Бесценный дар (СИ) - Темень Натан

— Теперь ты поняла, Астра?

— Поняла. Я сплю, а вы мне снитесь, — Астра поднялась на ноги и отряхнула руки. — Никогда больше не пойду в лес. Хватит с меня. Лопайте сами свои сыроежки.

Он протянул руку и неожиданно ущипнул её. С вывертом. Пальцы оказались жёсткие, словно железные.

— Ай!

— Ты не спишь, — деловито сообщил Альфред. — Хватит притворяться маленькой девочкой. У нас нет времени на сантименты.

Он повёл рукой, обводя широким жестом поляну и стоящих по кругу людей.

— Мне некогда объяснять тебе, непосвящённой, все символические особенности обряда. Да ты и не поймёшь. Суть же одна.

Брат ещё раз откашлялся.

— Все, кто собрались здесь, одной крови. И теперь мы убедились, что ты одна из нас.

— Хороши родственнички, — фыркнула Астра, шагнув мимо. Он вытянул руку и придержал её.

— Это правда. Наше родство такое давнее, что мы сами не помним, когда это началось. Но в каждом из нас есть хотя бы одна капля крови прародителей. Это наш дар и наше проклятье.

— Я смотрю, вы и правда родня. Друг дружке готовы печёнки сожрать. Дай пройти.

— Госпожа Снегирёва, вы никуда не уйдёте.

— Я не Снегирёва. Моя фамилия — Аки…

— Подождите, — вмешался магистр в балахоне. — Почему Снегирёва?

— Что случилось с твоей бабушкой, Астра? — холодно спросил брат Альфред.

— Она умерла, — ответила Астра, удивлённо воззрившись на Альфреда. — А откуда вы её знаете?

— Я чувствовал! — воскликнул балахон. Он оглянулся, обводя глазами своих товарищей. — Я знал! Эманации эфира так странно изогнулись…

— Да эфир с ними, с эманациями, — отрезал брат Альфред. — Ты была при этом, Астра? Ты была рядом со своей бабкой в тот момент?

— Да, — печально ответила Астра. Она вспомнила мёртвое лицо бабки Матильды. Что эти чужие люди хотят от неё? Зачем им понадобилось ковыряться в её душе? — Она мне ещё свой перстень подарила.

— И что сказала? — жадно спросил человек в балахоне. Остальные вытянули шеи, вслушиваясь в разговор.

— Ну, если вам так хочется знать, — Астра пожала плечами. Если это сон, то очень странный. Вот ночка, расскажешь кому, обхохочется. — Сказала, что отдаёт мне всё, чем владела. Перстень свой отдала. Серебряный. С камушком.

— С зелёным? — спросил балахон.

— Да! — Астра разозлилась. — С зелёным! Что ещё интересует?

— Друзья! — сказал человек в балахоне, торжественно повысив голос и разводя руками. — Друзья, мы нашли его!

— Кого его? — спросила Астра. Она опять попыталась уйти, и опять брат Альфред остановил её. Это было, как пытаться пройти сквозь бетонную стену. Вот так, наверное, мухи стучат головами в прозрачное стекло окна. Вроде бы вот он — солнечный свет, а выхода нет.

— Неважно, — ворчливо ответил человек в балахоне, внезапно смутившись. Брат Альфред усмехнулся.

— Кстати, должен вернуть вам кое-что, — сказал он, вынимая из кармашка куртки нечто, завёрнутое в кусок парчи. — Остроумная затея, этот амулет. Мы перевернули вверх дном все подходящие тайники, выпотрошили всех мало-мальски значимых магичек. А настоящего амулета не нашли. Вот она, ваша побрякушка, можете получить обратно.

Он отогнул краешек парчовой салфетки. На красивой, затканной золотыми узором, материи засветился густым кровавым блеском ромбовидный камень, обрамлённый рамкой из мелких бриллиантов. Упитанной змейкой свернулся вокруг камня толстый шнур белого золота.

Магистр Митрофан со всхлипом вздохнул. Магистры переглянулись.

— Жалкий вор, — дрогнувшим голосом выговорил один, пугливо отшатнувшись от насупившегося брата Базиля. — Ты присвоил имущество Ордена!

— Теперь я возвращаю его обратно, — брат Альфред встряхнул витой золотой шнурок, расправил, и шагнул к Астре. Надел колье ей на шею и аккуратно застегнул замочек. Крупный рубин красным ромбом улёгся на грудь, и Астра ошеломлённо взглянула прямо в светящийся кровавый глаз камня.

