Бесценный дар (СИ) - Темень Натан

Магистры в балахонах поворачивались вслед, жадно следя за каждым её движением.

— Почему? — спросила Астра, когда они остановились у камня, и он развернул её спиной к алтарю. — Зачем всё это?

— Так надо.

— Кому надо? Тебе?

— Ты предпочитаешь брата Евстахия? — холодно спросил он, кладя горячие ладони ей на талию.

Магистр Евстахий издал сдавленный звук. Сестра Гонория протестующе пискнула.

— Я хочу знать!

Альфред приподнял её и уложил в выемку на камне, словно приспособленную для этого. Она зажмурилась, чтобы не видеть ненавистное лицо.

— Ты тянешь время. Но я расскажу.

Он потянул с неё штанишки. Плотная материя, сидевшая на бёдрах, как вторая кожа, упруго сопротивлялась. Она отвернулась от него, но вокруг были только голодные лица магистров.

— Я сказал, что все мы одной крови. Отпрыски неведомого прародителя. Мы не знаем его имени, но мы знаем, чего он хочет.

Пояс штанишек упрямо цеплялся за шершавый камень, брат потянул сильнее.

— Ты видела, как проявляется наш дар. Ты ощутила свою силу. Так вот, твои возможности, не говоря уже обо всех нас, собравшихся здесь, ничто по сравнению с возможностями этого существа. Я говорю — существа, хотя оно выглядит как человек. Так говорили те, кто его видел и сумел остаться в живых.

Штанишки наконец поддались, и брат Альфред стащил их пониже. Астра вздрогнула от холодного воздуха, обдавшего голые коленки.

— Ты сказала, что мы готовы выесть друг другу печёнки. Та ненависть, которую ты испытываешь ко мне, отражение той, что все мы втайне питаем к своим братьям. Каждый из нас знает это.

Магистры на поляне зашевелились. Астра услышала дружный вздох, увидела краем глаза, как прячут лица эти люди в балахонах, как потупилась пригревшаяся в руках Евстахия сестра Гонория, и поняла — это правда.

Брат Альфред наклонился над Астрой, она заёрзала, не в силах сдержать отвращения. Он надавил ладонью, заставив её лежать смирно.

— Это наш инстинкт, неотъемлемая часть наших сущностей, плата за дар. И эта ненависть тоже слабое подобие той, что испытывает наш прародитель к нам, своим нечаянным потомкам, ведь мы лишь его бледные копии.

— И что? — нет, это просто сборище сумасшедших сектантов. Типичный бред чокнутого фанатика. Этого не может быть.

— С давних пор он преследует нас, упорно и неотвратимо. В своё время некоторые из нас смогли скрыться. Мы затаились среди обычных людей, кое-кто, как вот они, — Альфред кивнул на стоящих вокруг магистров, — даже смогли найти себе официальную нишу. Гадалки по вызову, балаганные шуты. А когда-то мы создали орден, чтобы быть вместе. Вместе не так страшно. Но он всё равно продолжает нас искать. Время не преграда для него.

Астра попыталась увернуться. Горячие, твёрдые ладони брата давили всё тяжелее. Она ощутила, что он готов сделать это.

— Зачем тогда было вас… порождать? — она постаралась отодвинуться хоть немного, оттянуть неизбежное. Он держал крепко.

— Мы можем спастись только одним способом, и для этого нужен обряд. — Альфред заговорил прерывисто, словно задыхался. Прижал её к камню. — Только так можно сконцентрировать наши силы в одном из нас.

— А как…

— Хватит. Потом расскажу, — он наклонился совсем близко, и зажмурившаяся Астра почувствовала его дыхание. — Сначала дело.

Он поцеловал её. Требовательно, будто имел право. Она замычала, чувствуя, как предательски расслабляются мышцы. Столько времени без секса, засада, вот засада! Надо было вовремя соблазнить Федьку, хоть кого-то. И сейчас она не изображала бы медузу на песке.

Последним усилием она вырвалась, глотнула воздуха, чувствуя, что вот-вот, и сделает это добровольно.

Глава 41

— Шикарная сцена. И кто режиссёр?

Брат Альфред сильно вздрогнул и отшатнулся от Астры. Она открыла глаза. Ночь сходила на нет. Тень сосен, окруживших поляну плотным кольцом, из чёрной стала серой. Некто, возникнув из тумана, перешагнул круг, выложенный из плоских валунов, в свете наступающего утра утративших серебряное сияние, и ставших просто камнями.

