармошку.

Но волжские мужики-философы – это, конечно, хлеще, чем медведица из московского цирка и питерские балерины из Мариинки. Лучший работник «Интуриста» выразил уверенность, что на сей раз главное внимание выпадет не саратовской гармошке, а пляшущим колдыбанцам.

Да, плясать нам придется обязательно. Но не обязательно «Яблочко» и желательно не танец маленьких лебедей. Можно, например, «Цыганочку», «Камаринскую», хорошо – украинский гопак, на худой конец, просто вприсядку. Просто, естественно. Лучше по-медвежьи, чем по-мариински.

Итак, звенят бубенцы саратовской гармошки, пляшут вприсядку колдыбанские философы-мыслители. Тут уж не выдерживают и заокеанские туристы. Сначала выходит в круг какой-нибудь америкэн бой. Потом какая-нибудь америкэн гёрла. Потом несколько мэн и вумэн. И вот уже палуба ходит ходуном, поет и пляшет, визжит и стонет.

Это уже велл. Но еще не бьютифул. К виски и к икорке, а тем более к денежной ведомости спешить рано. Следует еще одна часть волнующего международного праздника. Уже не столько по сценарию, сколько по вдохновению. Нет, нам напрягаться по этой линии не надо. Вдохновляются интуристы. Они умеют. Они не такие скованные, как мы. Заводятся легко, газуют до упора и резвятся, как дети. Очень любят похвастать силой и затевают с нашими вольную борьбу.

Тут все предусмотрено. Теплоходский физрук мигом постелит маты. Зачем? Да затем, что интуристы любят валить нашего брата на палубу. Через бедро, через голову, через что попало. А мы при этом очень уж громко ударяемся. Гремим, как кастрюли, да еще и громко вскрикиваем, когда интуристы применяют болевые приемы.

Кричать не надо. Это раззадоривает заокеанских гостей, особенно гёрлз. Один мариинский бас, например, очень выразительно и артистично кричал. Да еще и голос у него на редкость красивый оказался. Так вот, возбудившиеся гёрлы кидали его через бедро на палубу до тех пор, пока у одной из них вывих бедра не случился. Она, естественно, обратилась с жалобой в «Интурист».

Но и совсем молчать не стоит. Это тоже распаляет иностранцев, особенно боев. Они тогда стараются еще большую силу показать. Например, один силач из московского цирка не подавал совсем голоса, когда его бои мутузили. Ну и, конечно, кончилось тем, что один бой сломал себе руку. Это плохо, потому что страховку пришлось опять-таки платить агентству «Интурист»…

Итак, мутузят нас, значит, иностранцы, и уже раздаются с их стороны восторженные возгласы. Можно переходить к заключительной части веселья. Она тоже традиционная. И тоже не требует от нас никаких усилий. Наоборот, надо расслабиться, чтобы тело было легким и летело как можно дальше. Нет, теперь уже не на палубу. Теперь наши тела полетят за борт. Да, прямо в воду.

– Этот аттракцион придумал лично я! – похвастался За хребет-Закавказский. – И он сразу стал любимой забавой иностранцев.

Альфонс заверил нас, что здесь тоже все предусмотрено. Одновременно с нашими телами в воду полетят надувные круги и подушки. Ну, почти одновременно. Во всяком случае, сразу же, как только матросы их найдут. Не надо только кричать: «Тону! Спасите!» Это провоцирует иностранцев, и они начинают для шутки кидать в тонущего все, что попадет под руку. Например, один московский артист вздумал звать иностранных гостей на помощь. Одна американская гёрла запустила в него, раззадорившись, аж свой чемодан. Пришлось вызывать водолазов. Еле спасли. Да при чем тут артист? Не до него. Спасали, естественно, чемодан, ибо он весь был из натуральной крокодиловой кожи. Да еще эксклюзив.

Итак, не кричать. Но и дельфина из себя изображать не стоит. Один московский мастер спорта стал демонстрировать высший класс по плаванию. Хотел, понятно, угодить гостям, а вышел скандал. Какой-то америкэн мэн стал требовать гарпун, чтобы метать его в новоявленного дельфина. Гарпуна на теплоходе, естественно, не оказалось, и турист настрочил жалобу на плохое обслуживание.

Словом, чувство меры не должно нам изменять. За борт надо лететь с веселым криком. Поза вольная. Но желательно смешная. Очень хорошо дрыгнуть в воздухе ногами. Иностранцам это нравится. Если удастся, то шлепнуть о воду животом или спиной, желательно погромче. Правда, это больно, но зато производит на зрителей самое благоприятное впечатление. Булькнуть надо раза два, не больше, но хлебнуть воды рекомендуется как следует. Иначе не наступает посинение кожи, а это зрителей разочаровывает.

Итак, мы летим за борт, шлепаем спиной или животом о воду, булькаем, захлебываемся, весело кричим, синеем. На палубе – восторг и ликование. Полный восторг и бурное ликование. Бис! Браво! До новых встреч!

Виски? Какое виски? Ах, да! Конечно же, конечно. Из воды вылезаем прямо на палубу. Нет, уже не на верхнюю. На нижнюю. Если точнее, то в трюм. В подсобку для команды. Отжимаем одежду, обтираемся насухо. Тут к нам выходит повариха из матросской столовой и несет на подносе виски с икрой. Виски, правда, не шотландское, а наше, московского производства. Но забористое. Икра, правда, не осетровая, а минтая. Но зато – прямо горлодер. Все это в наших же интересах: деньги, то есть доллары, целее. И, значит, чистый доход от аттракциона больше, а от чистого дохода растет наша доля. Уже не пять процентов, а уже эдак пять с половиной.

– Со мной поедут самые достойные, то есть артистичные, – объявил меж тем лазутчик. – Вы, вы, вы и вы…

Он ткнул пальцем поочередно в каждого за флагманским столиком. Никто, понятно, не поднялся.

– Джентльмены, прошу пошустрее! До начала мероприятия осталось чуть больше получаса.