Приговор Бешеного - Виктор Доценко

— Жаль, что меня не будет в Москве в это время, — печально протянул Савелий.

— Тебе что, славы не хватает? Нью-Йорк спас, теперь и Москву захотел спасти.

— При чем здесь слава? — обиделся Савелий.

— Да шучу я, — улыбнулся Богомолов, — есть идея о том, куда бы ты мог поехать?

— Как скоро я должен определиться?

— Лучше уехать сегодня же, — твердо ответил генерал. — И не воспринимай, пожалуйста, это как бегство, считай отъезд тактическим маневром.

— Могу позвонить?

— Лучше никому не рассказывать о твоем отбытии, даже Воронову, завтра я сам ему объясню.

— Хорошо, но одному человеку я все-таки доверюсь. — Заметив недовольство на лице Богомолова, он твердо добавил: — Ему можно.

— Смотри сам, тебе виднее, — согласился генерал.

Савелий решил ехать в Болгарию и потому вспомнил о Ростовском. Почему так быстро поверил ему, пообщавшись менее суток?

По нескольким причинам: во-первых, Андрей был другом Вишневецкого; во-вторых, уже подвергался смертельной опасности именно из-за него, Савелия, и проявил себя вполне достойно; в-третьих, Андрей откровенно не переносил тех «охотников», что преследовали Савелия.

Савелий набрал номер сотового телефона Ростовского, очень рассчитывая, что тот ответит. И с облегчением услышал его голос.

— Привет, братела, узнаешь?

— Еще бы! Как все прошло?

— Отлично! А у тебя как? Что с сыном?

— Все в полном порядке — уже со мной.

— От души поздравляю, — искренне обрадовался Савелий, — как-нибудь расскажешь подробности.

— Обязательно! К Олегу идешь?

— А что у него? — насторожился он.

— Отвальную дает, уезжает навестить тестя в Минск.

— К сожалению, не могу, тоже уезжаю, потому и звоню.

— Уезжаешь? Когда? Куда? — Андрей естественно удивился: только что прилетел и опять в дорогу.

— В Болгарию.

— Сильно понравилось там?

— Нет, дела.

— Надолго?

— Как получится… На несколько недель. У меня к тебе две просьбы.

— Хоть три! Для тебя все, что угодно.

— Во-первых, никому ни слова о моем отъезде.

— Нет базара!

— Во-вторых, не мог бы я остановиться в твоей квартире?

— Зачем спрашивать, если знаешь ответ? Помнишь, я тебе говорил, что ключи соседу оставил, чтобы он рамой занялся? Его квартира напротив, Красимиром его зовут, я позвоню и предупрежу, живи сколько надо. Может быть, помощь нужна? — с намеком спросил он.

— Нет-нет, спасибо! Что потом с ключом сделать, вернуть Красимиру?

— Конечно. Ты там пользуйся всем, что найдешь, не стесняйся. Если задержишься, может, и я подскочу. Кстати, и «мерсом» пользуйся, ключи тоже у Красимира, а доверенность факсом вышлю.

— Спасибо, Андрюша. — Если бы рядом не сидел генерал, то Савелий поблагодарил бы не так сдержанно. — Олегу привет передай, скажи, что пришлось срочно уехать и как только вернусь сразу свяжусь с ним.

— Жаль, что тебя не будет сегодня, он очень расстроится. Все расспрашивал о тебе: что да как.

— Ничего, наверстаем еще, — весело заверил Савелий.

Сколько раз после он прокручивал этот разговор и проклинал себя, запомнив навсегда прописную истину: «Никогда ничего не откладывай на потом в надежде, что все можно еще наверстать!» Ничего нельзя наверстать. Невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Именно трагический случай с Олегом и заставил пересмотреть Савелия свое отношение к фразе «Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня». Но к осознанию этому нужно было еще прийти…

— Олег — это Вишневецкий, а что за Андрей? Из «афганцев»? — поинтересовался Богомолов.

— Нет, просто приятель, который очень здорово помог нам в Болгарии, — не вдаваясь в подробности, ответил Савелий.

— Значит, в Болгарию решил?

— Да.

— А ты не засветился на этом чартерном рейсе?

— В смысле фамилии? Нет.

— Отлично! Слышал, Миша?

— Не только слышал, но на всякий случай даже забронировал билет до Варны, вы уж извините за инициативу, — чуть смущенно ответил полковник, незадолго до того бесшумно выходивший из кабинета.

— До Варны? — удивился Богомолов. — С какой стати?

— У меня там сестра живет, вот я и подумал…

— Вот за что я люблю своего помощника. Не успеешь еще сам подумать, а он УЖЕ подумал, — одобрил генерал. — Во сколько вылет?

