Шаги Командора или 141-й Дон Жуан - Эльчин Гусейнбейли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь, в полевом госпитале, судьба сведет его с доньей Аной, взявшей на себя попечение над ранеными воинами после гибели своего мужа, маркиза де Вельябранка, командовавшего королевскими экспедиционными войсками в Нидерландах. Внезапная смерть командора обросла кривотолками. Его преемник Амбросио де Спиола тогда возглавлял штаб…
* * *
Открыв глаза в палатке, он увидел над головой ангельски прекрасное печальное лицо с ниспадавшими на белое платье каштановыми волосами.
Прикосновение ее пальцев, обрабатывавших колющую рану на груди, само по себе казалось исцелением, и в его измученное тело струилось животворная теплая энергия…
Несколько часов раньше Анна с удивлением взирала на экзотическое облачение этого легионера, на тюрбан с красными полосами, тонкую бороду. Удивление заглушило сострадание, когда дело дошло до осмотра ранения, обнажилось могучее телосложение, мощные развитые мышцы и крепкая грудь с запекшейся на густой растительности кровью, в глазах женщины сквозило невольное восхищение…
Он не издал ни единого стона, когда рану на груди промыли теплой водой, наложили бальзам и забинтовали.
Штурм крепости завершился. Часть инсургентов была взята в плен, часть погибла, остальные рассеялись по окрестным лесам. Над Остенде взвился испанский флаг. Весть о победе донесли до Эскориала другие.
А оттуда пришла недобрая весть – долгожданный наследник появился мертворожденным…
Орудж-бей встал на ноги раньше ожидаемого срока.
Но потеря крови дала о себе знать. Ему надлежало восстановиться. За эти дни между ним и доньей Анной, немкой по происхождению, возникла таинственная связь.
Во время одной из процедур, обрабатывая ему рану, она приложила горячие губы к его уху и прошептала:
– Das ist vunderbar![60]
– Он не понял и пробормотал что-то вроде «No se»[61]
Рядом с ним на койке лежал капрал Хосе, баск. Низкорослый человек с маленькими глазами, с обросшим рябым лицом, изъеденным оспой. Часто шмыгал носом и ворчал. Он вступил в армию наемником. Пулей ему раздробило коленную чашку.
– Эх, отвоевался, говорят… Неужто и в седло уже не сяду… Коней умыкать не буду… Какой из меня теперь прок… Кто за меня замуж выйдет…
Однажды, видя неравнодушие соседа к донье Анне, Хосе сказал:
– Знаешь, кто такая она? Жена «Каменного гостя»… Говорят, однажды она назначила свидание возле изваяния, и каменный гость ожил и искромсал изменницу. Так что, лучше держись от нее подальше, приятель…
Хосе имел в виду памятник Командору[62] в городе Гент.
Дон Амбросио несколько раз навещал раненого неофита. Орудж-бей почувствовал некую невидимую близость между вдовой бывшего командора и его преемником. Хосе подтвердил его догадки, когда они остались наедине.
– Говорят, к убийству командора маркиз приложил руку… – шепотом сказал он, произнеся слово «маркиз» на баскский манер – «маркиш». – Ради того, чтобы Анна досталась ему… Но донья Анна недолюбливает его… Я читаю это по ее глазам. Я же говорю, она – колдунья…
Хосе уставился на собеседника, ожидая реакции, затем, достав из-под койки кисет с табаком, насыпал щепотку в клочок откуда-то добытой бумаги, свернул цигарку и попросил Орудж-бея подать ему головешку из жаровни. Донья Анна запретила ему курить.
Сделав одну-другую затяжку, Хосе предложил покурить и приятелю, но тот замотал головой:
– У нас курят кальян… Причем с тирьяком. Впрочем, ты не знаешь, что это за зелье…
– Ну уж, наверно. Ты не знаешь, что такое табак, а я… этот… как его…
– Тирьяк.
– Да, это самое.
Орудж-бей уже залечил рану.
Как-то донья Анна сказала, что хочет вернуться в Вальядолид.
– Траур нельзя держать долго… Но до отъезда я бы хотела выбраться к морю, подышать свежим воздухом… До войны городская набережная была очень красива… Моя любовь к морю, наверно наследственная, от отца… Он был мореходом… Когда он возвращался из плавания, от него исходил удивительный запах. «Это запах моря, – говорил он. – Море любит меня, и я – море. Мы неразлучны…» Они и не разлучились… – Она вздохнула. После паузы неожиданно предложила: – Если хотите, можете пойти со мной. Это было бы неплохо – новый христианин в качестве кавалера старой христианки…
Он не стал отказываться. Но смысл ее предложения понял чуть позже, когда они встретили на набережной маркиза Спиолу. Тот знал о теплых отношениях между Анной и ее пациентом, и ревность грызла его. Спиола был готов растерзать соперника, хотя бы упечь за решетку, но мысль о благосклонном отношении королевской четы подсказывала, что это может ему дорого обойтись.
Командор, восседавший на коне, при виде этой пары начал с иронического пассажа:
– Не поверь я своим глазам, счел бы, что это чужеземный странник. А поверь – сказал бы: Дон Хуан. Хотя трудно поверить в воскресение из мертвых…
Командор занимался укреплением береговых бастионов.
– Меня исцелили ангелы, – отозвался Орудж-бей. – Они каждодневно витали надо мной… – Он покосился на Анну, и та прильнула к нему. Орудж-бею в этом порыве нежности почудился злой умысел – ей хотелось разозлить маркиза.
– Порой и сатана видится больному ангелом, – маркиз за словом в карман не лез.
– Не забудьте, любезный маркиз, что и сатана – бывший ангел, – вступила в пикировку и Анна.
– Но падший! Изгнанный! – не унимался командор.
– Беда, когда сатана закрадывается в душу, – взгляд Орудж-бея сверкнул, как выпад шпагой.
– Я – истый христианин и к наущениям сатаны у нас недвусмысленное отношение.
Понятно, в какую точку бил маркиз.
– Пути всех верующих восходят к единому Богу, – холодно ответил неофит.
И, приподняв шляпу, вместе с Анной удалился. Маркиз направил коня в противоположную сторону.
Лицо у Орудж-бея пылало. Он кипел от негодования. Он был бы готов свести счеты с надменным маркизом на дуэли. Увы, пойти на такой шаг было бы безумием. Его миссия еще не завершена.
– Он глуп и спесив, – сказала донья Анна. – Не берите в голову.
Оруж бей не отозвался и устремил взгляд на чаек, летающих над береговой кромкой моря тянуло студеным ветром. Весенние волны бились о берег, и брызги обдавали их лица, и донья Анна приникала к своему кабальеро, быть может, она нашла человека, который отомстит за ее мужа?
* * *
Он случайно
