Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

нас домам примыкают, вернее, находятся в шаговой доступности железнодорожный вокзал и автостанция.

– И это плохо?

– Нет, здесь требуется другое определение. Это некомфортно, это утомительно для жильцов. Известно, что жить у вокзалов люди не любят – шумно, многолюдно, душно, беспокойно.

– Но ведь вокруг жилые дома. В них проживает много людей.

– Во-первых, как показывают опросы, каждый житель надеется сменить место жительства. Во-вторых, школ и детсадов в шаговой доступности нет.

– Куда же они подевались?

– Да их там никогда и не было, они есть, но в другом квартале.

– Далеко?

– По нормам должны быть ближе. В-третьих, внутренний двор у дома не сделать, так как следующие за ним дома имеют проходные дворы, а значит, и паркинг, если он будет спроектирован, выйдет очень дорогим.

– Почему?

– Потому что спуск и подъем машин нужно осуществлять на лифтах.

– Вы уже и это определили! – не скрывая разочарования, воскликнул Алексей Федорович.

– Да, это наша компетенция. Мы ведь не с первым участком работаем, – невозмутимо и важно парировала женщина. – В отчете мы отметили еще некоторые сложные вопросы. В итоге могу сказать следующее: жилой многоквартирный дом премиум-класса в этом районе вряд ли будет продан, состоятельные люди в него не поедут, а дом эконом-класса – будет много дороже домов подобного типа и тоже не найдет покупателя.

– Вот тебе, бабушка, и «Юрьев день»! А что же тогда здесь можно построить?

– Можно или апартаменты, или гостиницу, – безразлично сказала Анна Алексеевна, захлопывая папку с документами.

– Но вы же знаете, что мы такими делами не занимаемся.

– Алексей Федорович, мы даем только рекомендации. А решать, что строить, вам.

– Но ваш доклад очень убедителен. Неужели в центре, рядом с метро, да и вокзал небольшая помеха, люди не захотят жить?

– А вы бы захотели там жить; если вокзал, метро – значит, скопление народа, вокзальная суета. Люди постоянно снуют, справляют нужду в подворотнях. Проведите сами полдня в том районе, многое поймете.

– Но ведь это исторический центр! Настоящий Санкт-Петербург, открыточные виды, лучшие магазины рядом, театры, метро.

– Не в каждом центре человек хотел бы жить, – подчеркнув свою мысль непререкаемой интонацией, докладчица замолчала, дав понять, что ее выступление окончено и миссия выполнена.

– Да, невеселая картина, – разочарованно заключил Алексей Федорович. Сотрудники тоже молчали. Руководитель, взглянув на их поникшие головы, встав из-за стола, подошел к карте города.

– Да…а, – словно утверждаясь в неприятной мысли, протяжно выговорил он утвердительную частицу, поглаживая ладонью на карте центр города. Потом резко отвернулся, как от своей несбыточной мечты, и подытожил:

– Ну ладно, на сегодня хватит. Все свободны.

В кабинете начальника остался только Николай Иванович. Собравшись с мыслями, он попытался утешить приятеля.

– Федорович, ну чего ты так расстроился.

– Нет, я не расстроился, я раздумываю.

– А чего тут думать-то.

– Может, мы где-то ошибаемся?

– Нет, я ошибок не вижу.

– Все, что мы сегодня услышали – это голая теория, – продолжал сопротивляться Карнаухов. – Надо еще раз на месте побывать, – словно приказывая самому себе, твердо произнес генеральный директор.

На другой день Алексей Федорович один подъехал к интересующим его домам на улице Колесной. Машину, как всегда, было не припарковать. Действовала отработанная схема: водитель ищет любое свободное место и подъезжает за начальником по телефонному звонку. Алексей Федорович пошел один, и неожиданное чувство надежды и вдохновения на какое-то время овладело им. Он с энтузиазмом молодого золотоискателя взялся за расследование на месте.

