Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

Стремительно раскрылась сфера балансира, и шхуна затрепыхалась в сомкнутых клешнях. Стыковочный механизм надсадно заскрипел, крепления протяжно заскрежетали. Джейс закатился внутрь, дернул рычаг, и трап с грохотом начал подниматься.

Дизели корабля взвыли – он пытался освободиться из тисков. Клешни задрожали от неимоверного напряжения. Потом две неохотно лязгнули и раскрылись. Еще две продолжали скрипеть, но нос шхуны победно задрался к усыпанному звездами ясному небу.

Корабль висел перед глазами Севана. Близкий и одновременно недосягаемый.

Погрузочный люк закрывался – агенты не успевали залезть по клешням внутрь.

Севан оглянулся на Никиса – того перекосило от осознания провала – и послал все в Тень.

Возможность была только одна.

«Длань там, – Севан вскочил на перила балкона. – Сейчас или никогда».

И оттолкнулся, выбросив вперед руки.

Холодный металл рампы вонзился в пальцы. Удар сотряс тело гитца, отозвался болью в левой руке и чудовищным взрывом в правой. В голове зазвенело, желудок сжался.

Севан бросил взгляд вниз.

Оставшиеся две клешни не выдержали, отпустив шхуну в небо.

Аэродром отдалялся. Глаза Севана заслезились от ветра – широкая полоса огней, озарявших здание порта, подернулась дымкой. За ним виднелся извив реки: черная лента отражала небо и тончайшей нитью исчезала за горизонтом.

Внутри гитца точно распрямилась невидимая пружина.

Он подтянулся, протиснулся сквозь сужавшуюся щель в ледяной трюм. Пересчитал плечами ступеньки подтрапника и выдохнул, почувствовав под лопатками жесткую ровную поверхность. Быстро огляделся, встал, стараясь не обращать внимания на боль и благодаря Белое Солнце, что здесь никого не оказалось. Застигни его кто-либо, тяжело дышащего и оглушенного, авантюра закончилась бы, не успев начаться.

Севан достал «таган» и пристроил оружие в непослушной руке, просунув палец в кольцо спусковой скобы. Отдышался и двинулся к трапу на верхние палубы.

Подготовку к отлету заканчивали в спешке. Бочки и коробки стояли незакрепленными и как придется. Под ноги попались раскрытый ящик с инструментами и смятый брезент – захрустели высыпавшиеся из жестяной банки болты и шурупы.

«Сколько их? Один был в кабине. Плюс Джейс…» – Севан усмехнулся: поздновато считать.

Он положил руку на перила трапа, но услышал шаги и застыл. Увидев две пары ног в тяжелых ботинках, гитец отпрянул.

Авиаторы спускались в трюм, перекрикивая шум дизелей.

– Проверь люк, а я грузы попривяжу! – бросил один.

– Гадалкину кость ставлю, все в порядке! – хмыкнул второй.

– Сам это аранчайцу объясняй! Он же перфе… перф… тьфу!.. Порядок любит!

Пока они спорили, Севан лихорадочно соображал, где укрыться. Покалеченная рука мешала быстро пристрелить обоих.

«Спрятаться под лестницей?» – взгляд гитца задержался на ступенях. Затем скользнул по грузам, замер на ящике с инструментами и брезенте.

Спустившись, авиаторы никого не увидели и разошлись в разные стороны.

Первый захрустел ботинками по болтам, ругнулся и наклонился, сгребая инструменты в ящик. В тот же миг за его спиной взметнулся брезент – в желтом свете матово блеснул гаечный ключ.

Севан вложил в удар левой рукой всю силу. Раздался хруст. Ключ проломил череп, и авиатор рухнул на пол. На брезент и одежду гитца брызнула кровь. Его передернуло.

Второй авиатор обернулся, и Севан надавил искореженным пальцем на спуск «тагана». Он стрелял плохо, но промазать с нескольких футов почти невозможно. Противник не успел схватиться за оружие: пуля настигла его, когда он только потянулся к кобуре. Прошила куртку, вошла в грудь и отбросила к переборке.