— Владейте. Нам не нужны суетные побрякушки.

— Мне не надо. Это не моё, — слабым голосом сказала Астра. Рубин куском льда давил кожу на груди.

— Астра, разве тебе никто не говорил, что твоя бабка, в миру Матильда Снегирёва, была главой Ордена Чёрной Розы? Эта вещь принадлежала ей по праву. И, надо сказать, она одна из немногих, кто был действительно достоин своей должности.

Глава 40

Серый седан прокатил по укатанной до глянца дороге, пересекающей Малые Кривули насквозь. Поднятый машиной ветер взрезал холодными лопастями невидимого винта туман у обочины, и туман зашевелился, поднимаясь клубами мельчайшей водяной пыли. Призрачные клубы потянулись вслед проехавшей машине, расползлись лоскутами и истаяли над асфальтом.

На развилке перед дорожным указателем, где большими белыми буквами было написано: «М. Кривули», седан остановили. У обочины подмигивал огнями автомобиль дорожной полиции и прохаживался добрый молодец в оранжевом жилете с полосатым жезлом в руке. Другой, со «Степановым» на шее, стоял, прочно расставив ноги в армейских ботинках, и глядел рассеянным взглядом, от которого случайный автолюбитель неосознанно покрывался холодным потом.

Водитель седана выбрался из машины, привычным жестом вытянул из кармашка пиджака пластиковую карточку. Карточка подверглась тщательному осмотру. Потом оранжевый жилет вернул документ, приложил кончики пальцев к фуражке, изобразив нечто вроде салюта. Водитель забрался в машину, постовой махнул на прощанье жезлом, и седан свернул под указатель.

Замелькали у обочины сонные домики, выстроенные из белого кирпича, сейчас занавешенные до оконных наличников белёсой туманной взвесью. Флагманом между выстроившейся вдоль дороги мелочи проплыл стеклянный прямоугольник супермаркета. Тихо шевелился под ветром цветной лоскут флажка над крыльцом.

Седан свернул с глянца основной дороги и покатил вдоль бесконечных дощатых заборов, где между узких, крашенных в разные цвета планок дощатых оград свешивались к дороге колючие ветки малины, и топорщил узорчатые листья крыжовник.

За Кривулями расстелилось поле, засаженное викой, спящей под кочковатым одеялом тумана. Машина выехала на грунтовую дорогу. Распугивая ранних пташек, выскочивших на укатанную до каменной твёрдости колею, седан набрал скорость, и уверенно покатил в направлении группы берёзок у горизонта, где поблёскивали в лучах невидимого ещё солнца провода и возвышались решётчатые башни опор высоковольтной линии.

Астра тронула холодный камень. Рубиновый ромб смотрел с груди кровавым глазом. Золотой шнур душил, словно удавка. Она сжала рубин в ладони, как ядовитую тварь. Как чёртик из коробочки, послушно выскочила картинка из прошлого: девочка с бантиками у стола, до которого достаёт лишь подбородком. Бабка Матильда протягивает что-то, завёрнутое в тряпочку, её матери, а мама отталкивает свёрток, словно там змея. Рубиновое колье.

На мгновение ей свело судорогой желудок от ненависти к бабке, к её тайнам. Лучше бы она не приезжала, никогда не отдавала эту проклятую вещь. Ничего бы не было. Никто бы не умер.

У её ног мирно спал, тихо дыша, полицейский Федька. Лицо его было ещё бледным, но рана на боку стала просто розовой полоской шрама. Засохшая кровь чешуйками осыпалась на траву. Она выронила на траву так и не пригодившийся ремень.

Брат Альфред требовательно протянул руку. Мотнул головой в сторону алтаря. Пора. Астра увидела его глаза. Бежать бесполезно. Отказы не принимаются.

Она огляделась. Голодные взгляды людей в атласных балахонах. Они ждут. Даже бледная курица Гонория смотрит с жадным любопытством. Им нужна она, Астра.

Брат Альфред повёл её к алтарю, держа за кончики пальцев. Она машинально переставляла ноги. Память услужливо подбросила очередную картинку. Лужа крови на полу гостиной в доме родителей. Расчленённое тело, которое даже нельзя было узнать. Жертва. Не надо далеко ходить, вот они, эти люди. Любители древних обрядов и кровавых жертвоприношений. И финальный аккорд нелепой драмы — Астра, последняя из семьи, на алтаре, с одним из них, занимается примитивным сексом под нелепые ритуальные телодвижения и завывание гимнов.