Расколотые небеса - Андрей Ерпылев

Ступая домашними туфлями по бородатым и румяным лицам, цифрам и «рубашкам», она пересекла комнату и звякнула в колокольчик:

— Одеваться, живо!..

Александр поставил последнюю точку и перечитал написанное.

«Я, Александр Павлович Бежецкий, генерал-майор Особого Его Величества Корпуса, находясь в трезвом уме и твердой памяти…»

Последняя дань этому миру. Завещание. Как-то не думалось в том, прежнем, о распоряжении имуществом перед подобными мероприятиями. Может, потому, что был гораздо моложе? Или потому что имущества — движимого и недвижимого — у советско-российского офицера было кот наплакал? Суровый такой кот, не склонный к сантиментам и излияниям. В душе тоже военный, наверное.

Но здесь это необходимо. Да и собственность кое-какая появилась благодаря некогда пролившемуся на свежеиспеченного генерала… нет, не водопаду, так — довольно-таки полноводному ручейку милостей. Столичная квартира, имение где-то на Волге (посетить которое лично так и не собрался), исправно приносящее доход, не слишком пухлый, но и не страдающий дистрофией счет в банке…

Все это «богатство» Александр, уходя в неизвестность, завещал родителям. Не своим, конечно — где они свои? — а близнеца, но все равно — ближе людей у него в этом мире не было. Супругой он так и не обзавелся, детьми — подавно, Близнец — сам человек довольно состоятельный… Да и душеприказчиком он его в своем завещании назначил — все чин чином. Ну и, по прошествии лет, если не случится с ним чего, все это станет уже его собственностью. Или его сына.

Он вдруг представил, что было бы, оставь он все ТОЙ семье, в лежащей за тридевять миров недосягаемой России. Как опешила бы вдова майора ВДВ, когда лощеный адвокат выложил бы перед ней хрустящую гербовую бумагу с выведенным знакомым почерком: «Я, Александр Павлович Бежецкий, генерал-майор Особого Его Величества Корпуса, находясь…» Прямо мелодрама какая-то. Слезовыжимательный сериал для домохозяек. Хотя вот уж кому, наверное, все это не помешало бы. Если только можно было бы перетащить имение через столько «тех светов», а золотой имперский рубль котировался в помешанной на долларах и евро России Демократической.

Бежецкий вздохнул, сложил завещание вчетверо и положил в конверт, на котором надписал адрес: «Адвокатская контора Чекулов и сыновья…» Завтра прислуга отнесет его адвокату, он ляжет в сейф и будет лежать там до…

В дверь деликатно постучали. Дворецкий, конечно, — его манера.

— Входи, Ларион.

— Ваша светлость, — деликатно откашлялся Ларион Коробейников, служивший у генерала Бежецкого второй год и зарекомендовавший себя только с самой хорошей стороны. — К вам гость.

— Кто?

— Александр Павлович, ваш, так сказать… — дворецкий замялся: он, как и большинство окружающих, до сих пор не мог уяснить себе степень родства двух генералов Бежецких, похожих как две капли воды, но между тем — не единоутробных братьев.

— Зови, — вывел его из затруднительного положения Александр. — Да, кстати… Накрой нам с ним в библиотеке.

— Отужинать изволите?

— Нет, чего-нибудь легкого. Коньячок, закусочка… Ну, ты понимаешь.

— Будет исполнено, ваша светлость…

— Вот видишь, — Александр нацедил коньяк в рюмки, взял свою и полюбовался оттенком благородного напитка на просвет. — Ты все уже знаешь… Об источниках не спрашиваю, сам понимаешь.

Его визави даже не подумал притронуться к своей рюмке.

— Ты считаешь, что это правильное решение, Саша?

— Что именно? Если ты о предстоящем завтра… мероприятии, то оно просто необходимо. По странному стечению обстоятельств или чьему-то умыслу, наши миры оказались объединены. Увы, это не идет на пользу ни нам, ни им. Гораздо спокойнее для обеих Империй будет жить наособицу, как было всегда. Два медведя, понимаешь…

— Я не о том, Саша. Я спрашиваю тебя о твоем выборе. Почему идти должен именно ты?

— Почему я? Наверное, потому, что я так решил. И это, между прочим, одобрено Государем, если ты не в курсе…

— А почему бы не пойти мне?

— Напарником? Увы, Саша, эта вакансия уже занята.

— Кем?

— Ты не догадываешься? Моим близнецом. Оттуда.

— Почему он и ты?

— Потому что мы оба лишние здесь.

— Сомнительное объяснение.

Генерал Бежецкий взял рюмку и сердито опрокинул ее в рот, будто там был не многолетней выдержки коньяк, а дешевая водка, со стуком поставил на стол и вытер усы.

— Хорошо, — примирительно сказал второй генерал, вновь наполняя емкости. — А у тебя какие резоны?

