Приговор Бешеного - Виктор Доценко

— Вот я и лег. — Олег застонал, но все-таки выдавил из себя подобие улыбки.

— Чего теперь говорить? — заметил Паша. — Может, что-то хочешь?

— Притараньте мне видик, а то со скуки скорее умру, чем от разбитой селезенки.

— С утра будет у тебя видик, а фильмы какие?

— «Крестного отца» принесите и «… по прозвищу „Зверь“, они рядом с видиком лежат.

— Серега, наклонись ко мне, — попросил Олег и произнес: — Позаботься о родителях, если что-то где-то не так…

Тот кивнул и спросил:

— Хорошо, а что тебе есть можно?

— Ты что, не видишь, я даже сейчас питаюсь. — Он кивнул на висящие на штативах пузырьки капельниц.

— Шуточки у тебя, командир, — покачал головой Равиль и добавил: — Пару дней ему действительно ничего нельзя, я точно знаю, у меня один знакомый перенес такую же операцию на селезенке.

— И как он? — насторожился Сергей.

— Пять лет уже прошло, даже и не вспоминает.

— Слышишь, Олежек? Все будет хорошо, — навис над ним Паша и шепотом спросил: — Страшно?

— Есть немного, — честно признался Олег и с грустью добавил: — Больше всего родителей жалко. Они ведь будут переживать…

Вишневецкий очень трогательно, с сыновьей заботой всегда относился к родителям, особенно к матери.

— Мужики, дайте покурить! — бодрясь, попросил он.

— А можно? — нахмурился Равиль.

— Мне теперь все можно, — ответил Вишневецкий.

Они пытались отговорить его, но Олег всегда отличался упрямством, и ребята согласились, чтобы не огорчать его в таком состоянии. Заглядывала медсестра, пыталась выгнать посетителей, но Вишневецкий так убедительно доказывал, что ему стало лучше от их присутствия, что она сдалась, прибавила им еще несколько минут и вышла. Олег продолжал шутить, балагурить, и ни у кого из них и мысли не возникло, что они слышат его в последний раз.

Вдруг ему стало плохо, и он потерял сознание. Ребята бросились за доктором, который, пощупав его пульс, распорядился немедленно везти Олега в операционную. Вновь несколько часов длилась операция, но надежды на успех убывали с каждой минутой: началось заражение крови. Зная, какие боли испытывает человек после такой операции, решили держать его под общим наркозом.

Ко, времени второй операции приехали родители, и Лада, несмотря на противодействие врачей, сбежала из больницы. Все они неустанно дежурили около него, не оставляя Олега ни на минуту. Они разговаривали с ним, в надежде, что он их слышит, даже будучи без сознания и, возможно, их присутствие помогает ему в борьбе за жизнь. Потом, едва ли не подряд, были проведены еще две операции, и на следующий день, не приходя в сознание, в шесть часов утра Олег скончался.

Его здоровое сердце, как сказали врачи, так долго помогавшее ему противостоять страшной травме, не выдержало и остановилось…

Но до смерти Олега произошли другие события, о которых, по мнению автора, следует поведать уважаемым читателям.

Что Олег Вишневецкий попал, в аварию, Богомолов узнал в тот же день и совершенно случайно: ему захотелось осторожно, неофициальным путем выяснить, кто такой Андрей Ростовский. Наверняка, подумал он, в этом может помочь Вишневецкий. Когда он набрал номер офиса «Герата», ответила секретарша:

— Ассоциация ветеранов — афганцев» «Герат».

— Я могу переговорить с Вишневецким?

— Простите, а кто звонит?

— Генерал Богомолов.

— Товарищ генерал, Олега Владимировича нет, но я могу соединить вас с его заместителем.

— Как его имя-отчество?

— Равиль Хакимович Альмяшов. Соединить?

— Да, пожалуйста. — Богомолову показалось, что эту фамилию он где-то слышал.

— Слушаю вас, Константин Иванович.

— Мы знакомы?

— Так точно, товарищ генерал, и очень давно, я служил тогда в «мусульманском батальоне», а вы приезжали к нам перед самым штурмом дворца Амина.

— Действительно давно, нужно как-нибудь пообщаться, былое вспомнить, можно сказать, соратники.

— Я всегда готов.

— Значит, ты заместитель Олега? Кстати, где он?

— Выехал на несколько дней в Минск, тестя навестить, — ответил Равиль. — Что-нибудь срочное? Могу попытаться связаться с ним, и он вам перезвонит.

— Было бы неплохо.

Разговор пришлось закончить: по селектору в кабинете Богомолова прозвучал голос Рокотова:

— Константин Иванович, вы просили сообщить, когда вернется генерал Филимонов…

— У себя? — сразу спросил генерал.

— Так точно! Соединить?

