Шаги Командора или 141-й Дон Жуан - Эльчин Гусейнбейли

кто-то нанес ему удары шпагой. Нападавшего постигла худшая участь: пронзенный в спину мечом, он упал на Орудж-бея. В этот момент раненый кызылбаш заметил у крепостных ворот, где лоб в лоб столкнулись вздыбившиеся кони, девчурку, которая с истошным плачем звала кого-то, наверное, маму. Уже истекая кровью, он рванулся к девочке, подхватил на руки, попятился от ворот, двинулся в сторону палатки, где размещался полевой госпиталь… На большее у него сил не хватило. Падая, он слышал крик девочки, топот копыт и отдаляющийся грохот выстрелов.

Здесь, в полевом госпитале, судьба сведет его с доньей Аной, взявшей на себя попечение над ранеными воинами после гибели своего мужа, маркиза де Вельябранка, командовавшего королевскими экспедиционными войсками в Нидерландах. Внезапная смерть командора обросла кривотолками. Его преемник Амбросио де Спиола тогда возглавлял штаб…

* * *

Открыв глаза в палатке, он увидел над головой ангельски прекрасное печальное лицо с ниспадавшими на белое платье каштановыми волосами.

Прикосновение ее пальцев, обрабатывавших колющую рану на груди, само по себе казалось исцелением, и в его измученное тело струилось животворная теплая энергия…

Несколько часов раньше Анна с удивлением взирала на экзотическое облачение этого легионера, на тюрбан с красными полосами, тонкую бороду. Удивление заглушило сострадание, когда дело дошло до осмотра ранения, обнажилось могучее телосложение, мощные развитые мышцы и крепкая грудь с запекшейся на густой растительности кровью, в глазах женщины сквозило невольное восхищение…

Он не издал ни единого стона, когда рану на груди промыли теплой водой, наложили бальзам и забинтовали.

Штурм крепости завершился. Часть инсургентов была взята в плен, часть погибла, остальные рассеялись по окрестным лесам. Над Остенде взвился испанский флаг. Весть о победе донесли до Эскориала другие.

А оттуда пришла недобрая весть – долгожданный наследник появился мертворожденным…

Орудж-бей встал на ноги раньше ожидаемого срока.

Но потеря крови дала о себе знать. Ему надлежало восстановиться. За эти дни между ним и доньей Анной, немкой по происхождению, возникла таинственная связь.

Во время одной из процедур, обрабатывая ему рану, она приложила горячие губы к его уху и прошептала:

– Das ist vunderbar![60]

– Он не понял и пробормотал что-то вроде «No se»[61]

Рядом с ним на койке лежал капрал Хосе, баск. Низкорослый человек с маленькими глазами, с обросшим рябым лицом, изъеденным оспой. Часто шмыгал носом и ворчал. Он вступил в армию наемником. Пулей ему раздробило коленную чашку.

– Эх, отвоевался, говорят… Неужто и в седло уже не сяду… Коней умыкать не буду… Какой из меня теперь прок… Кто за меня замуж выйдет…

Однажды, видя неравнодушие соседа к донье Анне, Хосе сказал:

– Знаешь, кто такая она? Жена «Каменного гостя»… Говорят, однажды она назначила свидание возле изваяния, и каменный гость ожил и искромсал изменницу. Так что, лучше держись от нее подальше, приятель…

Хосе имел в виду памятник Командору[62] в городе Гент.

Дон Амбросио несколько раз навещал раненого неофита. Орудж-бей почувствовал некую невидимую близость между вдовой бывшего командора и его преемником. Хосе подтвердил его догадки, когда они остались наедине.

– Говорят, к убийству командора маркиз приложил руку… – шепотом сказал он, произнеся слово «маркиз» на баскский манер – «маркиш». – Ради того, чтобы Анна досталась ему… Но донья Анна недолюбливает его… Я читаю это по ее глазам. Я же говорю, она – колдунья…

Хосе уставился на собеседника, ожидая реакции, затем, достав из-под койки кисет с табаком, насыпал щепотку в клочок откуда-то добытой бумаги, свернул цигарку и попросил Орудж-бея подать ему головешку из жаровни. Донья Анна запретила ему курить.

Сделав одну-другую затяжку, Хосе предложил покурить и приятелю, но тот замотал головой:

– У нас курят кальян… Причем с тирьяком. Впрочем, ты не знаешь, что это за зелье…

– Ну уж, наверно. Ты не знаешь, что такое табак, а я… этот… как его…

– Тирьяк.

– Да, это самое.

Орудж-бей уже залечил рану.

Как-то донья Анна сказала, что хочет вернуться в Вальядолид.

– Траур нельзя держать долго… Но до отъезда я бы хотела выбраться к морю, подышать свежим воздухом… До войны городская набережная была очень красива… Моя любовь к морю, наверно наследственная, от отца… Он был мореходом… Когда он возвращался из плавания, от него исходил удивительный запах. «Это запах моря, – говорил он. – Море любит меня, и я – море. Мы неразлучны…» Они и не разлучились… – Она вздохнула. После паузы неожиданно предложила: – Если хотите, можете пойти со мной. Это было бы неплохо – новый христианин в качестве кавалера старой христианки…

Он не стал отказываться. Но смысл ее предложения понял чуть позже, когда они встретили на набережной маркиза Спиолу. Тот знал о теплых отношениях между Анной и ее пациентом, и ревность грызла его. Спиола был готов растерзать соперника, хотя бы упечь за решетку, но мысль о благосклонном отношении королевской четы подсказывала, что это может ему дорого обойтись.

Командор, восседавший на коне, при виде этой пары начал с иронического пассажа:

– Не поверь я своим глазам, счел бы, что это чужеземный странник. А поверь – сказал бы: Дон Хуан. Хотя трудно поверить в воскресение из мертвых…

Командор занимался укреплением береговых бастионов.

– Меня исцелили ангелы, – отозвался Орудж-бей. – Они каждодневно витали надо мной… – Он покосился на Анну, и та прильнула к нему. Орудж-бею в этом порыве нежности почудился злой умысел – ей хотелось разозлить маркиза.

– Порой и сатана видится больному ангелом, – маркиз за словом в карман не лез.

– Не забудьте, любезный маркиз, что и сатана – бывший ангел, – вступила в пикировку и Анна.

– Но падший! Изгнанный! – не унимался командор.

– Беда, когда сатана закрадывается в душу, – взгляд Орудж-бея сверкнул, как выпад шпагой.

– Я – истый христианин и к наущениям сатаны у нас недвусмысленное отношение.

Понятно, в какую точку бил маркиз.

– Пути всех верующих восходят к единому Богу, – холодно ответил неофит.

И, приподняв шляпу, вместе с Анной удалился. Маркиз направил коня в противоположную сторону.

Лицо у Орудж-бея пылало. Он кипел от негодования. Он был бы готов свести счеты с надменным маркизом на дуэли. Увы, пойти на такой шаг было бы безумием. Его миссия еще не завершена.

– Он глуп и спесив, – сказала донья Анна. – Не берите в голову.

Оруж бей не отозвался и устремил взгляд на чаек, летающих над береговой кромкой моря тянуло студеным ветром. Весенние волны бились о берег, и брызги обдавали их лица, и донья Анна приникала к своему кабальеро, быть может, она нашла человека, который отомстит за ее мужа?

* * *

Он случайно