Тайны Елисейского дворца - Жюльетта Бенцони

Полина сняла на летний сезон один из самых красивых особняков Экса – особняк Шевалей с большим садом, спускающимся прямо к озеру. А для подруги небольшой домик по соседству, что позволяло им видеться столько, сколько они пожелают, не ставя никого в известность. Полина и Лаура поселились вдалеке от «резиденций», где обосновались «их смехотворные величества», как называла Полина сестер Клари. Теперь они ей нравились гораздо меньше, чем в давние героические времена, когда будущий император, влюбленный в Дезире, обручился с ней, но не смог противостоять вспыхнувшей страсти к чарующей Мари-Жозеф-Розе де Богарне. Он оставил Дезире, стал звать Розу Жозефиной и сделал ее императрицей.

Когда Лаура приехала, она сразу навестила Полину. Та приняла ее в свои объятия и ласково сказала:

– Наконец-то! Ты даже не представляешь, какую помощь ты мне оказываешь!

– Если помощь, то почему ты не позвала меня раньше? – удивилась Лаура.

– Как можно! Я не знала, свободна ты или нет? Говорят, Меттерних в Париже…

– Надеюсь, моей княгине известно, что мы расстались. Не совсем, потому что он продолжает мне писать. Впрочем, говорят…

– Говорят, что он снова стал любовником Каролины, но ненадолго. В любовь моя сестра примешивает слишком много политики.

– Клементу, думаю, политика не мешает, он сам воплощенная политика. В нем живет хитрый лис.

– В Каролине тоже! Мне нужна только ты, ты понимаешь меня и будешь со мной до последнего вздоха! Наконец-то ты здесь. Значит, все хорошо!

Полина облегченно вздохнула и прикрыла глаза.

Похоже, она готова была погрузиться в дрему. Лаура вышла из комнаты на цыпочках и отправилась на поиски госпожи де Барраль, фрейлины Полины, надеясь получить от нее объяснение.

– Что происходит? – спросила она ее. – Я знаю, что после путешествия в Сан-Доминго здоровье княгини остается хрупким, но выглядит она прекрасно. Я ничего не понимаю. Скажите, какие симптомы?

– Никаких, кроме того, что она все время лежит, и если не в постели, то в гостиной на софе, а если не на софе, то в ванне, она лежит там часами, умащая себя ароматами. Поживем – увидим, – философски прибавила фрейлина.

– Но что-то же должно быть! Скажите мне, кто сейчас ее любовник? – понизив голос, продолжала допрос Лаура. – Полагаю, господин де Форбен, раз он встретил меня, но вид у него невеселый.

– Он по-прежнему камергер, но уже давно не любовник… Разве что изредка, если ее императорское высочество скучает в пустой постели.

Состояние Полины встревожило Лауру. Ей предстояло отдать долг вежливости Мадам Матери, и она поехала к ней. Дождавшись конца мессы, которую Летиция слушала каждый день, и с благодарностью согласившись выпить чашечку кофе, Лаура поделилась своей тревогой относительно Полины. Однако странная вещь! Старая дама только улыбнулась:

– Когда Полина говорит, что больна и столько времени занимается собой, значит, она влюблена. А если говорит, что смерть не за горами, то влюблена серьезно. А если призвала тебя, значит, хочет тебе открыться.

Устами госпожи Летиции говорила сама истина. Лаура вернулась к Полине, которая утопала в ванне, едва виднеясь из душистого тумана. Вокруг суетились служанки, следя за температурой воды и ароматами. Лаура выставила их всех и атаковала Полину.

– Княгиня вызвала меня издалека – за что я ей очень благодарна – не затем, чтобы я смотрела, как она чахнет. Итак?

– Не смейся надо мной. Мне так плохо, потому что мне очень грустно. Ты еще не знаешь, что я снова полюбила театр и решила брать уроки дикции.

– Дик. ции? – переспросила потрясенная Лаура. – Но я…

– Подожди! Дай мне договорить. Но ты знаешь, чем бы я ни занималась, мне нужно только совершенство. И я пригласила Тальма, чтобы он давал мне уроки. А он мне даже не ответил!

Полина всхлипнула, а Лаура застыла в недоумении.

Но ненадолго. Немного подумав, она уже не находила ничего удивительного в этой истории. Тальма, великий трагик, был к тому же очень красивым мужчиной – брюнет с великолепным голосом и выразительным романтичным лицом. А какая фигура! Как царственно он выглядел в тоге! И ноги! У него были сказочно красивые ноги… А если прибавить к этому элегантность? Истинную, которая не бросалась в глаза… Да, он приближался к пятидесяти, но черт того побери, кто бы это заметил!

Тальма все-таки приехал и рассыпался в извинениях: он совершенно случайно отсутствовал в это время в Париже. Полина с порога открыла ему свои мучения.

