Гонщик - Б. Б. Истон

сжимая в зубах лайм, и попыталась разглядеть в темноте Харли. Сквозь тоненькие щели между дверью и косяком проникали полоски света, очерчивая силуэт. Один из лучиков скользнул по бутылке с янтарной жидкостью, которую Харли поднес ко рту.

После долгого глотка из темноты раздался рык:

– Ты хотела с ним трахаться, да? Ты стояла и смотрела, как он сосет тебе шею, шлюха!

«Заметка на память: кокаин и текила превращают Харли в скотину».

Вытащив изо рта лайм, я огрызнулась, расхрабрившись от скотского порошка, гуляющего в моей кровеносной системе:

– Это я-то шлюха! Да это ты шлюха! Ты, небось, уже и счет потерял всем бабам, с которыми трахался. Зуб даю, что их сотни. А я всего лишь одна из твоих подружек, так?

«Заметка на память: кокаин и тебя превращает в скотину».

Харли поставил бутылку возле матраса и на четвереньках забрался поверх меня. Я чувствовала его жаркое, пахнущее текилой и лаймом дыхание на своем лице. Пять мозолистых пальцев ухватили меня за подбородок.

– Это другое дело, и ты это знаешь, на хрен.

– И что же тут такого другого?

«Ну, скажи! Скажи, что я особенная! Скажи, что любишь меня!»

– Никто не будет лапать тебя, кроме меня!

– Ах, ты не хочешь, чтобы Дейв меня лапал! А не поздновато? – протянула я, указывая рукой с зажатым лаймом на соленую сторону своей шеи.

Думаю, что глаза Харли уже достаточно привыкли к темноте, чтобы он сумел разглядеть мой жест, потому что он выхватил у меня лайм и провел его мокрым краем там же, где побывал язык Дейва. Отхлебнув еще текилы, Харли сам провел шершавым языком по моей соленой и кислой коже, стирая все следы, оставленные там его братом.

Снова засунув дольку лайма мне в рот, Харли задрал мою майку до самой шеи и расстегнул мой черный лифчик с толстыми прокладками. Теребя языком один из моих крылатых сосков, он спросил:

– А тут он тебя трогал?

Я помотала головой и затаила дыхание, а Харли плеснул текилы в ложбинку между моими практически несуществующими грудями. Он размазал текилу, нашел мои губы своими и впился в зажатый в них кислый фрукт. Текила стекала по моей грудной клетке и заливалась в пупок. Лаймовый сок стекал по моему подбородку и впитывался в пряди волнистых рыжеватых волос у меня под шеей. А излишки еще одной жидкости совершенно другого происхождения скапливались у меня между ног.

Я не знала этого человека. Харли никогда раньше не проявлял ко мне агрессии. Никогда не был ни ревнивым, ни собственником. Но это было знакомо. Со мной уже так разговаривали. Со мной обращались так грубо. И мне это нравилось.

Вообще-то, мне этого не хватало.

Там, в темноте, под кокаиновым кайфом, лицом к лицу со своими демонами, я позволила себе притвориться. Пока Харли срывал с меня одежду, слишком крепко сжимал меня и ругался, я представляла себе кого-то еще более грубого. Кого-то с еще большей жаждой. Кого-то, кому было мало просто раскрыть меня и сосать кровь из моих вен.

Следуя за потеками текилы на моем теле, Харли провел языком по моему пупку и начал быстро расстегивать ремень. Еще одним на редкость знакомым движением он стянул мои джинсы вместе с трусами до щиколоток и оставил их там, не возясь с высокими ботинками. Рыцарь тоже часто трахал меня именно так, стреноженной. Он жил свою жизнь, словно слыша, как отсчитываются ее секунды. Каждая минута была дорога, и он предпочитал прожить ее, зарывшись лицом у меня между ног, а не снимая мои ботинки.

Харли развел мне ноги на всю ширину, которую позволяли путы, и схватил с полу бутылку текилы. Он наклонился, и я сперва почувствовала его мокрый, теплый язык, а потом обжигающий всплеск текилы, текущей по всем моим складкам в его жадный рот. Я заерзала, зашипела и впилась зубами в лайм, потому что боль все усиливалась. Харли вылизывал все нежные уголки до тех пор, пока жжение не утихло до щекотки. Тогда, вернувшись на меня, он вцепился в лайм и вырвал его у меня изо рта. Капая кислым соком мне на грудь, Харли повернул голову и выплюнул корку далеко на ковер.

Глаза, горящие синим пламенем, встретились в темноте с моими. Харли сунул в меня палец. Меня неожиданно обожгло, и я вскрикнула. Его рука наверняка попала в лужу текилы, разлитой вокруг. На глазах выступили слезы. Возможно, он даже не понимал, что мне больно, но, опять же, это был Харли. Этот засранец всегда точно знал, что делает.

– А тут он тебя трогал? – Голос Харли был низким и грозным.

Он-то ждал, что я, как хорошая девочка, помотаю головой и скажу: «Нет, сэр. Никогда». А вот и ни хера. Харли тут был не одним, кто хотел траха и драки. Я вдохнула того же безумия в порошке и была готова к бою. Ну и, кроме того, злобный Харли на кокаине был наибольшим приближением к тому, чтобы вернуть Рыцаря, а я поняла, что пока не хочу с ним расставаться.

Облизав с губ сок лайма, я улыбнулась и медленно кивнула.

Харли сузил глаза и раздул ноздри.

– Что? – его голос был таким низким, что меня прохватила дрожь, но пути назад не было. Поезд безумия отошел от станции.

Я оставила Харли в неясности, пока не вытащила из заднего кармана его джинсов бумажник и не нашла презерватив. Развернув его, я наконец сказала:

– Дейв лизал мне киску, когда ты трахал меня на диване. Он тоже неплох. Заставил меня кончить за три секунды.

Харли оторвался от меня и занес кулак. Я крепко зажмурилась, но звук удара раздался где-то поверх моей головы, и мне на лицо просыпалось что-то сухое. Штукатурка.

– Вот сукин сын!

Я отряхивала лицо и хохотала, как ненормальная.

– Чего ты так злишься? Мне казалось, тебе нравится с ним делиться.

«Сожри меня живьем».

– Я же сказал ему, чтоб не смел, на хер, тебя трогать! – прорычал Харли, хватая потрескавшийся кусок штукатурки и срывая его со стены.

– Харли,