Похождения красавца-мужчины, или Сага об ОБухаре - Валерий Сенин

Вечер. Звонит телефон. Поднимаю трубку, приятный женский голос поздравляет меня с днем рождения. Я благодарю и объясняю, что мой день рождения зимой. Приятный женский голос уточняет: «А вы разве не Роберт Иванович Рождественский?» – «Нет, – отвечаю я. – Я – Александр О`Бухарь, стихийный поэт, и с удовольствием выпью за здоровье именинника, Роберта Ивановича Рождественского, и за приятный женский голос».

Как хорошо, что мне ничего не надо выдумывать, в окружающей меня действительности /жизни/ так много интересных историй – только успевай записывать. Вот и сегодня мой хороший знакомый пригласил меня в гости. Мы расположились у него в кабинете. Выпили водки. Приятель быстро опьянел и предложил мне посмотреть «живое» порно. Он подвел меня к стене, на которой висела хорошая копия картины Сальвадора Дали «Юная девственница, самоудовлетворяющаяся собственным целомудрием». Картина висела на двух дверных петлях и выполняла функции двери. Приятель открыл эту красивую дверь, и за ней оказалось прозрачное стекло, вмурованное в стену. Сквозь стекло можно было наблюдать за соседней комнатой. Приятель меня предупредил, что стекло со стороны комнаты жены выполняет функции зеркала. И его жена, конечно, об этом хитром зеркале не догадывалась, потому что в эти самые мгновения занималась на полу сексом с другом семьи. И у них неплохо получалось. Но приятель не дал мне долго наслаждаться этим красивым зрелищем. Он захлопнул картину Дали. Мы снова уселись за стол. Выпили, и мужчина-рогоносец признался мне, что эта шоковая терапия для него продолжается уже целый год, но страстная любовь к жене и глубокое уважение к другу не позволяют ему все открыть и разрушить треугольник. И, когда я уже уходил, он признался: «Знаешь, а со мной в постели Сонечка совершенно другая, со мной она – дьяволица, а со Славиком – бревно-бревном, даже обидно за него».

Если у мужчины не растут рога, значит он еще холостой.

Говорят, к середине лета в Ораниенбауме созревает так много апельсинов, что их раздают бесплатно всем желающим. А человеку, взявшему тридцать килограмм, дают бесплатно – в придачу – три килограмма сахара и двести граммов дрожжей. Нужно будет обязательно туда съездить и набрать апельсинов столько, сколько влезет в машину.

Сегодня вдруг ясно понял, что люблю не только душой и телом, но и разумом. Взглянул на Марину и увидел то, чего не замечал месяцы: словно сняли с глаз моих серую пелену, которая мешала правильно оценивать. Любовь, несомненно, божий дар, и если его получаешь, то ни в коем случае нельзя сомневаться, пугаться, оглядываться (последнее – и есть серая пелена на глазах).

Я совершенно забыл о трупе в моей прихожей. А ведь завтра к обеду Маринка прибежит с работы, так что от этого «подарка» мне необходимо избавиться сегодня же. Не хочу его показывать Маринке, потому что после того как она его увидит, хорошего секса у нас не получится. А я очень хочу хорошего секса с Маринкой завтра. Поэтому, поколебавшись, я набираю номер Михаила. Он снимает трубку, и я говорю:

– Здравствуй, Михаил.

– Привет, Александр, как твои дела?

– Хорошо. Хочешь я тебя рассмешу?

– Конечно, хочу.

– Помнишь, ты помогал мне с трупом?

– Обижаешь, Александр, конечно, помню, после той истории я бросил пить, не пью уже целый месяц и чувствую себя уродом.

– Дак вот, этот труп опять в моей квартире.

– Ты опять нашел его в диване?

– Нет, я собственными руками притащил его с автобусной остановки к себе в квартиру. Он был упакован в большую сумку на колесиках. И обстоятельства сложились так, что я, как придурок, на собственном горбу притащил его в квартиру.

– Ты действительно придурок, но помочь сегодня я тебе не смогу, у меня сломалась машина, я уже тебе говорил, что трезвый я очень плохо ее вожу, ну и не вписался в дорогу и поймал столб, хорошо, что ехал на маленькой скорости, но двигатель сломал, теперь снова хожу пешком, а езжу – на троллейбусе.

– Миша, ты снова стал троллем? – захихикал я.

– Почему троллем?

– Потому что троллейбус – это машина троллей.

Михаил захихикал:

– Если я тролль, то ты – грязный Орк.

– Обижаешь, начальник, по крови я – эльф. Да, Михаил, а денежки в долг у тебя хотя бы есть? Я, как всегда, на мели.

– Деньги есть, но отложим нашу встречу на завтра.

