Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

были так густо расшиты золотыми нитями, что потрескивали на ветру. Внутри на возвышении сидел Великий Хан. Эсэнь, простершись на ковре рядом со своим отцом и братом, вместе с ними воскликнул:

– Десять тысяч лет жизни Великому Хану, десять тысяч лет!

Великий Хан, десятый император империи Великая Юань, произнес:

– Встаньте.

Эсэнь всю жизнь сражался за абстрактную идею Великой Юань. Сейчас, в присутствии ее воплощения, его охватило пьянящее чувство успеха. Он сел на пятки и осмелился в первый раз посмотреть на Сына Неба. Великий Хан носил халат цвета золотого ляна, в его ткани просвечивали призрачные силуэты драконов, как облака в прозрачном супе. Лицо у него было на удивление обыкновенным: круглым и мясистым, с красными щеками и тяжелыми веками. На нем застыло выражение апатии, которое удивило и смутило Эсэня. Несмотря на то что он знал, что это не так, он всегда отчасти верил, что Великие Ханы до сих пор оставались воинами.

– Приносим поздравления Принцу Хэнань, – сказал Великий Хан. – Надеемся, ваше путешествие сюда было приятным и ваша семья и ваши люди вполне здоровы.

– Прошел долгий год с тех пор, как этот недостойный в последний раз выражал вам свое почтение, Великий Хан, – ответил Чаган. – Мы благодарны за возможность насладиться вашим гостеприимством перед тем, как вернуться к выполнению вашего приказа и выступить в поход против мятежников.

Взгляд Великого Хана скользнул поверх головы Баосяна и остановился на Эсэне.

– Мы много слышали о вашем сыне, который возглавляет армию. Если бы вы раньше брали его с собой, мы бы были рады его узнать. Это он?

Тело Эсэня наполнило радостное предвкушение. Он еще раз упал ниц:

– Этот недостойный слуга выражает почтение Великому Хану. Я Эсэнь-Тэмур, первый сын Великого князя Хэнани. Дня меня было бы большой честью представить вам доклад о ходе борьбы против мятежников юга.

– М-м-м, – отозвался Великий Хан. Когда Эсэнь поднялся, его радостное предвкушение сменилось смущением: Великий Хан уже потерял к нему интерес. – Главный советник примет ваши доклады.

Эсэнь последние два дня провел, готовясь к этой встрече. Он собирался с духом, предвидя нагоняй, и надеялся, что его хоть немного похвалят. Он понимал, как важна его кампания против мятежников для безопасности империи Великая Юань. Теперь, ошеломленный таким явным отсутствием интереса, он неуверенно произнес:

– Великий Хан?

– Великий Хан. – Из-за трона выступил чиновник. В отличие от Великого Хана, поведение которого вызывало разочарование, Главный советник говорил уверенно и властно, как следовало ожидать от Верховного главнокомандующего армии Великой Юань. Он смотрел на них троих с непроницаемым выражением лица. – Я действительно хорошо информирован о достижениях войск Великого князя Хэнань. В последний год они снова одержали славную победу в борьбе против врагов империи Великая Юань на юге. Сокрушительное поражение всего движения Красных повязок уже близится. Великий Хан, наградите их, прошу вас!

То, что Главный советник не упомянул его поражение, наполнило Эсэня благодарностью и одновременно встревожило. Казалось, что важный вопрос остался без внимания. Ему не понравилась мысль о том, что его провалы и успехи, с таким трудом доставшиеся на поле боя, были возможно, всего лишь оружием в междоусобных схватках при дворе.

Великий Хан слабо улыбнулся, глядя на Чагана сверху.

– Великий князь провинции Хэнань всегда был самым верным подданным Великой Юань и заслуживает нашей самой высокой похвалы, – сказал он. – Он будет вознагражден. Но сейчас, Князь, идите, поешьте и выпейте и позвольте мне посмотреть, как ваши сыновья будут соревноваться завтра. Нам доставляет удовольствие видеть будущее Великой Юань на поле боя.

Когда они встали и попятились прочь от трона, Эсэнь огорченно подумал о своих рухнувших надеждах на эту встречу. Предполагалось, что Великий Хан служит олицетворением культуры и империи, которую высоко ценил Эсэнь и защищать которую стало делом всей его жизни. Открытие, что Великий Хан не более чем…

Но он не мог заставить себя даже подумать об этом.

Когда они вышли из юрты, то столкнулись со следующей группой высокопоставленных лиц, ожидающих возможности приветствовать Великого Хана.

– О, Чаган! – радостно воскликнул генерал-губернатор Шаньси Болуд-Тэмур. – Рад видеть, что вы в порядке. Надеюсь, ваша семья и люди здоровы. – Стоящий рядом с ним прыщеватый Алтан выглядел самодовольным, как всегда. В отличие от довольно сурового Принца Хэнань, генерал-губернатор Шаньси всегда был всем чересчур доволен. Его богато вышитый костюм для верховой езды по нынешней моде имперского двора включал юбку в складку и был такого ярко-аквамаринового цвета, что Эсэнь удивлялся, как он не привлекает к себе всех крылатых насекомых на расстоянии пяти ли.

Будучи отцом императрицы, Болуд каким-то образом умудрялся вести себя так, словно он ожидает еще больше милостей от императора.

– Должен сказать, я удивился, получив от вас просьбу прислать еще войск, – продолжал Болуд. – Я не мог представить себе, что возможно потерпеть подобное поражение от этих крестьян. Чем они сражаются, неужели лопатами? Хорошо, что есть я и могу вас выручить, а? Между прочим, должно быть, это ваш первый сын, Эсэнь-Тэмур. Я уже очень давно не видел тебя здесь, Эсэнь, и невольно все еще считаю тебя маленьким мальчиком. Ну, уверен, недавние события тебя кое-чему научили. Если бы у меня был генерал, потерявший десять тысяч солдат за одну ночь, я бы приказал закатать его в ковер и бросить в реку. Хотя я его недавно встретил и понимаю, почему ты этого не сделал. Клянусь Небом, он такой хорошенький! Тебе следует продать его как женщину, и ты бы получил за него в три раза больше, чем за проигравшего битву генерала… – Он заржал. – А это Ван Баосян! Я поверить не мог, когда Алтан мне сказал, что ты до сих пор не командуешь батальоном. В твоем возрасте! И каждый год отказываешься участвовать в здешних соревнованиях! Конечно, не потому, что не умеешь натянуть лук, но…

Стрельба из лука была правом монголов по рождению, не было ни одного мужчины, ни одной женщины, которые имели право называться монголами, если не умели стрелять из лука. Болуд уставился на нежные руки Баосяна, а Эсэнь почувствовал, как его кровь закипела от обиды за брата. Не в первый раз он пожалел о том, что они зависят от Болуда.

Баосян ответил гораздо вежливее, чем ожидал Эсэнь:

– Может быть, сегодня я изменю своим привычкам и приму участие в играх, уважаемый генерал-губернатор. Уверен, что это доставит удовольствие моему отцу.

– Ну и хорошо, – сердечно произнес Болуд, будто только что не оскорбил всех присутствующих сразу. – С нетерпением буду ждать твоего выступления.

Баосян поклонился, но Эсэнь заметил, что он