– Не знаю, – сказала она ему, – как укрепилось во мне чувство, которое влечет меня к вам. «И кровь моя остановилась на мгновение и к сердцу прилила…»[48]

Полина тоже остановилась: она начала читать монолог Федры… Замолчав, она протянула Тальма руку, и он припал к ней.

Актер, едва увидев невообразимо прекрасную Полину, полулежащую на софе в нескромном облаке белого муслина, был уже потрясен, теперь он упал на колени, и все было сказано между ними.

В тот же вечер Тальма стал ее любовником, а два дня спустя Полина дала ужин в честь «величайшего трагика всех времен», после которого он должен был дать представление. Лауре тоже отвели на этом празднестве почетное место, и она до конца жизни не забыла той молниеносно вспыхнувшей страсти, жертвой которой стала в тот вечер.

Ужин был накрыт под открытым небом, чтобы гости насладились теплым великолепием звездной ночи. Прискучив салонной болтовней, Лаура спустилась к озеру, полному волшебства и звезд. И вдруг она услышала голос:

– Наконец-то я снова вас вижу, госпожа герцогиня! Прошло столько времени!

Она обернулась и увидела перед собой высокого, хорошо сложенного молодого человека, который склонился перед ней в поклоне. Пышные светлые волосы и изящные светлые усики придавали его лицу что-то львиное, он улыбался чудесной белозубой улыбкой. А его большие темно-синие глаза невозможно было забыть.

– Маркиз де Балинкур! – обрадованно откликнулась Лаура. – В самом деле, мы не виделись целых сто лет! Вы ведь были у нашей княгини камергером?

– Но давным-давно перестал им быть. Осмелюсь заметить, госпожа герцогиня, что не я целый год провел в Испании, а вы и к тому же в обществе собственного мужа! Простите, но это мещанство!

– Однако дерзости вам не занимать. Расскажите же, чем в это время были заняты вы!

– Служил в армии, как большинство простых смертных, заслужил… царапину и место камергера у ее величества королевы Испании, которая оказала мне честь, призвав меня к себе на службу. Прибавлю, что приехал только что и что сегодня восемнадцатое августа.

Чтобы Жюли, в девичестве просто Клари, мещанка из мещанок, неприступная, к которой никто и не подступался, пожелала иметь около себя старинного рода аристократа маркиза де Балинкура? Воистину что-то неслыханное!

– Она влюблена в вас?

– Об этом не может быть и речи! Однако вы жестоки, сударыня, делая из меня прислугу за все в свите этой бедной женщины!

– Бедной женщины? Королевы Испании? Но возможно, мы говорим о разных женщинах, потому что эта королева ни разу не была в Испании.

– И слава богу! Иначе я не имел бы счастья увидеть вас.

– Мы с вами едва знакомы.

– Но я знаю о вас все. И хотел бы узнать еще больше.

Голос Полины, требовавшей полной тишины, прервал их беседу. Великий Тальма собирался читать. Лишиться такого удовольствия было невозможно. Голос великого трагика, которым восхищался сам император, особенно когда тот читал Оссиана, был похож на бархат, но время от времени он грохотал, как гром, и по коже у публики бежала дрожь. Лаура и Балинкур поспешили на представление. Балинкур осторожно взял руку Лауры, поцеловал и задержал в своей. Лаура не отняла руку. Сердце у нее забилось так, как не билось со времен Меттерниха, но на этот раз она не испугалась. Она подумала, что влюбленность – это как раз то, что сейчас ей нужно. Безопасная любовь на каникулах, которая так легко позабудется! Как она освежит ее чувства!

На следующий день Полина наметила поездку по воде в аббатство Откомб, усыпальницу герцогов Савойских, а затем веселый завтрак на траве. Разумеется, в самом узком кругу.

Прогулка удалась великолепно, все шло как нельзя лучше, но, когда отзавтракали под деревьями, насладившись всевозможными деревенскими лакомствами, голубое небо вдруг покрылось серыми облаками, которые, ко всеобщему беспокойству, превратились в черные тучи. Веселая компания поспешила к паруснику, чтобы поскорее вернуться в Экс. Но не успела. На полпути разразилась буря. Внезапный яростный ураган. Из-за подобных ураганов горные озера и бывают так опасны.

Под чернильным небом закипела, покрывшись белой пеной вода, заходили высокие волны, безжалостно окатывая элегантных пассажиров, кое-кто сразу же заболел морской болезнью.

Тальма, ни жив ни мертв, сидел в каюте между Дезире Бернадот и графом де Рамбюто, стараясь занять как можно меньше места и сохранить неподвижность. Он слышал, что неподвижность – лучший способ избежать тошноты при качке. И похоже, ему это удавалось. Но тут раздался властный голос Полины. Княгиня с беспечной отвагой – ничего не поделаешь, Бонапарт! – не пожелала прятаться от непогоды в каюте. Вцепившись в поручень, она стояла на палубе вместе с Лаурой и Балинкуром, уже промокнув до костей, и хохотала, как безумная.