Фасад дома, выходящий на Колесную, выглядел неопрятно, на уличную суету поглядывали три этажа подслеповатых окон, наполовину закрытых фанерой. Фасадная стена с многочисленными разной глубины и длины трещинами напоминала морщинистое лицо старухи. Наиболее широкие расщелины скопились в цоколе.

– Понятно, – вслух сказал Алексей Федорович в уверенности, что его никто не слышит.

Во внутренний двор, где находились подъезды, вела арка, ее бока были побиты и поцарапаны проезжавшими здесь машинами.

В углу тесного двора притаилась тоже тесная будка охранника, обшитая профнастилом.

– Кого же они здесь охраняют? – опять вслух произнес Алексей Федорович.

К дому была пристроена котельная, сейчас заваленная полиэтиленовыми мешками со строительными отходами, заставленная мусорными баками.

Второй дом, подготовленный к продаже, стоял уже без окон и дверей. Алексей Федорович заглянул в подъезд. Зловонный запах встал на пути строителя непроницаемой стеной. Директор быстро пошел через арку в следующий двор, тот был побольше и поуютнее, третий дом, расположенный в соседнем дворе, был жилым, вход в него находился на другой улице. Чтобы войти, нужно было обойти весь микрорайон. Дом как брат-близнец походил на предыдущий.

Алексей Федорович лишний раз убедился, что уплотнительная застройка – совсем не современное изобретение. И при царе-батюшке центр города уплотнялся, даже небольшие свободные участки активно застраивались. Так образовывались вторые и третьи дворы, куда никогда не заглядывало солнце, окна домов озарял не прямой дневной свет, а отраженный от противоположных стен. О детских площадках и озеленении вообще говорить не приходилось.

Сняв кепку, Алексей Федорович глубокомысленно почесал лоб, прикинул, что может получиться из его романтической затеи. Конечно, из двух домов один придется снести, чтобы расширить двор для вспомогательных построек: на время строительства нужна площадка под башенный кран, бытовки и много чего другого, необходимого для стройки. Что же останется в итоге? Домик в три этажа, с полуразваленным уличным фасадом, который практически не восстановить в первоначальном виде, только и жди каждый час, что рухнет, и тогда дорогая власть спуску не даст. Нет, решил для себя Алексей Федорович, прибыли от такой стройки ждать не придется. А где ж найти инвестора, который в убыток себе построит?

Генеральный приехал на работу расстроенный, увидев его, Николай Иванович сразу понял, в чем дело.

– На месте побывал, дома посмотрел?

– Да, Николай.

– Ну и как?

– Плохое впечатление они оставили у меня.

– Я ведь говорил, – с легким самодовольством напомнил заместитель.

– А о чем ты говорил, я что-то не припомню.

– Да…а, – попытался что-то сказать заместитель, но Алексей Федорович тут же его перебил.

– Помолчи, Николай. То, что я увидел, объяснять не надо. Удивляет отношение Комитета по градостроительству и Комитета по охране памятников, это ведь они должны давать предложения – что делать и как сделать.

– Ой, наивный ты человек, Алексей Федорович, больно им это надо.

– В том-то и дело, что им не надо. А нам оно надо?

В конце рабочего дня Алексей Федорович договорился о встрече со своим давним знакомым, замдиректора Фонда имущества. Фонд является основным продавцом государственного имущества города, и дома на Колесной улице также продавал он.

Выслушав гостя молча, важный чиновник пронзительно посмотрел на Алексея Федоровича и удивленно спросил:

– А чего ты хочешь от меня?

– Надо переделать условия торгов или вообще отменить их.

– Как ты это себе представляешь?

– Вернуть на доработку Комитета.

– Конечно, и добавить, что это сделано по твоей просьбе, – хохотнул замдиректора Фонда.

– Нет, я на это не претендую.

– Спасибо, друг, – продолжал шутить начальник. – Послушай меня, Алексей Федорович, все, что сейчас ты рассказал мне, это твои сомнения. В Комитетах сидят