Один на один - Ник Перумов

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп. Это мы грязь ботинками месим. Уже почти сутки. К Теплым Избам идем. Для ночевки выбираем какую-нибудь особо мерзкую ложбинку, полную криптунов и шляршней. Наутро просыпаемся опухшие и покусанные, и Вомбат ровным голосом сообщает, что мы, оказывается, вовсе и не в Теплые Избы идем, а совсем даже наоборот - в Усть-Вьюрт. Ну, мы, понятное дело, молчим, не возражаем. Хотя даже сытому быстряку ясно, что сейчас в Усть-Вьюрте человеку делать нечего.

К чему это? Да так, зарисовка из нашей нынешней жизни. Типичное времяпрепровождение знаменитой Команды.

... И вот поэтому по всему Кувалда Гризли нам на голову очень даже ко времени свалился. Нет, он, натурально, свалился. Это километрах в трех северней Горелых Вагонов было. Мы ужинать как раз собирались. Место, на удивление, приличное нашли: около сосны поваленной, рядом с холмом. Только сели, чай поставили. Вдруг сверху: "Эй!" Пока головы задирали, он уже скок-поскок! - у костра сидит, носом поводит. А рядом - вначале показалось тряпья куча. Ан нет - зверюга прилегла, неизвестной породы. Собака - не собака, пуфырь - не пуфырь... Нечто бесформенно-мохнатое, непонятного цвета. То ли лежит, то ли сидит - не ясно, поскольку ни морды, ни лап не видать. Впрочем, нет, в самом неожиданном месте вдруг обнаружилась пара печальных глаз. И хозяин - под стать: комбинезон грязнющий колом стоит, одна сплошная заплата, ботинки с виду крепкие, но в правом - дыра, из которой палец большой торчит. А на голове - улет! - кепка-бейсболка с полустертой вышивкой золотом "The best of Minesota". Лицо... Ладно, об этом потом, на следующем привале.

Известно, как у нас чужаков принимают, особенно тех, кто сверху норовит упасть. Через ноль целых три десятых Стармех уже лежал в кустах, шумно передергивая затвор. Пурген с Азмуном с места не тронулись, но тоже автоматы к себе подтянули. Пауза возникла неловкая. Оно и неясно - сразу гостей "мочить" или дать слово молвить?

- Это вот, значит, как... - глухо, как из колодца, пробасил мужик. В голосе его ясно слышалась радость по поводу неожиданной встречи. - А я думаю: кто костер палит? Может, чужаки какие?

Тут все на минутку отвлеклись, потому что на полянку вдруг выбежал ошалевший пустяк. Они здесь вечером заместо мотыльков на свет бегут. Постоял немного у огня, покачиваясь на шести тонких ножках, и уже повернул жало в сторону Лени, как вдруг незнакомец коротко произнес что-то вроде "петь!". Пустяк закатил глаза, закачался и упал в костер. Резко запахло паленым волосом и скипидаром. Мохнатая зверюга, лежащая у ног мужика, тяжело вздохнула.

Странно, да? Пустяк - он и есть пустяк. Его, в конце концов, можно и сапогом отоварить. Все слегка озадачились удивительными способностями нежданного визитера.

- Цирк, - зло сказал из кустов Стармех. - Командир, я шлепну его? На всякий случай.

- Подожди, - бесцветным голосом отозвался Вомбат. - Сейчас разберемся.

- Это вон оно как! - обрадовался незнакомец. - Ты, стало быть, и есть Командир?

- А тебе-то что, помойка ходячая? - Стармех у нас чужих не любит. Совсем.

- А, ить, ты, мил человек, не ругался бы понапрасну, пукалкой своей в кустах не гремел, а вышел бы, чайку предложил... Я, ишь, может, вашу Команду, почитай, месяц по округе ищу...

