Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

Краем глаза гитец заметил, как пилот, слепо дернувшись, поскользнулся и ударился виском о бортовую панель. Затем Севану стало не до него.

Он попытался перехватить руку противника, но лезвие метнулось в сторону и полоснуло по кисти. Перчатка разошлась. В разрыве показалась обгоревшая кожа в красноватых трещинах, из которых сочилась кровь.

Гитец потянулся к кобуре, но не успел достать «таган». Крепкий кулак впечатался ему в скулу. Севан отлетел назад, не сдержав вскрика и едва не скатившись кубарем по трапу.

«Таган» выпал и закрутился на полу.

Из клубов дыма возникла приземистая фигура с узким ножом в правой руке. По багровому лицу Джейса катился пот. Глаза блестели холодно и беспощадно, уголок левого века нервно подрагивал. Пепельные волосы стояли дыбом. С рубашки отлетели две верхние пуговицы, и в распахнутом воротнике Севан разглядел татуировку: клыкастый череп на фоне розы ветров.

«Бюро погибших кораблей?.. Тень!..» – гитец схватился за перила, поднимаясь.

Аранчайцам пришлось стать наемниками и оружейниками, чтобы выжить на границе с Араха́нским массивом. Многие из них пытались исследовать горы. Они или пропадали навсегда, или возвращались наглухо безумными. Те, кто опасался соваться, тоже не были в безопасности. С массива нападали ящероподобные изгои. Возникали в небе на чудовищных кораблях из мусора и обломков других судов, захватывали в плен целые деревни и вновь исчезали в лабиринтах ущелий.

Рассказывали, Бюро погибших кораблей, самая опасная контора наемников на материке, начиналась не как организация охотников за головами, а как орден защиты от изгоев. Вечное противостояние сделало аранчайцев практичными и безжалостными. Именно про них говорили: «Не убивают без нужды. Убивают без колебаний».

Джейс окинул Севана цепким взглядом, присмотревшись к покалеченной руке, и кинулся вперед.

Гитцу удалось отклонить направленный в горло нож, но лезвие на излете рассекло обожженную кожу запястья. Он зашипел и, упав на пол, дотянулся до «тагана». Джейс наступил ему на пальцы, коротко, без замаха, врезал ботинком по лицу и крутанул в руке нож.

Взгляд Севана застыл на кончике острия.

«Это конец», – осознал гитец.

Однако шхуна вдруг резко накренилась на правое крыло – пилот лежал на полу, и кораблем никто не управлял. Джейс потерял равновесие и упал. Севан воспользовался возможностью.

Противники заскользили по полу, сцепившись. Севан перехватил запястья толстяка, пытаясь отобрать нож. Джейс быстро вырвал одну руку, и тяжелый кулак дважды обрушился на изувеченную кисть.

Гитец заорал, едва не потеряв сознание. Враг осклабился. Севан его выпустил.

Корабль вновь повело.

Гитец откатился в сторону, и «таган» буквально скользнул ему в ладонь. Он перебросил оружие в левую руку; правая отказывала – боль просачивалась даже через адреналин. Нажал на спуск, и аранчаец дернулся. Еще раз – Джейс ушел в сторону, швырнув в него нож.

Правая щека гитца вспыхнула. Дюймом выше – и Севан остался бы без глаза.

Он выстрелил в третий раз, но из-за качки пуля ушла в потолок. Джейс навалился на него и вырвал револьвер.

Борьба продолжилась. Корабль болтало, и их швыряло из стороны в сторону. Севан чувствовал, как слабеет, но противник тоже сдавал. В какой-то момент гитец заметил: алый жилет пропитался кровью.

«Верно, я же попал…» – он зажмурился, когда Джейс приложил его затылком об пилотское кресло и сел верхом.

Внезапно Севану захотелось сдаться, лишь бы прекратились удары. Лечь, не шевелиться. Сдохнуть, чтобы ушла боль и проклятая рука больше не напоминала о себе. Отправиться в Чертоги, раствориться в свете Белого Солнца и вечно купаться в благословенном тепле – воздаянии за пережитые мучения.

