Ирландская принцесса - М. Джеймс

class="p1">Как только я вхожу, хозяйка уводит меня обратно за угловой столик, подальше от других гостей, при слабом освещении. Я опускаюсь в изогнутую кожаную кабинку, заказываю коктейль из виски и креветок, когда подходит официант, и когда я делаю первый дымный глоток виски, я чувствую, как напряжение начинает покидать мое тело. Пока я не поднимаю глаза и не вижу своего брата и его новую жену несколькими столиками дальше.

Моим первым побуждением является раздражение, я не могу даже пойти на гребаный ужин один, не имея с ним дела. Но когда эта первая искра гнева утихает, я понимаю, что это возможность наблюдать за ним… за ними, оставаясь незамеченным. Кроме кладбища, я действительно не видел своего брата с тех пор, как вернулся.

Они оба не смотрят в мою сторону, хотя я нахожусь достаточно далеко, чтобы они меня заметили, и первое, что я, к своему удивлению, осознаю, это то, что мой брат выглядит… счастливым.

На самом деле счастливым.

Он, должно быть, находится под огромным давлением. Его место за столом переговоров в опасности, даже сама его жизнь, безопасность его семьи, его будущее. Его дом, его источники богатства, так много для него поставлено на карту, и все же он сидит рядом со своей женой, улыбается, смеется, выражение его лица и движения легки и непринужденны, как будто они просто пара, пришедшая на свидание обычным вечером. Как будто ничего не случилось.

Она тоже выглядит счастливой. Я никогда раньше не видел и не встречался с Анастасией, и это моя первая возможность по-настоящему взглянуть на нее. Она очень худая, с длинными руками и ногами и плоской грудью, как у большинства балерин, с длинными прямыми светлыми волосами, которые она зачесала назад за уши. На ней розовое платье, что-то сверкающее болтается у нее за ушами, и когда Лиам что-то тихо говорит ей и касается ее руки, она краснеет того же оттенка, что и ее платье, и смеется.

Наблюдая за ними, я ощущаю боль в груди, которой не ожидал. Они выглядят счастливыми, расслабленными, влюбленными. Они выглядят так, словно, что бы ни происходило в их мире, ничто из этого не имеет значения, пока они есть друг у друга. В этот момент я понимаю, почему Лиам рисковал всем. Он всегда был из тех, кто безрассуден, беспечен, импульсивен. И если Анастасия — источник счастья на его лице, легкости, с которой он двигается, как будто бремя его детства наконец-то снято с него, тогда я знаю, почему он так рисковал, чтобы жениться на ней.

Лиам всю свою жизнь мечтал, чтобы кто-нибудь доставил ему такую радость. Такого рода любовь.

Так что просто уходи, думаю я, сжимая вилку в руке и разрезая филе, которое официант поставил передо мной. Уезжай из Бостона с женщиной, которую ты любишь. Почему ты так упорно борешься за то, чего у тебя даже не должно было быть? То, чего ты никогда даже не хотел?

Для меня это не имеет никакого смысла. Я не собираюсь оставлять своего брата нищим. Они с Анастасией могут комфортно прожить свою жизнь в любом месте на то, что у него уже есть. Только его половина трастового фонда нашей матери могла бы содержать их в течение десятилетий. Ему не нужны деньги. Если у него есть любовь, почему бы просто не сдаться и не вернуть мне то, что должно было принадлежать мне с самого начала?

Зачем продолжать рисковать своей жизнью?

Это меня злит, как и многое другое в наши дни. Стейк, который я с нетерпением ждал, на вкус как картон, тупой приступ гнева пульсирует в моих венах, когда я пью еще виски, и еще. Я так долго думал, что знаю своего брата, и все же теперь, кажется, я совсем не могу его понять.

Я наконец встаю, чтобы пойти в уборную, не в силах больше смотреть на них. Я долго смотрю в зеркало, пока мою руки, пытаясь увидеть себя таким, каким мог бы быть он. Пытаюсь увидеть свой путь вперед.

Я выгляжу старше. Более уставший. Больше похож на нашего отца, если быть честным. На моем лбу появились легкие морщинки, моя кожа огрубела от ветра и суровой лондонской погоды, мои руки покрылись мозолями от езды на мотоцикле и тяжелой работы бок о бок с моими людьми. В этом отношении я не похож на своего отца, мягкого человека с мягкими руками. Я выгляжу жестче, злее. Интересно, что подумал Лиам, когда увидел меня на кладбище?

Тряхнув головой, чтобы прогнать эти мысли, я вытираю руки и быстро выхожу из ванной только для того, чтобы почти налететь прямо на высокую худощавую блондинку в розовом платье, стоящую в тускло освещенном коридоре. Мне требуется секунда, чтобы понять, кто она, когда я отступаю назад.

— Анастасия, — наконец говорю я, мой голос звучит немного резче, чем я хотел. — Что ты делаешь? — Спрашиваю я.

— Жду, когда ты выйдешь, — просто говорит она. Она смотрит на меня красивыми глазами, которые, как я теперь вижу, нежно-голубого оттенка. Все в ее лице миниатюрное и нежное. Она похожа на хрупкую фарфоровую куколку, и я понимаю, как Лиам, возможно, испытывал желание спасти ее, стать ее героем. Я слышал, что наш сводный брат сделал с ней, думаю, он тоже чувствовал некоторую вину. После многих лет, когда наш отец обвинял его в смерти матери, Лиам всегда умел брать вину на себя.

— У тебя нет ко мне никаких дел, — резко говорю я ей. — Тебе следует вернуться к своему мужу.

— И что, ты увидел нас здесь. И ты узнал меня?

— Ну, я не думаю, что у Лиама вошло в привычку ужинать со случайными блондинками, — огрызаюсь я. — Я предположил, что ты его жена, да.

— И именно поэтому у меня к тебе дело, — мягко говорит она. — Я попросила Сиршу помочь мне, но она отказалась. Она только сказала, что если я смогу убедить Лиама уйти, то ему не причинят вреда. Но…

— Он не уйдет. — Это не вопрос, хотя я надеюсь, что он передумает ради себя и своей семьи на встрече, которую я пытаюсь организовать. — Анастасия…

— Пожалуйста, Коннор. — Она смотрит на меня своими огромными, красивыми голубыми глазами, и, несмотря на всю ее легкость и смех, я вижу в них что-то затравленное. Не только то, что происходит сейчас, но и то, что происходило с ней в прошлом. Она выглядит так, словно видела вещи, пережила то, от чего человек никогда не сможет полностью избавиться, и это вызывает у меня малейшее любопытство к ней.

Это также дает мне еще один проблеск понимания того, почему Лиам, возможно, был готов так многим рисковать ради нее. Если она так много пережила и все еще может говорить за