Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

– Вот как! Хорошо, что вы оказались в войсках. Мы с вами простые люди. Политика нас бы прикончила… – В тот момент, когда он это говорил, Оюан увидел, как он приоткрылся, сделал выпад, и его противник упал.

– Я вижу, вы не льстите моему мастерству, – грустно произнес Чжан, лежа на земле.

Оюан помог ему встать.

– Вы знаете, как велики ваши таланты! Вы не нуждаетесь в моей лести.

Чжан отряхнул одежду. Оюан видел, что он колеблется, дать ему совет или нет. Но в конце концов он лишь сказал:

– Желаю удачи, генерал, – и покинул поле, улыбнувшись на прощание.

– Третий Принц! – вызвал глашатай, и молодой монгол с красивым, широким лицом вышел на поле. Бусы в его косах были из лазури и серебра, такого же цвета, как серьги и доспехи.

– Генерал Оюан, – приветствовал Третий Принц. Несмотря на то что он только что стал взрослым и имел хорошо развитое тело воина, как у Эсэня, в его облике была плохо скрытая уязвимость, которая заставила Оюана считать его гораздо более юным. Третий Принц осматривал Оюана с нездоровым интересом, словно его возбуждало собственное отвращение при встрече с чем-то новым и неестественным. – Вы не хотите отдохнуть несколько минут перед нашим поединком?

Оюан ощетинился под его внимательным взглядом. Он постарался не опустить глаза, и когда оценивающий взгляд Третьего Принца дошел до его лица, молодой человек вздрогнул. Оюану была знакома эта реакция: это было удивление человека, который забыл, что лицо Оюана – это лицо мужчины, обладающего мужскими мыслями и опытом.

– Ваше превосходительство. Большая честь для этого недостойного слуги соревноваться с вами. Прошу вас, давайте продолжим.

Третий Принц поднял свой меч. Может, он физически и напоминал Эсэня, но был совсем на него не похож внешне: его тело было столь же красивым, сколь и бесполезным.

– Тогда давайте начнем.

Оюан нанес удар. Один быстрый раздраженный удар, каким прикончил бы муху. Третий Принц рухнул на землю. Пока он лежал, распростертый на земле, Оюан уже забыл о нем. Третий Принц не имел никакого значения, ни как угроза, ни как потенциальная возможность, как и эта победа была всего лишь потенциальной возможностью, использовать которую ему не следовало. В нем росло загадочное ощущение. Его сердце быстро билось, настолько оно было сильным; боль от него заставляла его действовать. «Я хочу видеть лицо моей судьбы». Толпа зрителей гудела.

– Победитель, подойдите к Великому Хану!

Оюан подошел к павильону императора и опустился на колени. Он чувствовал, как его распирает ужасное, непостижимое чувство. Вероятно, это вся его жизнь. Он трижды прикоснулся лбом к истоптанной траве. Потом наконец поднял взгляд на Великого Хана. Он смотрел на золотую фигуру на троне, и мир остановился. Там, на расстоянии всего двадцати шагов, сидел человек, который убил его отца. Тот, который приказал Великому князю Хэнань убить всех мужчин рода Оюан до девятого колена и навсегда прекратил род Оюанов. Оюан смотрел на это обыкновенное лицо и видел свою судьбу. Он чувствовал, как в нем растет это темное чувство, пока внутри уже ничего больше не осталось. Великий Хан был его судьбой и его концом. Мысль об этом конце вызвала у него взрыв облегчения. После всего остального это будет тем моментом, когда все прекратится.

Темные пятна поплыли перед его глазами. Он пришел в себя, задыхаясь, все это время он не дышал. Его трясло. Что подумал о нем Великий Хан, видя, как он дрожит на траве перед ним? Может, он смотрел на него и чувствовал свою судьбу, как Оюан чувствовал свою?

Оюан понятия не имел, как он сумеет заговорить, но заговорил:

– Да живет Великий Хан десять тысяч лет!

Сверху последовало долгое молчание. Гораздо более долгое, чем ожидал Оюан, оно уже вызывало опасение. Толпа перешептывалась.

– Встань, – сказал Великий Хан. Когда Оюан откинулся назад и сел на пятки, он с беспокойством увидел, что Великий Хан упорно смотрит в какую-то точку у него за спиной. На секунду Оюаном овладела безумная идея, что если он достаточно быстро обернется, то что-то увидит: миазмы своих эмоций, отбрасывающие на траву губительную тень. По-видимому, обращаясь к тому, что приковало внимание Великого Хана, что бы это ни было, тот рассеянно произнес:

– Мы хотим знать уважаемое имя этого генерала.

Оюан почувствовал, что он уже не дрожит, будто переживает последние мгновения перед смертью от переохлаждения.

– Великий Хан, фамилия этого недостойного слуги – Оюан.

Великий Хан вздрогнул и в первый раз посмотрел на Оюана.

– Оюан из Хэнань?

Его рука стиснула подлокотник кресла, из-под его пальцев появились язычки голубого пламени. По-видимому, это произошло помимо его воли. Он всего лишь вспоминал или его встревожило нечто иное? Внезапно у Оюана возникло ужасное чувство, что идет какая-то игра, которая недоступна его пониманию. Что он каким-то образом совершил ужасную ошибку…

Но затем Великий Хан стряхнул с себя это наваждение. И веско произнес:

– Мастерство этого генерала необычайно. Вы делаете большую честь вашему господину, Великому князю Хэнань. Прошу вас, продолжайте служить ему преданно и успешно. – Он подал знак слуге: – Наградите его!

Слуги вынесли коробки на богато расшитых подушках. Денежный эквивалент трофеев успешной кампании. Даже двух кампаний.

Шок резкого перехода от грозящей катастрофы к успеху вызвал у Оюана эйфорию. Прикасаясь лбом к траве, он мысленно уже видел их следующую встречу.

– Великий Хан щедр. Да живет Великий Хан десять тысяч лет! Десять тысяч лет!

Он все еще чувствовал на себе взгляд Великого Хана, когда пятился от него.

Дневные соревнования уступили место вечерним развлечениям. Пиршество и выпивка начались несколько часов назад, и воздух наполнился жирным ароматом жаренных на углях ягнят. Сотни столов накрыли на траве. Украшения на столах, инкрустированных жемчугом, сверкали в свете крохотных светильников. Над ними ночной ветер надувал шелковые навесы, их нижняя сторона отражала свет множества громадных фонарей, установленных на треногах. Оюан сидел рядом с генералом Чжан, между ними стояло несколько пустых винных кувшинов; он смотрел на очередь сановников, которые несли подарки к столу на возвышении, где сидел Великий Хан с императрицей, Третьим Принцем и Главным советником.

Чжан заметил:

– Один из дворов в аду, должно быть, зарезервирован для подобных скучных событий. – Он выглядел непринужденно мужественным в одеянии из роскошной парчи, но ближе к концу вечера его элегантный узел на макушке начал распускаться.

– Просто выпейте еще. – Оюан еще раз наполнил его чашку. Чем больше он пьянел, тем больше его пугал звук собственного далекого голоса, говорящего на языке