— Несанкционированное проведение религиозных обрядов? — сурово спросил человек, и Астра узнала его.

В серой курточке-ветровке, из-под которой выглядывают ослепительные, неуместные здесь манжеты. На манжетах посверкивают крохотные огоньки запонок. Отглаженные брюки идеальной стрелкой спадают на ботинки натуральной кожи. Анатолий Збигневич. Полицейский следователь.

— У нас есть разрешение! — прокаркал один из магистров. В бледном утреннем свете его атласный балахон утратил торжественность, и стал похож на опереточный костюм.

— Вот, пожалуйста, — на свет вынырнула сложенная бумажка, магистр торопливо развернул листок и шагнул к полицейскому. — Разрешение на сезонное проведение обрядов. Вот разрешение на однократный забой жертвенного животного. Справка от ветеринара…

Следователь с непроницаемым лицом глянул в протянутые бумажки.

— А где разрешение на сексуальные контакты в неположенном месте?

Магистры переглянулись.

— Это входит в ритуал, — сказал Высший магистр Никодим. — Все стороны согласны.

Он убедительно поглядел в каменное лицо следователя. На лбу его собрались морщины, брови поднялись домиком, придав магистру невинный вид туриста-ботаника.

— И госпожа Астра согласна? Она не хочет спросить, есть ли у партнёра алиби на момент убийства? Или её такие мелочи не интересуют?

— Это не я, — сухо ответил брат Альфред. Он неторопливо застёгивал брюки.

Астра поднялась с алтаря. Взялась ему за отворот кожаной куртки, распахнутой на груди.

— Так это ты?

— Вы уже на ты? — за полицейским стояли ещё двое. Один, в комбинезоне плотной ткани, обшитом многочисленными кармашками, нашивками и лямками. Карманы туго оттопыривались, за каждой лямочкой что-то цеплялось, торчало и висело. Через плечо у человека в комбинезоне устроился прочный ремень, из тех, на которых носят оружие или ценный инструмент. В ладони, затянутой в перчатку без пальцев, матово чернело дуло не то камеры, не то пистолета. Лица было не разглядеть под плотно сидящей кепкой с козырьком и тёмными, отливающими лиловым очками.

Второй, в куртке-косухе и потёртых кожаных штанах, смотрел прямо на Астру, и она медленно отпустила отворот Альфредовой куртки, чувствуя, как слабеют ноги и пустеет голова.

— Фома…

— Не могла удержаться? — холодно спросил он, оглядывая её голые ноги. Она торопливо подтянула штанишки, прикрыв ладошкой предательский след от оторванной пуговки на поясе.

— Я не трогал твоих родителей, Астра, — сказал брат Альфред. Он заправил рубашку под пояс, оправил куртку, и теперь спокойно стоял, опустив руки и глядя на полицейского.

— Есть свидетели, которые видели вас входящим в дом, — сухо произнёс следователь.

— Когда я вошёл, они уже были мертвы.

— Ты врёшь! — крикнула Астра. — Думаешь, я не помню, как ты бегал за мной с ножиком? Вы все тут живодёры!

— Их я не трогал. Жертву принесли до меня, — Альфред посмотрел на следователя. — Когда я выходил из дома, то заметил вас, господин полицейский. Не слишком ли рано вы прибыли на место?

— Вы меня видели? — удивлённо спросил следователь. Он с интересом воззрился на брата, почесывая кончик носа.

— И не только там, — сказал Альфред. Лицо его всё больше бледнело, бурые нитки царапин проявились, и брат стал похож на диковинного дикаря в ритуальной раскраске. — У дома госпожи Виктории вы тоже были.

— Это всем известно, — заметил Фома. — Мы тоже там были.

— Да, почти сразу… — Астра запнулась. А ведь верно, они всегда попадали на место раньше всех. Разве что… следователь.

— Господа, — мирно сказал Высший магистр Бенедикт. — Может быть, вы тут между собой разберётесь? А мы пойдём.

— Господа, — благодушно ответил полицейский. — Вы никуда не пойдёте.

— Вы не можете нас задержать, — настойчиво сказал Никодим. Он опустил руку с документами, и бумаги затрепетали от утреннего сквозняка.