Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев

будто сами это и проделали. Вы ведь тоже могли осуществить все то, в чем меня обвиняете. И ты тоже, когда покинула террасу и якобы пошла в библиотеку.

Она холодно взглянула на Тони.

– И вообще, миссис Олдрин и в особенности мисс Блор, которая вообще была без малейшего контроля, могли сделать это с невероятной легкостью.

Встрепенувшись, Тони заметила:

– Господи, мисс Блор, мы о ней совершенно забыли, концентрируясь на несчастном медике. Да, доктору Роджерсу не придется больше травить своих богатых пациентов. И обдирать их как липку, предъявляя огромные счета, впрочем, тоже.

И выпалила:

– Он ведь тоже мог ее убить?

Мисс Блор им не открыла, и они долго барабанили в ее комнату, убежденные, что она также покойница, но, к своему великому удивлению, отыскали ее в столовой, живой и невредимой – вместе с миссис Олдрин она накрывала на стол.

– Садитесь, будем обедать, – произнесла старая дева, по-учительски посверкивая пенсне. – Сыра, как я узнала от миссис Олдрин, у нас больше нет, но обойдемся и без него. А где, собственно, доктор Роджерс?

Тони, уже давясь от смеха, ответила:

– Ванну принимает!

И согнулась от хохота.

Нина, на этот раз не идя на поводу у жуткого юмора самой богатой невесты Британии, подошла к столу и попыталась сосчитать кривлявшиеся в его центре фигурки альбатросов.

Получилось только с третьего раза, до этого все сбивалась: настолько она была на взводе.

– Пять! – заявила она. – Их стало пять!

Миссис Олдрин, как раз вносившая большую супницу, от которой поднимался аппетитный аромат чего-то наваристого и овощного, вполне будничным тоном поддакнула:

– Я уже заметила. И поняла, что еще одного убили. Так как вы все тут, то, выходит, доктора кокнули?

И, ставя супницу на стол, провозгласила:

– Жаркое вот-вот будет готово, мы можем приступать к еде!

То ли обед, то ли ужин, то ли вообще поминальная трапеза, прошел на редкость безмятежно. Словно не было пяти трупов в разных частях дома, словно только что не обнаружили очередного «альбатроса», застреленного в ванной.

Суп был пальчики оближешь, жаркое из баранины выше всех похвал.

– Десерт не успела, прошу извинить, – буркнула миссис Олдрин, которая уселась за стол вместе с господами: раньше прислуга питалась отдельно, на кухне, но теперь никто, даже мисс Блор, не придумал указать ей на это.

Старая (или не очень!) дева и поклонница фашистских идеологий даже похвалила стряпню миссис Олдрин, хотя сделала это более чем скупо:

– Уже лучше, Олдрин. Зря вы поручали готовить мужу, у вас вкуснее. Мужчин до плиты допускать нельзя.

– А до ванны? – выкрикнула с набитым ртом Тони и снова зашлась в смехе, да так, что, подавившись, с багровым лицом, едва не отдала концы.

Если бы не Ломбард и Нина, пришедшие ей на помощь и долго стучавшие по спине, то на острове Альбатросов стало бы на один труп больше. Причем без малейшего вмешательства мистера Eu. R. Dudd.

С презрительно поджатыми губами пронаблюдав за спасением самой богатой невесты Британии, мисс Блор, сверкая пенсне, крайне сухо прокомментировала:

– Когда я ем, я глух и нем. Вас этому не учили, мисс Марстенс?

– Учили, – ответила та, отдышавшись, уже с нормальным цветом лица. – Как и – позднее – тантрическому сексу и технике куннилингуса. Вы в курсе, мисс Блор, что такое техника куннилингуса?

Та явно была не в курсе, потому что среагировала на это прямое оскорбление со стороны Тони еще более презрительным взглядом сквозь пенсне и ответила:

– А надо было учить хорошим манерам за столом, мисс Марстенс. Мне крайне жаль ваших покойных родителей – их дочь выросла такой распущенной и никчемной!

Вот в чем, в чем, а в этом Нина была полностью со старой девой согласна.

Тони, как уже сутки назад в отношении судьи Уоргрейва, показала мисс Блор неприличный жест.

Та резко отодвинула стул, поднялась, отерла салфеткой уголки губ и, блеснув стеклами пенсне, заявила:

– Благодарю, было очень вкусно, Олдрин. От десерта откажусь. Всем спокойной ночи!

Миссис Олдрин мрачно заметила:

– На десерт, сказала же, времени не хватило. Мне надо было сыры в море купать.

Тони снова визгливо захохотала, а Ломбард, стоящий около нее и положивший ей руку на плечо, буквально вдавливая ее в стул, отчего самая богатая невеста Британии перестала смеяться, произнес:

– И вы на полном серьезе намереваетесь идти спать в свою комнату, мисс Блор?

Та непонимающе заметила:

– А в чью же еще, мистер Ломбард?

Тони скороговоркой выпалила:

– Ну, к мистеру Ломбарду не ходите. Может, к судье или доктору? С последним можете принять вместе ванну!

Мисс Блор, возмущенно тряся головой, заявила:

– В былые времена я всыпала бы вам розог, мисс Марстенс, но вы не в себе, потому что натура у вас тонкая, чувствительная, держать себя в руках, как полагается истинной молодой леди, не умеете.

– И немолодой тоже, – произнесла сурово миссис Олдрин, и Нина, все еще таращась на пять фигурок альбатросов посредине стола, приняла решение.

Ломбард же продолжал:

– Идея доктора была неплоха, я спать не лягу, а останусь в столовой. И стану патрулировать с револьвером по дому. Увижу мистера Ю.Ар. Дадда, застрелю на месте! А вы все закроетесь в своих комнатах и не будете выходить!

Мисс Блор заявила:

– Делайте, что заблагорассудится, мистер Ломбард, джентльмены всегда так поступают.

Тот спросил:

– Вы не задали ни единого вопроса о том, что случилось с доктором Роджерсом. Вас это не интересует? Или… или вы и так в курсе, мисс Блор?

Нина, тихо поднявшись со своего места, обогнула стол и остановилась напротив нефритовой доски, на которой в смешных позах застыли «оставшиеся в живых» пять альбатросов.

– Что за нелепое предположение, мистер Ломбард! Доктор убит, вы сами это сказали, а как, меня ни капельки не интересует. Господь дал, Господь взял.

Тони злобно выкрикнула:

– И пусть вы станете следующей, вы, старая, мерзкая, гадкая ханжа!

Мисс Блор, сверкая стеклами пенсне, отчеканила:

– Желаю всем доброй ночи. В особенности вам, мисс Марстенс!

Нина же, протянув руку, взяла одного из альбатросов – в мушкетерской шляпе. А затем сгребла и оставшихся четырех.

– Что ты намерена сделать? – спросила ее Тони, а Нина, не отвечая, подошла к окну, которое выходило на сторону моря, распахнула его и, посмотрев на начинающее волноваться море, одного за другим швырнула альбатросов вниз.

– Ты тоже с ума сошла? – произнесла потрясенно Тони. – Одна кидает в море сыр, с которым разговаривает, называя его «мой пригожий», другая фигурки…

Нина, закрывая окно, что упорно не получалось, произнесла:

– Не знаю, но, думаю, еще нет. Я не сошла с ума.