Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием - Альфред Хаттон

Палаш

После Фигга я пробовал заниматься у многих выдающихся мастеров и, кажется, всех убедил в своих способностях. Я подтвердил их настолько публично, насколько только мог, и, кажется, никто не сможет отрицать этого факта.

В основном я практиковался с саблей, поскольку в поединке на палках в сабельном стиле иллюзии отбиваются куда быстрее, чем в стиле малой шпаги: перенести укол учебной шпагой еще можно, а вот получив рубящий удар палкой, который сбивает с ног, сложно потом встать и сказать «только чуть-чуть задело». Именно из этих соображений я выбрал саблю».

Джеймс Фигг родился в Тэйме, графство Оксфордшир. Он не происходил из знатного рода, как Роб Рой Макгрегор, не был честным солдатом на службе своего повелителя, как Дональд Макбейн. Простой профессиональный фехтовальщик, он, несомненно, был первым в своем ремесле, как среди «гладиаторов», так и среди учителей. Годфри пишет о нем:

«Фигг был Титаном со шпагой, его можно сделать символом гладиаторов. Идеальное сочетание силы, решительности и небывалой рассудительности делали его мастером, не имеющим равных. Его самообладание было поистине величественным, и это величие проглядывало во всех его поступках, во всем его поведении. Его правая нога была резка и тверда, а левая, которую ничто не могло смутить, предоставляла ему удивительное преимущество в бою, повергая противников в отчаяние и панику. Он замечательно умел идти на сближение во время парирования; он тонко чувствовал момент, когда надо двигаться, и был твердо уверен в каждом своем действии, и ни один удар противника не мог пройти через его парирование. Это был величайший мастер из всех, кого я видел, и самый тонкий судья при определении места и меры».

Фигг провел на сцене около трехсот боев. По сравнению с тридцатью восемью боями Макбейна это огромная цифра, но не будем забывать о том, что первый начал свою карьеру в «Медвежьем саду» в том возрасте, когда наш горец сражался во Фландрии на королевской службе, а на гладиаторскую арену Макбейн вышел в том возрасте, в котором могучий Фигг уже подумывал об уходе из дела.

Как и у других великих, у Джеймса Фигга было множество соперников, одним из которых был пожилой ирландец по имени Перкинс, своим успехом в ремесле обязанный в основном своей нестандартной защите, которую он идеально приспособил под свои индивидуальные особенности, — мы сейчас называем эту защиту «секстой». Вот что пишет о нем Годфри:

«Это был хороший боец, но в силу возраста он уже потерял гибкость и скорость, и движения тела уже не поспевали за верными решениями рассудка. Впрочем, он и сам уже это понимал и нашел способ компенсировать отсутствие подвижности, выработав себе особую стойку, широко открытую с опущенным вниз острием шпаги, обращаясь к противнику «внутренней» стороной так, что «внешняя» сторона оставалась полностью недосягаема; при этом опущенный вниз клинок шпаги так быстро поднимался легким движением запястья, что никто не знал, что с ним в такой стойке делать. Я видел, как Фигг, сражаясь с ним, приходил в некоторое замешательство, не зная, куда двигаться, к тому же старик двигался так осторожно, в ожидании-контакта оружия, что расстраивал большинство планов любого соперника».

Старый «Медвежий сад», куда так любил захаживать Сэмюэл Пепис, находился в Хокли-в-Дыре, а на Мэриле-Бон было открыто другое, новое увеселительное заведение под тем же названием. Оба этих кабака прославились в начале XVIII века проводимыми там гладиаторскими боями. Однако Фигг, процветая за счет своего ремесла, построил свой собственный амфитеатр на Оксфорд-роуд, куда сразу же устремилась вся элита покровителей фехтовальных представлений. Иногда здесь на арену с мечом в руках выходили даже женщины. В них не было той романтики, что в случае нашей красавицы «Длинной Мег из Вестминстера». Мег шалила просто из озорства; эти же амазонки сражались на сцене только за презренный металл, и более ни за что. Мы читаем: «В августе 1725 года произошел конфликт из-за развлечения посетителей амфитеатра мистера Фигга на Оксфорд-роуд, известного жестокостью своих представлений. Там состоялся бой между Саттоном, чемпионом Кента, и некоей храброй героиней из того же графства; тому, кто нанесет противнику больше порезов шпагой, будь то мужчина или женщина, должно было достаться 40 фунтов, и 20 фунтов — тому, кто нанесет больше ударов шестом; это не считая кассовых сборов».

