Инфекция - Андрей Лысиков

Под вечер столица считалась зоной боевых действий. В самом центре Москвы, на Красной площади из ничего, буквально сама собой вспыхнула перестрелка. Так как проходила она фактически у стен Кремля, в действие были введены бойцы президентского полка. Несмотря на то, что не меньше половины состава было выкошено инфекцией, профессионализм и качественное вооружение сказали свое веское слово. Отменно обученные, блестяще подготовленные, быстро посеяли панику среди нападавших. Вскоре военные уже ходили между лежавшими, добивая раненых. А причина безжалостной схватки с плачевным завершением для гражданских так и осталась неизвестной.

Чуть позже неизвестные устроили пальбу с военными прямо на месте грабежа. Трое молодых людей влезли в ювелирный магазин как раз в тот момент, когда двое патрульных свернули на улицу, где происходило ограбление. Завязался бой, но патрульные оказались не готовы. Обоих убили еще на подходе. Но на беду грабителей, мимо проходил еще один патруль. Бессистемность перемещения патрулей иногда шла им на пользу. Военные видели гибель своих сослуживцев и вызвали подмогу. Когда трое молодчиков выходили через витрину магазина, их встретил дружный залп. Несколько автоматных очередей уложили двоих одновременно. Третий разумно оценил ситуацию, но поступил недальновидно, метнувшись обратно в магазин, очутившись благодаря этому в ловушке — другого выхода из магазина не было. Парня просто забросали гранатами со слезоточивым газом, выкурив его на улицу. Снаружи он был повешен с позорной табличкой на груди, на которой коряво фломастером кто-то написал «мародер».

Молодой человек оказался далеко не единственным повешенным в этот день. Военные решили, что глупо тратить патроны на изменников и предателей. Поэтому было принято негласное решение расправляться с ними более постыдным образом. Впрочем, в столь суровой расправе над мародерами участвовали не только и не столько военные, сколько обычные граждане, у которых сам факт мародерства вызывал отвращение. Некоторые, прежде чем повесить пойманных грабителей, измывались над ними, просто потому, что пойманные уже не могли оказать сопротивления. Мародерам выкалывали глаза, отрубали руки, и все это проделывалось пока жертвы были еще живы. Ни мольбы о прощении, ни дикие крики боли не останавливали «карателей». Ослепленную жертву вешали на ближайшем телеграфном столбе и молча наблюдали, пока человек не издавал последний вздох. Самым ужасным было то, что палачи наблюдали за мучениями с улыбками, с сознанием выполненного долга. Понятие «человек» было фактически деклассированно.

Подобное происходило не только в столице, но и в других городах. В Волгограде в одной из команд «карателей», как они сами себя называли, особой жестокостью в расправе над пойманными грабителями выделялся Виктор Селютин или просто Витек для его окружения. Он разве что не смеялся радостным смехом ребенка, когда проводил очередную казнь. Заученным текстом, голосом полным пафоса, он объявлял очередному пойманному грабителю:

— Осужденный, вы приговариваетесь к смертной казни через повешение. Справедливый суд рассмотрел все стороны вашего дела (столь варварскую расправу он еще и называл «делом») и пришел к выводу, что вы виновны по всем пунктам обвинения. Могли бы вы что-нибудь сказать в свое оправдание? — далее следовала прямо-таки театральная пауза, даже Станиславский не смог бы выкрикнуть свое «не верю».

Естественно жертва не могла ничего сказать, рот несчастного был надежно заткнут кляпом или заклеен скотчем. Выдержав приличествующую случаю паузу, Витек надевал на шею жертве непрозрачный мешок, затем петлю и давал команду своим бойцам. Те резко вздергивали, а затем отпускали веревку. Под действием гравитации тело казненного летело вниз и на рывке вертикально провисало в полуметре от земли. Если «осужденному» везло, шея ломалась сразу, и смерть следовала мгновенно. В противном случае человек продолжал в течение минуты-другой извиваться, борясь за свою жизнь. Но все было безрезультатно. Селютин дожидался смерти очередного казненного, а затем отворачивался к своей команде и издевательски витиевато кланялся. Мужчины из его компании приветствовали этот артистизм дружным хохотом, и на этом очередная казнь была признана завершенной. И так раз за разом. Даже военные предпочитали обходить компанию Витька стороной и не связываться с ним. И уж тем более никто не рисковал вступать с ним в перестрелку. Одни рискнули. Витек взял живыми троих. Сам потерял двух человек убитыми, причем одного своего тяжелораненого он добил лично, не желая с ним возиться. А вот трое пленных успели пожалеть о том, что не погибли при огневом контакте. Селютин подвесил всех троих на соседних фонарных столбах, предварительно отрубив им кисти рук и ступни. А затем спокойно сел неподалеку на скамейку, закурил и наблюдал, как несчастные умирали от потери крови и болевого шока. Когда все было кончено, Витек прошелся вдоль импровизированной виселицы и пошевелил палкой каждое из тел, пытаясь убедиться, что все трое и правда умерли. Убедившись в этом, он дал отмашку своим людям, и вся компания уселась в две машины и укатила куда-то ближе к центру города. Приближалась темнота, и в темноте можно было не заметить собственной смерти, поймав шальную пулю, коварно выпущенную из-за угла. А смерти Виктор боялся до одурения. Каждый день он просыпался с мыслью, что на этот раз и он простудился, подхватил эту заразу. Однако дыхание оставалось чистым, а температура не поднималась выше тридцати семи градусов, что было для него в пределах нормы. Даже насморк не беспокоил. И так проходил день за днем.

Сейчас он сидел на сиденье рядом с водителем и предавался размышлениям. Днем он дал команду своим людям больше никого не принимать. Их было восемь человек. До злополучной перестрелки с другой командой «карателей» было ровно десять. Однако Селютин был до жути суеверным. Огневой конфликт приключился буквально через час после того, как их стало десять. Поэтому Витька спокойно решил, что судьбу лучше не гневить и остаться ввосьмером.

День за днем проходили одинаково. Витек и его команда по-прежнему вешали людей на улицах Волгограда. Теперь уже «каратели» просто превратились в палачей. Им уже было все равно, мародера они казнят или обычного человека, которого его несчастливая звезда привела прямо в руки к Селютину со товарищи. Витек казнил всех без разбора, кто подворачивался на постепенно пустевших улицах города. Военные обратили уже внимание на его бесчинства и стали его искать. Однако мерзавец словно звериным чутьем угадывал, где появятся патрули и не совался в опасные места.