Плохие люди - Джон Коннолли

Джо поднялся, едва увидев, что она вошла в зал, и столик качнулся, потому что полицейский задел его бедром. Он наклонился, чтобы успеть поймать стеклянный стакан; вода расплескалась по столу, и одинокая красная роза в вазе в центре стола уронила лепесток ему на руку. Ресторан был полупустым, в основном там сидели местные, хотя она заметила и молодую парочку, которая тайком бросала взгляды на большого мужчину. Посетители. Как смешно, что, проведя здесь всего год, она оценивала гостей с материка как чужаков.

— Привет, — сказал он. — Я уже начал беспокоиться.

— Дэнни капризничал. Ему все еще не нравится, когда я ухожу куда-нибудь без него. Если бы он победил, то теперь сидел бы здесь и требовал себе жареной картошки и минералки.

— В этом нет ничего плохого.

Она вопросительно подняла бровь:

— Хочешь, чтобы я вернулась назад и привезла его с собой?

Джо поднял вверх руки, как бы защищаясь от нападения:

— Нет, ты права.

Он покраснел, быстро обдумал, не надо ли объяснить, что он имеет в виду, но потом решил, что это только поставит его еще в более неловкое положение.

На самом деле прошло уже очень много времени с тех пор, как Джо Дюпре последний раз находился в общественном месте с женщиной, и он полагал, что его опыт в этой области, довольно ограниченный, а если уж говорить начистоту, совсем заржавел. Женщины время от времени заигрывали с ним; обычно Джо Дюпре становился объектом женского внимания, когда, покидая остров, заходил в бары в Старом порту. Обычно он пил в городских барах до часу или двух ночи, потом звонил Торсону и просил паромщика заехать, чтобы прихватить его. Тот обычно не возражал: он все равно привык мало спать. В редком случае, когда Торсон не мог за ним приплыть, Дюпре нанимал водное такси или снимал небольшой номер на одного человека в дешевом отеле, где мог выспаться, сбросив матрас на пол и подложив себе под ноги подушки.

В барах, особенно таких, которые находились в стороне от туристских маршрутов, он иногда привлекал внимание женщин. Он слышал, как они обсуждают его вдвоем или втроем, смеются так, как смеются женщины навеселе, выдыхая винные пары и думая только о сексе, хихикая, взрываясь от смеха, говоря хриплыми от возбуждения голосами. Их веки тяжелели, глаза начинали косить, губки становились более пухлыми. Их комментарии проносились в пыльном воздухе бара:

— Интересно, а у него все большое...

— Руки и ноги. Надо всегда смотреть на руки и ноги...

Или вились, как колечки дыма между столиками:

— Я бы нашла местечко для него...

— Дорогуша, его «дружок» проткнет тебя насквозь, потому что просто не поместится...

...Пока, наконец, не достигали его слуха, и тогда, слегка улыбнувшись, он давал понять, что все слышит. После этого женщины начинали хихикать громче и чаще и оглядываться по сторонам. Или же ловили его взгляд на мгновение, и в ответном взгляде он читал скрытые обещания.

В некоторых случаях Джо принимал это безмолвное предложение и потом жалел об этом. В последний раз, когда такое случилось, он проводил женщину в ее небольшой домик в Сако, такой чистенький и дамский, что он почувствовал себя в нем еще более неуместно, чем где бы то ни было. Он боялся шевельнуться, чтобы не столкнуть китайскую куколку, одну из целой коллекции кукол с бледными лицами, которые, казалось, следили за ним из всех углов, изо всех шкафов и с полок. Она разделась в ванной и вошла в спальню в слишком тесном для нее лифчике и черных трусиках; немного жирка выпирало на боках и нависало над поясом. В руках дамочка держала сигарету; она держала ее во рту, когда расстилала постель, расстегивала лифчик, проводила руками вниз по бедрам, зацепив большими пальцами трусики, и те сползали вниз по ногам. Потом, не глядя на них, она сделала шаг в сторону; забралась в постель, подтянула одеяло к груди и, выпустив струйку дыма, смотрела, как он раздевается, сгорая от стыда и унижения.

Он не видел в ее глазах ни желания, ни страсти, ни даже искры любопытства — только возможность временного спасения от скуки, от себя самой и своих мечтаний. Она сделала последнюю затяжку, перед тем как раздавить окурок в пепельнице, и отбросила одеяло в сторону, приглашая Джо присоединиться к ней. Пытаясь неуклюже примоститься рядом с ней, он слышал, как под его тяжестью трещит каркас, ощущал стойкий запах табака, исходящий от подушек, чувствовал, как пять ее ногтей прочерчивают белые следы по его бедрам, а свободная рука устремляется к его члену...

Он оставил ее спящей; китайские куколки бесстрастно наблюдали, как он крался по дому, держа в руках ботинки. Он надел их, сидя на ступеньках крыльца, потом вызвал такси и вернулся в Старый порт. На лавочке возле паромной переправы Джо дождался рассвета, потом сходил в закусочную «Мисс Портленд» на Маргинал Вэй и позавтракал вместе с рыбаками, методично поглощая яичницу с беконом и держа голову низко опущенной, чтобы не встречаться взглядом ни с кем из тех, кто сидел в кафе. Когда паром Торсона подошел к докам, доставляя в город тех, кто работал здесь, Дюпре уже ждал их, изредка кивая тем, кто приветствовал его, пока, наконец, паром не опустел. Он занял место на корме, и, поскольку больше никто не появился, Торсон завел мотор и увез одинокого полицейского прочь из Портленда. Ветер унес запах духов, выпивки и сигарет, которыми пропиталась его одежда и волосы, избавляя его от напоминаний о грехах минувшей ночи.

С тех пор Джо больше не возвращался в бары Старого порта, да и в островных был редким гостем. Он не мог не заметить удивление в глазах официантов и в улыбке Дейла Зиппера, когда тот поднялся, чтобы поприветствовать женщину, сейчас сидевшую напротив него. Ему было все равно. У него и так ушел почти год на то, чтобы набраться смелости и пригласить ее на свидание. Ему нравился ее сын. Ему нравилась она. Сейчас она что-то говорила, но он так ушел в себя, что пришлось переспрашивать.

— Я сказала, что здесь трудно сохранить что-либо в тайне. Кажется, все вокруг узнают все о твоих делах еще до того, как ты сделаешь их.

Он улыбнулся:

— Я помню Дейва Махони. Ему уже было под семьдесят, и старый козел нацелился на одну вдовушку по имени Энни Джабар, которая жила в полумиле вниз по дороге от их дома. Между ними ничего не было, ничего кроме взглядов через стол во время игры в бинго, я полагаю, или случайного соприкосновения рук при покупке продуктов на рынке, но, вне всяких сомнений, она дала ему понять, что не против. Итак, однажды Дейву пришло в голову, что надо бы этим воспользоваться. Он надел свой лучший пиджак и брюки, набросил плащ и направился под дождем к дому Энни Джабар. Когда он добрался туда, она уже поджидала его.