— Вас отвезу и можно ехать в Шереметьево.

— Видишь, все складывается как нельзя удачно: отдохнешь, в море поплаваешь, кстати, как с наличностью?

— Нормально, только вот отчитаться за полученные у вас деньги не успел.

— Ничего, приедешь, отчитаешься. Никому оттуда не звони. Как прояснится ситуация, сам свяжусь с тобой.

— Хорошо. У меня есть просьба…

— Слушаю.

— Не подключайте к делу о взрывах в Москве Воронова.

— Боишься за него?

— Нет, не за него, точнее, не только за него, — смущенно ответил Савелий. — Лана беременна, беспокоиться будет…

— Значит, наш майор скоро станет молодым отцом? — обрадовался Богомолов и укоризненно добавил: — Надо же, такое событие, а он молчит.

— Только не выдавайте меня, Воронов сам сообщит вам, когда сочтет нужным.

— Могила! — наконец повеселел Богомолов.

Отъезду Савелия и Вишневецкого предшествовала бурная деятельность их врагов. Заместитель директора ФСБ Мамонов, который потерял лучших сотрудников, действительно поклялся отомстить за перенесенное унижение. Ему не составило труда подключить к этой операции едва ли не все подотчетные ему подразделения оперативников.

Получив категорический отказ Богомолова сдать своего «крестника», Мамонов проглотил эту пилюлю и приказал подчиненным осторожно расспросить технический состав тех служб, что напрямую управлялись Богомоловым. Вскоре им удалось узнать несколько адресов людей, которые не значились среди личного состава ФСБ и проверив которые, они легко вышли бы на квартиру Савелия. О повышенном интересе к техническим службам своего ведомства Богомолову быстро доложили, и тогда он понял, что над Савелием нависла смертельная опасность.

Конечно, такие ничем не оправданные жертвы не могли без последствий сойти Мамонову с рук, равно как и использование запрещенных методов в отношении офицерского состава ФСБ, допустимое лишь по личному приказу директора ФСБ или начальника Службы безопасности Президента. Богомолов отлично знал, что Мамонов доживает в своей должности последние дни и пусть благодарит Бога, если его вообще оставят в органах.

Но, к несчастью, именно он сейчас временно возглавлял ФСБ: шеф был в отпуске, который заканчивался лишь через неделю, а приятель Богомолова, Александр Филимонов — первый заместитель, как на зло, находился в командировке. Пока у Богомолова была одна задача — спасти Савелия, поэтому он экстренно, отправил того из Москвы.

Параллельно продолжалась охота на Олега Вишневецкого. Потерпев полный крах с похищением сына Ростовского и испытав ужас и позор из-за похищения собственного дитя, Жарковский, который успел заверить своего покровителя, что фирма «Твоя надежность» уже в кармане, осознал, что его собственное положение, завоеванное с таким трудом, сильно пошатнулось и вот-вот рухнет. А этого он никак не мог не только допустить, но и представить себе даже в самом страшном сне. Получив наглядный урок того, как беззащитны его жена и сын, он быстро отправил их отдыхать за границу, а сам приказал усилить наблюдение за Вишневецким.

Вскоре ему доложили, что Олег собирается куда-то уезжать и по этому поводу устраивает вечеринку. Хотя эта информация не слишком заинтересовала Жарковского, он все же поручил выяснить подробности: куда? каким транспортом? сколько людей его сопровождает? Сам же, запретив его с кем бы то ни было соединять, закрылся в своем кабинете и углубился в размышления, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации.

Какие только фантазии не лезли в голову этого трусливого шакала! То ему казалось, что самолет с Вишневецким терпит катастрофу, то Олег попадает под поезд, то налоговая инспекция раскапывает в «Герате» такие нарушения, что Вишневецкого просто арестовывают. Короче говоря, фантазии параноика. Трудно сказать, до чего Жарковский мог бы домечтаться, если бы вдруг не затрезвонил его прямой телефон. Подумав, что его «благодетель» вновь проявляет беспокойство, он бодро ответил:

— Жарковский слушает!

— Геннадий Александрович, это Валерий, — услышал он голос своего агента, который раньше сообщил об отъезде Вишневецкого.

У Валеры, с грозной и многозначительной фамилией Злодеев, был приятель, с которым он познакомился еще в Афганистане. Тогда Злодеев служил во вновь созданном спецподразделении «Альфа». После окончания войны, вернувшись домой, он вскоре застукал в супружеской постели собственную жену с любовником. Выкинув того со второго этажа, он выгнал вон и неверную жену, которую безумно любил. После чего сорвался «с катушек», то есть запил «по-черному». Учитывая неплохое боевое прошлое, ему не стали портить жизнь и без особого скандала уволили из органов.