Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

На самом деле я могла не спрашивать. В приговоре все есть.

Миновал банковский кризис 1995-го. «МЕНАТЕП» выстоял и набрался сил.

Наступил 1996 год. И в июне был установлен объем финансирования только научно-исследовательских и проектных работ ОАО «Апатит» в размере 100 тысяч долларов в месяц.

Мещанский суд это инвестициями не счел.

Зато счел доказательством подконтрольности Ходорковскому «Апатита».

А позже 1996-го исполнением инвестиционной программы суд вовсе не интересовался. И не обсуждал, как же «украденное» предприятие, которое так никто никогда и не финансировал, смогло стать одним из крупнейших налогоплательщиков Мурманской области и настроить социальных объектов.

Главным оказалось то, что программа не была выполнена в срок.

Конечно, нехорошо тормозить с платежами. Но можно ли это считать мошенничеством?

Тяжба не кончилась в 1995-м. О том, что платеж возвращен, стало известно, и последовали новые иски. В Фонд имущества Мурманской области предоставили новые варианты инвестиционной программы, где сроки были увеличены до 2002 года.

Не помогло. Оказалось, что в инвестиционных планах можно менять все, кроме сроков. 12 февраля 1998-го арбитражным судом было вынесено решение о расторжении договора купли-продажи акций и возвращении их государству.

«Инвестиционная программа неисполнима, — утверждал в арбитраже представитель «Апатита», — ее нужно пересмотреть и расходовать инвестиции в соответствии с научно и коммерчески обоснованными целями и задачами».

Но решение о возврате акций оставили в силе. Только у «Волны» их уже не было.

Инвестиционную программу выполнили, как и обещали в своей последней просьбе к Росимуществу, к 2002-му.

И 20 марта 2002-го Платон Лебедев обратился в Фонд имущества с предложением уладить конфликт за счет «МЕНАТЕПа» и компенсировать государству потери. 19 ноября между ЗАО «Фосагро», которое на тот момент владело контрольным пакетом «Апатита», и РФФИ было заключено мировое соглашение. И государству было выплачено 15 миллионов 130 тысяч долларов компенсации — разница между рыночной и номинальной стоимостью акций «Апатита».

Мещанский суд посчитал рыночную стоимость по ценам 2002 года и нашел равной 62 миллионам долларов. А мировое соглашение недействительным. Более того, способом уклониться от законного возврата акций.

Суд признал Ходорковского и Лебедева виновными в мошенническом завладении 20 % пакетом акций «Апатита», но дело прекратил из-за истечения срока давности.

Это не добавило подсудимым срока, зато решило судьбу акций.

В 2006 году Росимущество снова обратилось в арбитраж с требованием вернуть акции. И требование это было основано на решении Мещанского суда.

Арбитражный суд удовлетворил иск Росимущества и обязал депозитарий ОАО «Русские инвесторы» списать со счета «Фосагро» 20 % акций «Апатита» и зачислить на счет Росимущества.

Но принадлежащие Алексею Голубовичу (тому самому) «Русские инвесторы» акции списывать не спешили, а «Фосагро» подало кассационную жалобу.

История эта закончилась совсем недавно. 21 апреля 2009 года Федеральный арбитражный суд Московского округа (ФАС МО) отклонил жалобу компании «Фосагро».

Государство получило свои акции. Только вместо 20 % акций предприятия, которое не могло платить даже за электричество и находилось на грани закрытия, обрело 20 % акций преуспевающей рентабельной компании.

Задарма.

К тому же получив номинальную стоимость акций в 94-м и компенсацию в 15 миллионов в 2002-м.

Согласитесь, выгодно.

С Василием Савельевичем Шахновским мы разговариваем по скайпу. Помните депутата Моссовета, который рассказывал мне о событиях 91-го и 93-го?

Потом он работал в мэрии у Лужкова, а в 1997-м пришел в «ЮКОС», где стал одним из партнеров и занимался «government relations» — взаимодействием бизнеса с государством. А фактически был третьим человеком в компании после Ходорковского и Невзлина.

В 2004 году был вынужден эмигрировать, и сейчас живет во Франции, периодически сменяя Лазурный берег на берег Женевского озера.

Изображение в скайпе расплывается и зависает, я вижу только симпатичного улыбчивого человека на фоне кожаных кресел и книжных стеллажей.

Зато на юзерпике собеседник мой во всем белом, опустившись на одно колено, изящно бьет по мячику клюшкой для гольфа.

