Кровь. Закат - Эльдар Салаватов

Метро.

Сунул пистолет в карман. Двинулись быстрым шагом по тротуару.

Пар изо рта. Гул в небе. Глянул пару раз вверх – ничего не видно. Только собрались ступить на проезжую часть – и тут же юркнули за ближайшие кусты: большая шумная группа людей из-за поворота. С обломками транспарантов в руках, какими-то палками. Кровник увидел возбужденную старуху в «омоновской» каске с прозрачным забралом. Она размахивала резиновой дубинкой. У остальных в руках обломки заборов и мебели, парочка милицейских щитов. По громким возгласам понял, что движется эта людская масса в сторону Останкино.

Почувствовал, что девочка дрожит. Приложил руку к ее лбу, заглянул в глаза. Побежали напрямик через парк, петляя между стволами.

Прежде чем выйти под фонари, с минуту рассматривал провал подземного перехода: алкаши допивают бутылку, сидя на бордюре. Больше никого не видно.

Он посмотрел на свою военную форму, на черную спецовку девочки. Торопливо поменялись с ней куртками. Заправляться не стал. Откатал рукава, застегнулся под горло. Еще раз осмотрел себя: теперь он выглядит как мудак с чемоданом, напяливший на себя военные штаны, а не как кадровый военный. Уже неплохо…

– Пошли, – сказал он.

Они спустились в подземный переход

Длинное гулкое пространство, выложенное кафелем. Указатель «метро» со стрелкой. Несколько закрытых ларьков. На одном из них надпись «Филателист».

Навстречу попались очкарик с рыжим портфелем и парочка пенсионеров с большой клетчатой сумкой на колесиках. Женщина невнятно бурчала о том, что мужчина как всегда что-то забыл.

«Война?» – подумал Кровник – «Революция?».

Коридор изогнулся, и вот он – ряд таксофонов.

Кровник снял трубку крайнего. Гудок. Поставил кейс между ног. Сунул руку в карман. Посмотрел на девочку. Поджал губы и осторожно постучал себя трубкой по лбу.

Обернулся на звук шагов: очкарик с рыжим портфелем торопливо топает обратно.

– Извините, – сказал Кровник, – у вас не будет…

Очкарик замотал отрицательно головой и ускорил шаг.

– Ну да… – сказал Кровник. – Ну, да…

Прислушался: где-то на поверхности завыла милицейская сирена. Приближается или удаляется? Кажется, удаляется…

– Ага… – сказал Кровник. Из-за поворота вышли два нестриженых человека. Гитары в ободранных чехлах за плечами. Размахивая надкусанными пирожками, о чем-то спорят.

– Извините! – Кровник не выпуская трубки из рук, сделал шаг от таксофона им навстречу. Шнур натянулся. Волосатики остановились.

– У вас мелочи не будет? А то этот… – Кровник махнул головой в сторону коробки с наборным диском, – сожрал последнюю, а связи, свинья, не дает…

– Лехко! – сказал один из волосатиков сквозь пирожок во рту и, сунув руку в карман, извлек на свет несколько монет. – На!

Кровник взял теплый кругляк из широкой ладони и, зажав его в кулаке, постучал себя по груди.

– Спасибо! – сказал он. – Спасибо, брат!

– Да не за что, мужик… – пожал плечами волосатик, – на здоровье…

И они отправились дальше, размахивая пирожками и споря о чем-то непонятном.

Кровник подул на выпуклого двуглавого орла, выступающего из круглой денежки. Посмотрел налево. Посмотрел направо. Глянул на девочку.

– Зовут тебя, как? – спросил он. – А?

– Молчишь? – после паузы. – Ладно… К тебе вопросов больше не имею.

Подцепил грязным ногтем монетку. Зажал крепко между указательным и большим пальцами.

Сунул в монетоприемник.

Приложил трубку к уху. Услышал, как непрерывный гудок (чш) прервался и уступил место похрустывающей тишине. Шипящему фону телефонной линии.

Он вставил палец в отверстие с цифрой «3» и прокрутил диск до самого низа, Услышал знакомый упругий треск. Быстро набрал по памяти номер.

Щелчок.

Тишина.

Гудок. Еще один гудок.

– Да, – недовольно сказал ему в ухо недовольный мужчина.

– Да? – переспросил Кровник. – Тебя? С таким настроением? В военно-воздушные силы??? Да хер там! Не взяли бы!

– Блядь, – сказал Паршков.

– Точняк, – сказал Кровник.

– Блядь, – повторил Паршков.

– Точняк, – повторил Кровник.

– Ты… – сказал Паршков, – ты…

– Молодец?

– Ты где??? – Паршков, наконец, смог овладеть своим голосом. – Ты в Москве?

– Да.

– Еб… – сказал Паршков, – ну, ты…

– Молодец? – Кровник зажмурился и потрогал веки. – Ясен пень. Я тут в…

Кровник захохотал. Приложил трубку к грудной клетке, как кормящая мать прикладывает голодного младенца к соску. Посмотрел в низкий кафельный потолок.