Багровое лицо Джейса размылось перед глазами.

В памяти гитца всплыл день, когда он впервые оказался в храме Белого Солнца. Отца укусила змея, и мать, Стана Ленид, привела Севана помолиться за выздоровление.

Он шагнул под светлые своды и замер. В глазах зарябило от сверкающих фресок. Голова закружилась, и его поддержал седеющий светловолосый мужчина с безмятежным взглядом. Незнакомец помог ему сесть и указал на Стану Ленид, склонившуюся перед образом Элиаса Чистого:

– Мама прежде приводила тебя сюда?

Севан отрицательно покачал головой. Его отец почитал Младших Богов, а она – Белое Солнце. Родители решили, что сын должен сам выбрать себе веру, когда вырастет.

– А твой отец?

– Он болен… змеиный яд… – с трудом вытолкнул из сжавшегося горла Севан.

– Помолись вместе с ней. Белое Солнце обязательно услышит.

– Услышит?

– Я уверен, – незнакомец улыбнулся.

Дальнейшее Севан помнил словно в тумане. Он держал мать за руку, смотрел на лик Элиаса Чистого и говорил, говорил, говорил…

Выйдя на свежий воздух, Севан едва устоял на ногах, вымотанный неумелой детской молитвой. Он оперся на стену; мать дала ему воды и принялась встревоженно хлопотать.

На следующее утро отцу стало легче.

– Один из целителей был в Лагде проездом и всю ночь помогал в больнице, – рассказал лечивший отца доктор, обнимая и успокаивая расчувствовавшуюся Стану Ленид.

Зубы гитца клацнули, когда Джейс едва не свернул ему челюсть. Хук вышел донельзя похожим на пощечину, и что-то внутри Севана взорвалось.

Его избивал вор, посягнувший на реликвию. Еретик, безразличный к заветам Церкви Белого Солнца.

Внутри поднялась обжигающая волна. Севан увидел, что нужно сделать.

Время для него словно растянулось. Севан отклонился в сторону, позволив кулаку Джейса врезаться в спинку кресла, и не глядя поднял с пола нож. Искалеченная рука подчинилась, будто здоровая. Севан не знал, куда оружие отлетело после броска, но пальцы сомкнулись точно на рукояти.

Клинок метнулся вверх – бритвенно-острое лезвие распороло Джейсу горло.

Кровь брызнула Севану в лицо. Он стер ее рукавом и встал, продолжая двигаться, как в трансе. Развернул пилотское кресло, сел перед бортовой панелью. Последний раз ему доводилось пилотировать крупные корабли еще в Летной академии, однако сейчас даже не потребовалось вспоминать уроки. Руки делали все сами.

Шхуна поднялась слишком высоко из-за распахнутой настежь сферы, но Севан выровнял ее за несколько секунд: прикрыл балансир и убавил мощность дизелей, хотя без механика сделать это было не так просто.

Где-то за гранью происходившего осталась мысль, что он давно не летал по-настоящему и впервые видит часть датчиков. Вряд ли Севан смог бы повторить маневр снова. Он погрузился в немыслимую смесь воспоминаний из обрывков прочитанных книг и прослушанных лекций – разум молниеносно анализировал поступавшую информацию. Гитец настроил автопилот на снижение и зафиксировал штурвал. Вышел из рубки, не отдавая себе отчета в собственных действиях, подобрав «таган» и отстраненно отметив, что кожа на правой руке висела лохмотьями. Обожженная рука теперь стала еще и обмороженной.

Севан уже должен был свалиться без сознания, но его словно поддерживала незримая сила. Тянула, даже тащила вперед. Властно, неумолимо, точно воля альконского монарха.

Ноги сами привели в трюм. Там – к скопищу коробок. Несколькими резкими движениями Севан раскидал пирамиду и уставился на металлический ящик.

Матовый, абсолютно черный. Шесть на восемь футов. То, что притягивало Севана, находилось