Берлинский дневник (1940-1945) - Мария Васильчикова

Ужинала с графом Шуленбургом, потом ходила в кино.

Хотя в то время Мисси этого не знала, д-р Сикс, находясь в Круммхюбеле 3–4 апреля, выступал на семинаре «экспертов по еврейскому вопросу», прикомандированных к германским дипломатическим миссиям в Европе. Он сделал доклад на тему «Политические структуры мирового еврейства», в котором заявил, что «физическое истребление европейских евреев лишает еврейство его биологических резервов».

Четверг, 13 апреля.

Сегодня утром позвонил Ханс-Георг фон Штудниц. Он находится здесь вместе с полномочным посланником Шмидтом, начальником отдела иностранной прессы АА. Они совещаются с Тидо Гаспаром, занимающим аналогичный пост в Словакии, а заодно и пост министра пропаганды. Позже Ханс-Георг зашел ко мне на работу и мы посидели на скамье, греясь на солнце. Он переполнен новейшими берлинскими сплетнями. По-моему, он многое выдумывает, но он превосходный рассказчик.

В обеденное время мы пошли с ним вверх по склону посмотреть на комнату, которую граф Шуленбург нашел для меня в другом шале, так как Жаннетт С. просит меня освободить мою теперешнюю комнату, где поселится ее мать. Новая комната более чем скромна, но снабжена проточной водой, а это теперь большой плюс. На днях приедет Лоремари Шенбург, мы будем жить там вместе и, думаю, устроимся уютно. На мосту над водопадом мы столкнулись с самим посланником Шмидтом; он оказался, к моему удивлению, совсем молодым человеком. Он устраивал Kameradschaftsabend, то есть вечеринку своих сослуживцев, в отделе прессы в гостинице «Тайхманнбауде» и пригласил и меня. Вместе с Мадонной Блюм и еще несколькими приглашенными мы отправились туда в конном экипаже.

За исключением нас, все девушки были из Отдела прессы. Мы сидели за длинными столами, моим соседом был Штудниц, продолжавший рассказывать свои берлинские саги. В ходе всчера посланник Шмидт опрокинул стакан вина на юбку Мадонне. Его словацкий гость Тидо Гаспар пригласил нас к себе в Словакию и обещал мне свою последнюю книгу — «Mille et une femmes»:[156] он поэт и драматург. Напитки подавались в изобилии — коньяк, всевозможные вина, шампанское; были также превосходные бутерброды. Присутствовал и бургомистр Круммхюбеля; он недвусмысленно шепнул мне, что крайне мной заинтригован — qu 'est-ce que je fichais dans cetts galere?[157] Вечеринке не было видно конца, но в два часа ночи я предложила нашей группе откланяться.

Пятница, 14 апреля.

Весна: повсюду вырастают крокусы.

Мы с Мадонной Блюм решили съездить в Берлин на автобусе Ханса-Георга Штудница, который возвращается туда завтра. У Мадонны отпуск. А я — зайцем!

Суббота, 15 апреля.

Встала в пять утра и встретилась с Мадонной Блюм в условленном месте. Появилось огромное белое чудище на угольной тяге, управляемое жизнерадостным австрийцем. Остальные трое пассажиров тоже были австрийцы. Вообще-то в автобусе тридцать мест. Часть пути проходила по Autobahn,[158] и нам все время приходилось останавливаться, чтобы водитель мог заправить свою топку. В Кенигсвустерхаузене, где сошел один из наших пассажиров, был в разгаре воздушный налет; над головами кружилось много истребителей, а близ дороги было несколько воронок. Но вскоре дали отбой, и мы поехали дальше. В Берлине нас высадили на площади Инсбрюкер Плац.

У Герсдорфов я застала Марию и барона Корфа. Мария принялась варить мне яйца, как вдруг вошел Папa. Он приехал в Берлин на русскую Пасху. Я позвонила Готфриду Бисмарку, который сообщил мне, что Лоремари Шенбург живет в отеле «Централь», возле железнодорожной станции Фридрихштрассе. Поскольку получить комнату в отеле сейчас очень трудно, это, несомненно, дело рук графа Хельдорфа. Я позвонила ей и попросила забронировать комнату и мне. Большую часть дня провела с Марией, потом пошла в отель. Путь пролегал через Тиргартен, представляющий сейчас грустное зрелище. Вообще запущенный вид Берлина поражает и удручает.

На Унтер ден Линден прошла мимо отеля «Бристоль». На первый взгляд он выглядел не так уж плохо: фасад сохранился, с балконами и всем остальным. Но внутри все разворочено: там и сям валяются телефонные трубки, кафель, люстры, обрывки ковров, осколки зеркал, битые статуи и осыпавшаяся штукатурка.

В отеле «Централь» меня встретили с подчеркнутой вежливостью и немедленно дали комнату. Я заказала ужин и прилегла поспать. Через два часа появились Лоремари, Тони Заурма, Александра фон Бредов (племянница Готфрида), Кикер Штумм и еще один приятель; мы сидели, пили коньяк и болтали до полуночи.

Несмотря на все усилия ее спрятать и попытки ее очень способного адвоката д-ра Лангбейна (который в то время сам имел неприятности и сейчас находится в тюрьме) мать-еврейку Зигрид Герц опять арестовали — теперь уже окончательно. Помочь больше ничем нельзя, и мне страшно ее жаль. Все это напомнило мне, как года два назад мы сидели с Зигрид и с Лоремари на кухне у Лейндорфов, обсуждая эти возмутительные преследования евреев. Кто-то подарил мне тогда бутылку бенедиктина, и мы, разлив его в пивные стаканы, запивали им наш «ужин», состоявший из сухой колбасы.

Д-р Карл Лангбейн был давно уже близок к группе антинацистских сопротивленцев из окружения бывшего посла фон Хассела и бывшего прусского министра финансов д-ра И. Попица. Пользуясь своими поездками в Швейцарию, он также служил контактом с союзниками. Но одновременно он же имел контакты и с Гиммлером, которого он старался убедить порвать с Гитлером. В сентябре 1943 г. его арестовали, долго пытали и под конец казнили. Его дочь, кстати, автор немецкого перевода книги Мисси.

Воскресенье, 16 апреля.

На пустой желудок отправилась в русскую церковь причаститься, к сожалению безуспешно. Там была такая давка, из-за множества беженцев и депортированных «остов» из Советской России, что я даже не могла пробиться ко входу. После настоящей кулачной драки с каким-то скотиной, который ворвался в телефонную будку и пытался меня оттуда вытеснить, я дозвонилась до Лоремари Шенбург и вернулась к себе в гостиницу. Скоро появился Тони Заурма на своей машине, и мы поехали в гостиницу «Эден» пообедать. Так как фасадной части здания еще нет, доступ туда теперь с заднего входа. Но уже восстановили пятьдесят комнат. Мы легко получили стол, и нам подали удивительный обед, состоящий из редиски с маслом и котлет из дичи (дичь не рационирована). Мы начали с коктейлей, затем несколько сортов вина, затем шампанское и завершили все это бутылкой коньяка из погреба Тони. Мы уже долгие месяцы так хорошо не ели.

Завернув часть обеда в бумажные салфетки, мы понесли это Марии Герсдорф, где нашли Готфрида Крамма и Папa. Готфрид сейчас очень расстроен, так как Швеция попросила его больше не приезжать. Он часто бывал там благодаря дружбе со старым королем — оба большие любители тенниса. Может быть, то интрига англичан?