— Я здесь тоже лишний.

— Маргарита… — понимающе склонил голову Александр.

— Да, — с вызовом ответил Александр. — И Маргарита тоже.

Он поднялся из кресла и прошелся по библиотеке, иногда останавливаясь перед полками и бесцельно прикасаясь к какому-нибудь корешку, сияющему золотом. Глядя на него, Бежецкий с некоторым стыдом вспомнил, что ни одного из томов он здесь так и не раскрыл — все не хватало времени. Так и стояли новенькие, нетронутые.

— Но в основном из-за того, — не оборачиваясь, неожиданно сказал близнец, — кто там занял мое место.

— Из-за полковника Бежецкого? — удивился Александр. — Разве ты сам не стремился назад, в Корпус? Тоскуешь по своим уланам? Вы уж, батенька, определитесь, чего хотите…

— При чем тут он! — досадливо дернул плечом генерал. — Достойнейший человек, ничего не имею против него… Честно выполняет свой долг, служит Государю и Отечеству.

— Тогда…

— Да, он, — резко обернулся Бежецкий. — Твое отражение, ротмистр Воинов. Или он уже, в свете новых обстоятельств, тоже присосался к нашей фамилии?

— Во-первых, — рассудительно заметил Александр, глядя на свет сквозь янтарную жидкость, — он такое же мое отражение, как и твое, и полковника. Мы все четверо — близнецы. Абсолютные. А, во-вторых, фамилия Бежецкий — и его тоже. Он под ней прожил почти сорок лет. Как и твой покорный слуга тоже. И Отечеству служил под этой фамилией, и кровь проливал… Так что ничего криминального в том, что он сменит своего придуманного кем-то Воинова опять на Бежецкого, не будет. Или ты не согласен?

— Извини, — несколько смутился генерал, понимая, что перегнул палку. — Я вовсе не хотел тебя обидеть.

— Ничего… Меня ты не обидел.

— А он меня и не волнует! Это я должен лететь вместо тебя, Саша! Особенно если с той стороны будет он. Пусть это будет нашей с ним дуэлью. Или он, или я.

— Маргарита?

— Какая разница? Лучше налей…

— Я вас не узнаю, мадам, — едко, как мог, сказал Александр, предложив даме кресло и вновь усаживаясь за свой стол. — Прямо как пай-девочка: позвонили, предупредили, прежде чем войти постучали в дверь… Вы ли это? Может быть, это очередной ваш близнец? Пардон, конечно…

— Нет, я не близнец. — Маргарита фон Штайнберг пропустила мимо ушей колкость подчиненного, на которую раньше обязательно ответила бы не меньшей колкостью. — Мой близнец умер, Александр Павлович. И вы это знаете. Я в единственном числе. По крайней мере — в наших двух мирах.

— Ну да, ну да… — рассеянно покивал Бежецкий, перечитывая написанное и, досадливо нахмурившись, исправляя что-то.

— Что вы там пишете? Не мемуары, часом?

— Да где уж мне, — вздохнул «писатель», исправляя еще что-то. — Нет у меня материалов на мемуары. Не хватит-с. Так, разве что на краткую автобиографию: родился, учился, женился… Жил, был, взял да помер. И та биография на три четверти липой будет. Вашими же стараниями, мадам, и сварганенной.

— Ну так уж и сварганенной. Вполне пристойная для слуги Отечества биография.

— Приличная, не спорю. Да только не моя.

— Так напишите свою.

— Хорошее дело… Кому тут моя ТАМОШНЯЯ биография нужна? Разве что писателю-фантасту какому-нибудь…

— Что же вы все-таки пишете?…

Женщина ловко выхватила листок у не успевшего его придержать офицера и прочла вслух:

— Я, Воинов Александр Павлович, находясь в трезвом уме и твердой памяти… Это завещание?

— Да. Верните, пожалуйста, бумагу, сударыня.

— Почему тогда Воинов, а не Бежецкий? Вы не считаете себя достойным этой фамилии?

— Достойным? По-моему, это вы не считаете, мадам. Отдайте бумагу и изложите причину своего визита.

— Какой вы официальный, право… А если я пришла просто так, без причины? Или чтобы проститься? Просто так, по-человечески.

— Я не верю вам, госпожа фон Штайнберг. — Александр встал из-за стола и протянул руку. — Отдайте листок.

— Почему не верите? — тоже встала Маргарита.

Теперь мужчину и женщину разделял только стол.

— Потому что вам нельзя верить.

Бежецкий обогнул стол и приблизился к женщине, возвышаясь над ней. Он глядел на нее сверху вниз и видел обращенное к нему бледное лицо, известное до последней черточки. Запах знакомых духов обволакивал, кружил голову. Маргарита молчала и будто бы чего-то ждала. Александра пронзило чувство, что это уже было когда-то. Дежа вю…