Инфекция - Андрей Лысиков

— Хорошо, — он разжал пальцы, с некоторым негодованием на самого себя отметив, что они оставили довольно заметные следы, на ее чувствительной коже. — Осточертело мне тебя спасать. Отныне поступай, как знаешь. А я умываю руки.

— Ну и пожалуйста.

— Ах так? Ну ладно. Иди, куда хочешь. А я пошел, — он вернулся к набитым едой пакетам и не бросив на обратном пути ни единого взгляда на девушку, вышел из магазина.

Далеко Павел не пошел. Он свернул за угол магазина в парк, присел на скамейку и решил перекусить и посмотреть, что будет дальше. В своих ожиданиях он не обманулся. Через двадцать минут Юля подошла к нему и тихо уселась рядом, не произнося ни слова. Так они и сидели: он — жуя наспех сделанный бутерброд, она — глядя в землю перед собой. Наконец, девушка не выдержала первой:

— Слушай, прости меня, — она с мольбой посмотрела на него, в этом взгляде была такая скорбь, что у Павла кусок застрял в горле. — Ты, конечно, прав. Ты раз за разом меня спасаешь, а я веду себя как малолетняя дура. Мне очень жаль, прости.

— Ладно, проехали, — он с усилием проглотил застрявший кусок и поднялся на ноги. — Идем дальше?

— Конечно. Пойдем.

Они зашагали дальше по улице. Магазин остался позади, в прошлом, как и два мертвых тела внутри. Солнце постепенно приближалось к высшей точке своего размеренного перемещения по небосклону. День шел своим чередом…

А пока Павел с Юлей выбирались из города, во всей России, а если верить сообщениям СМИ, во всем мире люди продолжали гибнуть от неизвестной заразы. Таблетки с болезнью не справлялись, температуру сбить не удавалось. Человек просто сгорал, а если не сгорал, то буквально захлебывался слизью из собственных бронхов…

В городке Светогорске Ленинградской области местные жители воспользовались здешним арсеналом, другом главы администрации оказался хозяин оружейного магазина, и вооружили всех людей, способных держать оружие. Военные с приграничной зоны успели заметить назревающий конфликт, но времени что-либо сделать у них уже не было. Солдаты были блокированы в казарме, их и было-то немного — человек сорок всего, а немногим позднее расстреляны в упор, когда командир части внял призывам сдаться и первым вышел из казармы с поднятыми руками. Пулю между глаз он получил также первым. В следующий час с небольшим происходила настоящая резня. В недавнем прошлом мирные люди, гражданские лица словно обезумели. Они в упор расстреливали военных, тех, с кем еще недавно вполне мирно существовали бок о бок. Сигнал о помощи был послан слишком поздно. Когда помощь пришла, спасать уже было некого. Резервный батальон Северо-Западного Военного округа прибыл на место бойни и с ходу вступил в схватку. Начальство отдало недвусмысленный приказ стрелять на поражение.

Горожане отошли в город на заранее укрепленные позиции. Конечно, мирное население вряд ли могло противопоставить что-либо армейским соединениям, но жители города засели в домах на окраине и поливали свинцом любого, кто пытался приблизиться на расстояние выстрела. Одновременно с этим наиболее мозговитые ребята нашли в городе передвижную радиостанцию, и на всю Ленинградскую область был распространен радиопризыв, адресованный тем, кто еще мог его слышать. Жители Светогорска призывали всех, кто слышит радиопередачу, брать в руки оружие и прорываться с боем из городов. Военные также слышали радиопередачу, но блокировать ее не могли. Переговоры с укрепившимися в городе жителями успешными не были. На любую попытку ворваться в город они отвечали шквальным огнем. Командованию оставалось только догадываться о том, какое количество боеприпасов было у их противника на самом деле. Сам же «противник» прорываться из города не торопился. Многие люди были уже смертельно больны, потому отчетливо сознавали, что уходить им просто некуда.

Военачальник прекрасно понимал, что граница с Финляндией находится в двух шагах, и устраивать новую Линию Маннергейма в его планы не входило. Тем не менее, ничего другого ему не оставалось. В четыре часа утра военные атаковали город со всех сторон, несмотря на то, что сил уже практически не оставалось. Если бы хоть половина из оборонявшихся оставалась дееспособной, у бойцов регулярной армии шансов бы не было ни малейших. Но утомленные тяжелым днем и сжигаемые болезнью, горожане проморгали общий штурм, и военным удалось пробиться в город, оставив, правда, не менее четверти своих на окраинах. Оборона города была смята во мгновение ока. Сам мэр вместе со своим приятелем-оружейником и группой доверенных лиц до последнего держали оборону в здании администрации. Наконец, и их сопротивление было сломлено, когда здание просто забросали гранатами со слезоточивым газом. Самого мэра, слишком еще молодого для своей должности, тяжелораненого захватили в плен. Видя, как верхушка сопротивления больше не может командовать, горожане сложили оружие.

Мэр был расстрелян на площади перед зданием, в котором проходил последний рубеж его обороны. Все это произошло при большом стечении народа. Главу администрации поставили перед строем из двенадцати солдат, и двенадцать одновременных очередей едва не разорвали его на части. Эта казнь спровоцировала новый конфликт. Люди с голыми руками бросались на солдат, стремясь добраться до их начальника отдавшего приказ о расстреле. Однако все было тщетно, и военным быстро удалось погасить новый конфликт, парой выстрелов на поражение призвав всех к порядку. Вскоре все разошлись, и только мертвый мэр лежал на площади, уставив широко открытые остекленевшие глаза прямо в синее небо.

В самом Санкт-Петербурге вооруженные столкновения так же не удалось предотвратить. Даже спешно переброшенные прямо по Неве кораблями Балтийского флота военные не смогли сразу навести порядок в многомиллионном городе. В Северной столице мародерство приобрело прямо-таки гротескные размеры. Тащили все, что плохо или хорошо лежало. То тут, то там вспыхивали потасовки превращающиеся в настоящие драки. В помощь военным были собраны специальные отряды народного ополчения, целью которых было остановить, а по возможности предотвратить грабежи и пожары. Хотя и ополчению с армией общего языка найти не удалось. Поэтому уже через несколько часов по всему городу были зафиксированы случаи перестрелок и массовых расстрелов. В одном из таких конфликтов был смертельно ранен градоначальник. Вскоре военные поняли свою оплошность: не стоило самим собирать и вооружать гражданских. Вместо разрозненных групп людей они получили хорошо вооруженного противника, способного диктовать свою волю окружающим. А изменить что-то было уже поздно.