Каждый вечер разговор прерывается в одно и то же время: Василий Савельевич отлучается поцеловать на ночь дочку.

Наконец, доходим до «Апатита».

«Это единственный эпизод, который более или менее юридически доказан, — говорит Шахновский. — Формально деньги не были переведены. Но, во-первых, вся страна тогда жила по таким законам. Вся! Плюс это было благо. Преступление во благо.

Да, были нарушены условия договора. Правильно были нарушены, потому что в противном случае грохнулось бы предприятие «Апатит». «Апатит» бы грохнулся. То, как были реализованы инвестиционные соглашения, — победа по факту, это признал и бывший директор «Апатита»: если бы деньги были переведены, они бы пропали, а так спасли предприятие. Но формально можно считать, что инвестиционные условия не были выполнены, и нужно разрывать договор.

Но это единственный доказанный эпизод. Единственный. И по нему кончился срок давности».

Миф о незаконной приватизации пошел в народ. Отчасти в него верит даже доброжелательный Валерий Панюшкин, хотя и поминает менатеповский мазут, оплату электроэнергии для «Апатита», зарплату рабочим и выстроенную «МЕНАТЕПом» троллейбусную линию.

«Инвестировать не стали, справедливо рассудив, что руководство завода инвестированные деньги украдет или, что еще обиднее, просто разбазарит», — пишет Панюшкин. Близко, конечно, к истине, но в том-то и дело, что инвестировали, хотя не так и не тогда.

А вот Андрей Бунич в книге «Осень олигархов» поднимается до обобщений:

«Во многих случаях собственники не просто получали предприятие, а получали его на определенных условиях, прежде всего связанных с решением социальных вопросов.

Но неотъемлемые части приватизационных сделок, включающие эти условия, впоследствии не выполнялись, о них просто тихо забывали».

Он правильно обобщает. Конечно, не мог один Ходорковский, скажем так, несколько вольно подходить к выполнению инвестиционных обязательств. Конечно, это была система.

Только «тихо забыть» не давали. Росимущество просто забрасывало исками. И в конце концов обязательства приходилось выполнять.

Спустя годы, но выполняли.

По крайней мере, так было в деле Ходорковского.

Миф о приватизации НИУИФ

Михаил Ходорковский мечтал создать НПО — научно-производственное объединение, которые любили создавать в Советском Союзе. Все-таки над ним тяготело комсомольское прошлое.

Первый случай представился, когда государство выставило на инвестиционный конкурс 44-процентный пакет акций НИУИФ (Института по удобрениям и инсектофунгицидам). Говорят, что короткое время институт носил менее труднопроизносимое название: Научно-исследовательский институт химических удобрений и ядохимикатов. Но кто-то из основателей вчитался в аббревиатуру… и институт срочно переименовали. Зато история его названия пошла гулять по стране, что вдохновило любимых Михаилом Борисовичем Стругацких на изобретение НИИЧАВО.

НИУИФ очень подходил в комплект к «Апатиту» (тот же профиль деятельности) и мог стать для предприятия отличной научной базой.

В этом качестве институт интересовал только «МЕНАТЕП». Остальные участники конкурса претендовали на два здания на Ленинском проспекте, занимаемые институтом. И район престижный, и одно из зданий построено еще в 1939 году по проекту архитектора Щусева. Правда, почти разваливается. Но отремонтировать можно.

Десять лет спустя, когда в прессе и по телевидению начнется компания против Ходорковского, эту ситуацию перевернут с ног на голову и именно «МЕНАТЕП» обвинят в намерении захватить здания института.

Но тогда, в 1995-м, банк никто в этом даже не подозревал.

История приватизации НИУИФ началась еще весной, когда АОЗТ «Финвест», у которого не было своего помещения, скупило у сотрудников института почти 40-процентный пакет акций. Генеральный директор «Финвеста» так откровенно и заявил «Коммерсанту» [160], что Институт интересовал его только как владелец ценной недвижимости.

В «Финвесте» надеялись, что на инвестиционный конкурс будет выставлен небольшой пакет в 15 %, и тогда, победив, «Финвест» получал контроль над институтом.

Но выставили 44 %. И в дело вмешался банк «МЕНАТЕП», у которого (точнее, у «Апатита») уже было 6 % акций института.

Тогда по закону банки не имели права покупать акции на себя и привлекали для этого дочерние фирмы. Победила структура «МЕНАТЕПа» — компания «Уоллтон», которая предложила внести 25 миллионов долларов инвестиций, причем в рекордно короткие сроки: до конца года (то есть за три месяца!).