«Белое С-с-с-солнце!» – словно в отместку, боль охватила кисть Севана раскаленным наручником. Он будто вернулся в прошлое, когда лежал, придавленный обломками перехватчика.

Гитец выронил гаечный ключ, сдавил пятерней запястье и застонал.

Обожженная рука не привыкла к нагрузкам, зато он верно рассчитал время. Поступивших на работу в Службу с первых дней отучали от инерции мышления и заставляли быстро ориентироваться в любой ситуации.

Идея с брезентом возникла в голове мгновенной вспышкой. Теперь следовало торопиться. Выстрел наверняка услышали, а Севан не знал, сколько людей еще осталось на корабле. «Аранчайцем» авиаторы могли называть как Джейса, так и любого другого выходца из нации наемников.

Севан поднялся по трапу и двинулся вперед, вспоминая, как обычно устроены шхуны. Технический отсек располагался на корме, каюты – в средней части, у носа – трап в капитанскую рубку.

Коридор перед трапом наверх пересекал дугообразный переход, обоими концами упиравшийся с разных сторон в кубрик.

У развилки Севан услышал чьи-то шаги. Кажется, слева.

Пространства для маневра было немного, но гитец легко нашел укрытие: пятно тени под перегоревшим настенным светильником. Он поднял револьвер на уровень груди и напряг скрюченные пальцы, ожидая, когда противник приблизится, и начав выжимать спуск.

Щелкнул боек.

Выстрел разорвал напряженную тишину. Пуля высекла искры из трапа, но никого не задела.

Интуиция приказала Севану броситься в сторону. Две пули зазвенели об переборку, где он стоял секунду назад. Гитец стукнулся о противоположную стену плечом, прижался к ней и запоздало сообразил, что вспышки выстрелов сверкнули выше, чем он ожидал.

Атаковали сверху.

Севан спрятался за угол и запрокинул голову. Противник затаился за дверью рубки. Присев, он высматривал гитца.

Севан понял, что сглупил. Открыв огонь первым, он выдал себя, стал легкой мишенью и окончательно оказался в проигрышном положении. У засевшего в засаде позиция была куда выгодней: лестница и развилка просматривались как на ладони. Севан не мог подняться в рубку незамеченным.

«Что же делать?..» – время утекало сквозь пальцы.

Он почувствовал, как в бок что-то давит. Протянув руку, Севан нащупал небольшой стальной баллон с головкой-вентилем на верхушке и отходившим оттуда соплом с конусовидным раструбом.

Гитец сдернул огнетушитель со стены и отпрыгнул к кубрику от новой пули. Удерживая тяжелый баллон, он поспешно убрал «таган» в кобуру. Ему приходилось вновь надеяться на единственный козырь, но вариантов не осталось.

Совсем.

Севан сорвал с пояса взятую у агентов дымовую шашку, набрал побольше воздуха в легкие, задержал дыхание и метнул ее на лестницу.

Или ему повезло, или он не потерял сноровки со времен Летной академии – шашка свистнула между рамами перил, проскользила по ступеньке и замерла на краю. Трап заволокло клубами дыма.

Из рубки послышалась ругань на два голоса и разразился гром выстрелов.

Севан рванул наверх, перепрыгивая через ступеньки и пронзая вихрь пуль: «Что за бесконечный барабан?!..»

Мундир вздулся, разорванный попаданиями, но гитец не почувствовал боли. Несколько пуль остановил боевой жилет, хотя Севана едва не снесло с лестницы. Он повернул вентиль огнетушителя и ворвался внутрь, заливая рубку сжиженной двуокисью углерода. Сдавившие раструб обгоревшие пальцы занемели – тонкая перчатка не спасла от низких температур.

На пару секунд наступила зима. Снежный вихрь обжег лицо вскочившему с кресла пилоту. Авиатор заорал и закрыл ладонями глаза.

Севан развернулся, швырнув огнетушитель в отскочившего к стене стрелка.

«Джейс!»

Джейс уклонился, двуствольный «акта́нд» в его руке четырежды холосто звякнул. Вот и ответ про барабан – тот вмещал двадцать четыре патрона. Толстяк отшвырнул бесполезное оружие, выхватил нож и бросился на Севана; на