– А ты, значит, дома… – сказал, наконец. – В такой день и дома…

– Красавец! – Кровник не видел Паршкова, но по голосу чувствовал, что тот улыбается. – Ну просто красавец! Вчера два самолета на китайской границе сбили… Я – и главное не только я – все поверили, что уж в одном-то из них ты был точно…

– Неа… – сказал Кровник, – Я в другом был.

– Красавец… – повторил Паршков. – Груз?

– У меня.

– Так… – Паршков шуршал чем-то там по свою сторону телефонной линии, – так…

– Ты бухой что ли? – спросил Кровник.

Паршков хмыкнул.

– Есть немного…

– Понимаю. Сам бы не отказался, – Кровник глянул на девочку и тут же резво обернулся, сунув руку в карман. Чуть не выдернул пистолет.

Две собаки сидели на бетонном полу перехода и смотрели на него. На него и на девочку. А девочка смотрела на них, на этих двух молодых беспородных псов, похожих как две капли воды. Третья шавка со свалявшейся белой шерстью осторожно нюхала задники его ботинок.

– ПШ! – топнул ногой Кровник. Шавка шарахнулась. Псы вскочили и отбежали в сторону, осуждающе глядя на него.

– Так! Я фляжку беру! С кониной! – воскликнул Паршков. – Пять звезд! Армянский!

– Лады… – Кровник услышал звяканье и бульканье в трубке. – Ты прямо сейчас хочешь встретиться что ли?

– Да, – сказал Паршков серьезно, – прямо сейчас. Ты просто не представляешь, как ты вовремя. Просто не представляешь…

Кровник глянул в сторону собак: исчезли.

– Кто там у тебя бубнит? – спросил он.

– Телик смотрю… – судя по звукам в трубке, Паршков одевался. – Ельцин сегодня ввел в Москве чрезвычайное положение… возле Останкино из пулеметов по толпе… даже из гранатомета разок шмальнули… фарш… а Гайдар только что позвал народ к Моссовету… демократию защищать, ну не мудак, а? Вон Ярмольника показывают… Говорит, что едет домой спать… и всем телезрителям советует то же самое…

– Который Ярмольник? – спросил Кровник, – Леонид что ли? Который в «Человеке с бульвара Капуцинов» снимался?

– Он самый.

– Правильно говорит, – Кровник подавил зевок. – Мож и мы? Поспим, а с утра встретимся?.. Утро вечера мудренее…

– Очень смешно, – сказал Паршков.

– Где? – Кровник зажмурился. – Время? Место?

– Через час, – сказал Паршков. – Ты помнишь, где Великан жил до того, как получил трешку?..

– Не, ну ты газеты вообще читаешь, земляк, а? Или тебе вообще не интересно, что происходит, а? В морду-то тебе кто, менты насовали? Или дерьмократы? Или и те, и другие?

У таксиста – синее татуированное солнце на тыльной стороне левой ладони, усы и кепка. Говорит не умолкая. Кровник не видит своего отражения, но знает что синяк у него знатный, в пол лица. Машина – ржавая «шестера» какого-то темного окраса. Московских «волг» с оранжевыми «шашечками» на улицах не видно. На улицах группы людей с палками и бутылками в руках. Иногда попадаются битые витрины. Иногда баррикады. То ли недоразобранные, то ли недостроенные, не поймешь…

– Через центр не поеду! – заявил бомбила сразу. – Там стреляют!

– Ладно, как скажешь, командир…

Кровник безуспешно пытался поймать машину около двадцати минут. Двое притормаживали, спрашивали куда, просили показать деньги. Этот подсадил без вопросов. Но они будут, эти вопросы. Будут. И очень скоро.

Рот не закрывается – тараторит как радио. Кровник слушает, вежливо кивая. Девочка на заднем сидении. Забилась в угол. Блестит глазами.

– Вчера Арбату пятьсот лет, так? Праздник устроили!.. Праздник! Ельцин с Черномырдиным все в охране по уши гуляют, речи говорят, да?.. А на Смоленской площади в это самое время ОМОН митинг разгоняет! Резиновыми пулями по людям! Слезоточивым газом! А потом слушаю, прикинь, радио «Эхо Москвы»… Вдруг Руцкой в прямом эфире появляется и к ВВС обращается, к летчикам!.. Товарищи, говорит, поднимайте, говорит, самолеты, и летите бомбить Кремль!

– Пффф! – Кровник смотрит на водителя. – Руцкой? По радио? Бомбить Кремль?

– Да я тебе отвечаю, зема! – водила аж поперхнулся от возмущения. – Своими ушами слышал!

– И че, – спросил Кровник, – прилетели?

– А то! – водила изогнулся и посмотрел сквозь лобовое стекло вверх. – Не видел что ль, что в небе творилось? Вся противовоздушная оборона херячила! Салют мля настоящий, как на девятое мая!.. На Ярославке парашютисты мертвые с неба сыпались, как перья из подушки порванной! На гостиницу «Саяны» крыло от бомбардировщика упало, а в сторону Лосинного Острова штук пять сбитых самолетов ушло…