И Михаил повесил трубку. Я постоял полминутки, потом положил трубку и подумал, что от общения с трупом есть и польза: Михаил бросил пить, а это уже немало, ведь алкоголик, бросивший пить – это гладиатор, получивший вольную, но Михаилу до вольной еще далеко, поскольку в трезвом состоянии он ощущает себя уродом. Любопытно, а кем он ощущает себя в пьяном состоянии? Нужно будет потом спросить его об этом.

Самое тяжелое время для алкоголика – это время похмелья. Тело трясет, как при приступе лихорадки. Невидимые глазом, алкогольные черти колотят, не переставая, кувалдами по голове, отбойным молотком пробивают желудок и кишечник, раскаленным прутом тычут в анус, перетягивают шнурком мочевой пузырь, тонкой иглой прокалывают сердце и печень. Глаза слезятся, воздуха не хватает, а кисти рук скручивает судорога. И я очень ясно представляю, что же происходит с грешниками после страшного суда.

«Если ты знаешь свою норму, то ты непобедим», – любил говорить Конфуций, съев пару жирных баранов перед обедом.

Так, а что же мне делать с трупом, в воде он, оказывается, не тонет. Может быть, он горит в огне? Точно, его необходимо попробовать сжечь. В городе это сделать сложновато. Придется ехать за город. У мамы есть дача в Кавголово, огороженная высоким забором. Там у них с Платоном заготовлено много дров, и я смогу без свидетелей разложить огромный костер и сжечь труп с приятным запахом мяты и меда. Интересно, что запах у трупа изменился. В первый раз он пахнул сосновой смолой и полевыми цветами, теперь же – мятой и медом. Запах тоже не из худших.

Определив свои действия, я звоню маме:

– Здравствуй, мам, это я.

– Александрик, здравствуй, ты давно не звонил, наверное, искал работу, а я тебе звонила на прошлой неделе раза три, но никто не брал трубку, как ты себя чувствуешь?

– Все нормально, мам, решил вот съездить на твою дачу в Кавголово и немного подышать свежим воздухом и покушать твоего варенья.

– Ты правильно решил, я же предлагала туда съездить еще месяц назад, подышать нормальным воздухом, попариться в баньке. Кстати, в холодильнике там полно всякой еды, мы с Платоном приезжали туда три дня назад, ключи у тебя должны быть, ты их не потерял?

– Все нормально, мам, ключи я не потерял.

– Александрик, а твоя Мариночка очень милая девочка, вчера мы с ней разговаривали по телефону полчаса, ты в это время ходил в магазин за продуктами, знаешь, мне кажется, тебе очень повезло с девочкой, она обожает тебя и говорит только о тебе, Александрик, вы на дачу вместе поедите?

– Нет, мам, Марина сегодня работает. Я поеду один.

– Один, ну это тоже неплохо, смотри только не напейся, там у Платона большой запас разных напитков, а тебе, Александрик, после больницы, наверное, нельзя пить.

– Не беспокойся, мам, я не собираюсь пить.

– Александрик, ты меня оторвал от важного дела, поэтому – до свидания.

И мама повесила трубку.

А я надел кроссовки и джинсовый костюм, не забыв, конечно, о трусах и футболке, забрал последние пятьсот рублей из шкафа и вышел. День уже подбирался к вечеру, поэтому рядом с парадным подъездом я столкнулся с дворником Петровичем, пьяным и агрессивным. В первый раз, когда мне помогал Михаил, он перепутал меня с маршалом Жуковым, который во время войны, по рассказам дворника, собственноручно бил его по морде. А сегодня Петрович перепутал меня со своей женой, он развел руки в стороны, загородил мне проход и сказал:

– Зинаида, милушка моя, дай я тебя поцелую, ты моя единственная и неповторимая.

Я не успел среагировать, как Петрович крепко обнял меня за шею и смачно поцеловал в губы. От него так противно пахло, что меня чуть не вырвало. Я рефлекторно его оттолкнул, Петрович не удержался на ногах, упал в заросли шиповника и завопил:

– Зинуля! За что такая немилость? У нас же с тобой дети, два мальчика от слесаря Налимова и еще один мальчик от водопроводчика Сидорова. Твою мать!

Дальше дворник начал красиво материться, но у меня не было времени слушать, я катил большую черную сумку в сторону железнодорожной станции «Мурино». Обычно, без такого груза, я добегал-доходил до станции за пятнадцать минут, а сегодня потратил полчаса. И вспотел так, что футболка и трусы промокли насквозь.

Я купил в кассе билет на электричку до Кавголово и обратно и с большими усилиями затащил сумку на платформу. Подошла электричка, двери с шипеньем открылись, и я с трудом втащил сумку в тамбур. Свободных мест было много. Я прошел в вагон, выбрал две пустых скамейки и сел, поставив сумку под окно между скамейками. Поездка начиналась неплохо, тьфу-тьфу.