— Не нужно, я сам. — Богомолов набрал прямой номер первого заместителя директора ФСБ: — С приездом, Саша.

— Спасибо, Костя. Проблемы?

— Еще какие!

— Ты сейчас можешь зайти ко мне?

— Иду. — Богомолов положил трубку, вытащил из ящика стола заготовленную заранее докладную и быстро вышел из кабинета. — Миша, я к Филимонову.

— Надолго?

— Как получится.

— Понял…

Когда Богомолов вошел в кабинет первого заместителя директора ФСБ, тот встал из-за стола и направился ему навстречу, загадочно улыбаясь. Тепло поздоровавшись и углядев бумагу в руках Богомолова, мирно поинтересовался:

— Докладная?

— Как догадался?

— Думаешь, если я отсутствую, то не в курсе, что происходит в моем ведомстве? — Филимонов говорил с притворным негодованием. — Из-за этого амбициозного придурка я специально ездил к шефу, мешал ему отдыхать, так что можешь забрать свою докладную и одновременно забыть о том, что сей тип когда-то работал у нас.

— Неужто уволили? — недоверчиво улыбнулся Богомолов.

— Не вижу причин для сомнений: он уволен не только с должности заместителя, но и вообще отправлен в запас. Шеф предлагал применить к нему еще более строгие меры, но я его отговорил.

— Почему? — недовольно насупился Богомолов.

— Зачем привлекать лишнее внимание к ФСБ? И так приходится чаще, чем хотелось бы, отбрехиваться от прессы. Ты перестанешь хмуриться, когда ознакомишься с приказом об увольнении, который будет оглашен по всем подразделениям. После, уверен, вряд ли найдется хоть один уважающий себя сотрудник, который захочет подать ему руку.

— Хотелось бы верить».

— Сам увидишь. А теперь, — Филимонов поднялся с кресла и вытащил из папки какой-то листок, — товарищ генерал-лейтенант, — строгим голосом начал он, — этим приказом по ФСБ вы освобождаетесь от должности начальника Управления ФСБ… — Он сделал эффектную паузу, но долго не выдержал, улыбнулся и продолжил обычным тоном: — Уважаемый друг мой, после того как был подписан приказ об увольнении заместителя, на освободившуюся должность мною была предложена кандидатура, которую шеф утвердил мгновенно, заметив по ходу дела, что этот кадровый вопрос нужно было решить давно. Поздравляю тебя, Костик! Шеф очень ценит тебя и твою работу.

— Ты хочешь сказать, что именно я назначен вместо него? — Такого поворота Богомолов действительно никак не ожидал.

— Ты о-очень догадлив, — с насмешкой протянул Филимонов.

— Но я не могу.

— Это почему?

— Что подумают люди? Вот генерал Богомолов состряпал быстренько «телегу», подсидел своего начальника и занял его место, так, что ли?

— Ох уж, это твое чистоплюйство! Во-первых, заместитель уволен до твоей докладной, впрочем, как и утверждено твое назначение, во-вторых, ни я, ни шеф не читали твою докладную и читать не собираемся. Поскорее сунь злополучный листок в машину для уничтожения документов и забудь о нем, ты понял? Нет, посмотрите на этого пижона, я первым делом поторопился сообщить ему добрую новость, думал, что он будет рад восстановлению справедливости, думал, если уж не в ресторан пригласит отметить, то хотя бы поблагодарит старого друга, а он еще недоволен и, представьте себе, ворчит…

— Извини, Саша, все так неожиданно, что… — смутился Богомолов и вдруг обнял его. — Спасибо, дружище, это действительно настоящий подарок для меня.

— Именно подарок к твоему дню рождения, завтра, кажется, если не путаю?

— Точно, завтра! Господи, я и забыл совсем о нем! Давай у меня на даче гульнем?

— Отличная мысль! Во сколько?

— Часов в семь, устроит?

— Вполне.

— Внуков тоже возьми, пусть отдохнут на природе и побесятся с моими.

— Попробую. Кстати, приказ вошел в силу с сегодняшнего дня, потому переселяйся; к твоему предшественнику я уже послал своего помощника, приказав очистить кабинет и проследить, чтобы тот взял с собой только личные вещи, а то еще начудит сдуру…

— Не слишком ли круто?

— Ну вот, теперь жалко его стало? А он-то без всякой жалости, исключительно из-за своих амбиций, угробил стольких сотрудников! Пусть еще благодарит, что избежал тюрьмы…

Когда Богомолов вернулся к себе, Рокотов вопросительно взглянул на него.

— Собирай вещи, Миша, — приказал генерал.

— В каком смысле? — обеспокоенно спросил помощник.

— Переезжаем на новое место.

— На новое место? — Полковник был явно растерян.