В оригинале звуков было произнесено гораздо больше. Каждое слово сопровождалось прикряхтыванием, причмокиванием, надуванием щек и помаргиванием. А в сочетании с общим почесыванием, кивками, ерзаньем и вздрагиванием производило сильнейший, почти гипнотический эффект. Азмун сидел, раскрыв рот от изумления.

Потом выяснилось - Кувалда показательные выступления нам устраивал. Так-то, по жизни, он поспокойней будет.

- Саня, чаю, - приказал Вомбат, не сводя с гостя глаз.

Стармех в кустах икнул от неожиданности.

Двоечник спокойно взял кружку, плеснул нашей фирменной, дегтярной заварки, вытянул из мешка кусок сахара, протянул незнакомцу.

- Это, за сахарок спасибо, мил человек, да только не ем я. Ей можешь дать, - мотнул головой в сторону зверюги.

- А кто это? - Саня опасливо протянул сахар в сторону печальных глаз.

- Это? Пакость. Не пужайся, она добрая, своих не обидит...

- А почему сахар не ешь? - глупейшим образом поинтересовался Цукоша.

- Это, диабет, - оживился мужик. - Я, ишь, раньше...

- Зачем нас искал? Вы, конечно, можете свои хохмы и дальше травить, а Командир еще решения не принял.

- Это как - зачем? Зеленый сказал: я за Команду, как за себя, ручаюсь, можешь мне ухо отрезать, если они не согласятся. Ишь ты, и пропал... Я думаю, не случилось чего? Пошел искать...

Ну, в общем, никто его тогда не шлепнул, а игры в слова на целый вечер хватило: да кто такой, да откуда, да зачем нас ищет... Когда про Зеленого узнал, сильно расстроился. Что ж вы, сказал, дружка моего не уберегли? А что тут скажешь? Посопели, помолчали...

А так сказать, неплохой Кувалда мужик, нормальный. Трепло, правда, неумолчное. Говорит на любые темы, причем практически каждый разговор начинает с "это". Никогда не определишь заранее - врет или нет. Если поймал его на лапше - пошипит, побулькает, но легко согласится: загнул маленько. Ну, а уж если в истинном засомневаешься - все. Насмерть забухтит.

Отношение к Кувалде вроде как равномерно распределилось. От полного неприятия у Стармеха (даже кружку, когда чай пьем, никогда, язва такая, из рук в руки Гризли не передаст!) до такого же полного единения с Двоечником. А другого и быть не могло. Дима говорит... Ладно, об этом после. Вомбат в этом смысле - ровно посередине. Терпит, значит.

А вот с Леней вначале очень интересно вышло. Он ведь Кувалде вначале ужасно не доверял. А тут как раз и случай представился...

Сидим, опять же, чай пьем. Чайку вечером попить - милое дело. Особенно если спирта нет. Сидим, значит. Молчим все. И так в Команде - народ не слишком разговорчивый, а при посторонних - и подавно. Кувалда тоже молчит, задремал вроде. Дима сигарету достал, Вомбату предложил, тот головой качнул: не надо. Дальше сидим. И тут Пурген как-то очень резво к Стармеху подполз, шуршит на ухо:

- Дим, ты поосторожней с сигаретами. Кто его знает, что за человек. Мохаммеда нет, а мало ли гадости по земле еще ходит? - Это он на историю с мимикротом намекает. Когда этот гад к нам пробрался, скальп Штрипка нацепив. Убери ты свои долгоиграющие, от греха подальше.

И ведь тихо сказал. Даже Саня - рядом сидел - еле расслышал. Но тоже кивнул: верно.

А этот Гризли - ушки на макушке! - как заржет вдруг! Чуть с кочки не упал. Даже Пакость проснулась.

- Эх ты, - говорит, - Мальчиш-Кибальчиш! Не нужна мне твоя Военная Тайна! Подумаешь, сигареты долгоиграющие! А где я, по-твоему, эту, - он ткнул носком ботинка в сонную Пакость, - раздобыл?