Годфри пишет: «Саттон был гибкого сложения, и суставы его были очень подвижны, но голова была тяжелой. Это был решительный и прямолинейный фехтовальщик; но при стремительных ногах и мощно вторгающихся в чужую оборону руках суждения его были беспорядочны. Фигг прекрасно с ним управлялся, в своей очаровательной манере выбирая правильные время и меру, доказывая тем самым, что именно в них корень мастерства фехтования».

Призовой бой

Саттон был самым главным соперником Фигга, и в тот период, когда их считали равными, провели два боя с разным результатом. Для того чтобы раз и навсегда выяснить, кто лучше, они договорились о третьем сражении, сначала на шпагах, а потом, если это будет возможно, на шестах. До нас дошло поэтическое описании этого поединка того же автора, что и пастораль в эддисоновском «Наблюдателе», начитающееся словами: «О музы, я время удачно провел». Это стихотворение столь живо описывает подробности боя, что заслуживает быть приведенным целиком:

Среди тех, кто с детства сражаться привык,Не знающим равных считался лишь Фигг.И слава его, грохоча вдалеке,Из Тейма в Грейвсенд добралась по реке.Где трубочник Саттон тогда проживал,И вызов он в Тейм чемпиону послал.(Услышав про Фигга могучий клинок,Решил он оттяпать той славы кусок.)Два боя прошли, и неясен исход.Бой третий на среду назначен. И вотСобрался народ, посмотреть, покричать,Набились битком, аж руки не поднять.На сцене сперва, в ожидании все ж,Друг друга лупила дубьем молодежь.Но тут вся толпа, утомившись с утра,Всерьез заорала: «Ну где мастера?»Тогда первым Саттон на сцену забрался.Приветствовал всех, приготовился драться.Затем вышел Фигг — он наголо бритИ злостью холодной, как видно, кипит.Их шпаги пометили, чтоб было ясно:Фиггу — лентой синей, а Саттону — красной.И ленточки те повязали ещеНа локоть каждому и на плечо.Подобных удобств для зрительских глазУ нас не бывало еще отродясь!И местная знать, и обычный народ —Все, вытянув шеи, смотрели вперед.И солнце бросало на них, в изумленьи,Загадочный свет — полусвет-полутени.Видать, сами боги следили за боем,Решая, кто больше победы достоин.Фигг первым ударил и в ярости силНа две половины клинок преломил.И если б другой не отбил, то увы,Остался бы тут же без головы.Взяв новую шпагу, Фигг вновь на ногах —И вот уже Саттон с обломком в руках.И с новым оружьем сошлись храбрецы —Ломаются шпаги, но стойки бойцы!В ударах их сила такая, что странно,Как нет ни на ком до сих пор еще раны.Но силы равно, и бойцы до сих порЕще невредимы, как мельничный вор.Победа смотрела, не в силах решиться,На сторону чью же сегодня склониться.В атаку бросается Саттон так рьяно,Что Фигг получает кровавую рану,Казалось, на этом и кончится дело;Но Фигг показал, что его лишь задело:То шпага сломалась его пополам,Но дух не сломить ранам и синякамВ бою, честь которого столь велика!А рана — случайна, обломком клинка.И, выпив, герои вернулись к сраженью,И снова клинки их мелькают на сцене.И вот уже Саттона кровь пролилась —То в руку шпага Фигга впилась.Похоже, им бой не закончить никак,И крики раздались: «Довольно с нас шпаг!Берите шесты!» Выпив снова, героиУже на шестах возвращаются к бою,Столь мастерски бились герои шестами,Что люди осыпали сцену деньгами.Был Саттона каждый удар так велик,Что смял бы любого, будь это не Фигг.Вот следующий раунд искусных бойцов,Но где же развязка, в конце-то концов?Юпитер решил завершать постепенно:Пусть Саттону Фигг пробьет по колену.И Саттон не сможет вести дальше бой,Сраженный своей невезучей судьбой.Что ж, так и случилось, закончился бойИ Фигг с победой вернулся домой.

Джеймс Миллер начал свою карьеру солдатом и одновременно — профессиональным бойцом. По армейской карьерной лестнице он поднялся до звания капитана и хорошо послужил в 1745 году в Шотландии герцогу Камберлендскому. Это был, очевидно, образованный человек, поскольку оставил после себя симпатичный альбом с рисунками гладиаторов, который и натолкнул мистера Анджело на мысль о великолепном труде последнего, который был опубликован лет на тридцать пять позже. Годфри пишет о Миллере: «Мистер Миллер был джентльменом среди бойцов. На сцене его выступления представляли собой прекрасное зрелище, а его поведение не могло не вызывать симпатии. Его движения были так легки, поведение так непосредственно, а улыбка так притягательна, что невозможно было не стать предвзятым в его пользу».