Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан - Николай Новиков

— Золотой, золотой, — сказал высокий, запирая дверь.

Алтухов не успел понять, что все это значит. В то же мгновение неандерталец резким, неожиданным ударом в солнечное сплетение заставил его согнуться пополам и следующим, снизу в челюсть, — со стоном разогнуться.

— И вправду — здоровый лох, стоит! — удивился Шурик и с размаху ударил Алтухова сомкнутыми в «замок» пальцами по левой стороне лица.

Не только удары, но место каждого, расстояние до жертвы было рассчитано, отработано, отшлифовано на тренировках в спортивном зале и в боевых стычках, поэтому считанные секунды ушли на то, чтобы свалить Алтухова на старую циновку в коридоре. Если бы он ожидал нападения, даже им, профессионалам, вряд ли бы это удалось так быстро.

Не ожидал…

Шурик резко ударил лежащего носком лакированной туфли по ребрам. Алтухов дернулся, застонал и, к удивлению нападавших, стал приподниматься. Шурик тут же опустил свой страшный «замок» на его шею.

— Кончай, — одернул его Цуцма. — Убивать его никто не приказывал. Это стоит дороже, а нам таких денег не обещали.

— Это верно, — глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, Шурик. — Тащи его в комнату, а я займусь рукописью.

Он вошел в комнату, выдернул из машинки недопечатанную страницу, пробежал глазами и довольно усмехнулся — то, что надо! Потом быстро просмотрел содержимое ящиков стола, книжные полки на стене и, убедившись, что кроме двух десятков страниц на столе больше ничто не напоминало о зеленоглазой блондинке, свернул их вчетверо, сунул во внутренний карман легкой кожаной куртки.

Цуцма попытался было взвалить Алтухова на диван, но не смог — слишком тяжел. Бросил его на полу, вопросительно посмотрел на Шурика.

— Нормалек, — кивнул тот. — Сматываемся, Цуцик.

Радужные мыльные пузыри выплывали из непроглядной тьмы и лопались перед глазами, обжигая лицо. В голове стоял тяжелый гул, а справа в бок упиралось раскаленное острие. Алтухов открыл глаза, приподнял голову. Раскаленное острие сильнее впилось в бок, замелькали перед глазами пузыри.

Некоторое время он лежал, не двигаясь, а потом снова, но уже осторожнее, приоткрыл глаза. Рядом стоял диван. Значит, он в своей комнате, на полу. А эти парни из американского… советско-американского издательства… Черт побери! «Не российско-американского», а «советско…»! Они даже не потрудились убедительно соврать, а он все равно уши распустил, поверил! Грабители, бандиты к нему пожаловали! Но зачем? Что у него можно украсть? Пишущую машинку… Алтухов медленно приподнял голову, увидел угол каретки на столе — нет, машинку не взяли.

И вдруг словно током пронзило все тело — четыре тысячи долларов! Почти четыре тысячи! Стиснув зубы и морщась от боли в правом боку, он встал на четвереньки, потом ухватился за край дивана, подтянулся на руках, повалился грудью на диван. Полежал, собираясь с духом, и так же медленно, осторожно повернулся, сел. Ощупал левую сторону лица — похоже, ссадина или синяк, потом ребра с правой стороны — больно, надавил сильнее — терпимо, наверное, ребра целы. Хорошо они его отделали, не иначе — профессионалы. Профессионалы?! Значит, знали, зачем пришли?! Неужели четыре тысячи долларов забрать?

Алтухов несколько раз глубоко вдохнул, медленно выпуская воздух, а потом встал на ноги. Голова кружилась, но стоять можно было. И медленно идти. Он добрался до гардероба, распахнул дверцу, достал из-под вороха старой одежды зимний сапог и, затаив дыхание, сунул в него ладонь. Спустя мгновение на свет появился небольшой газетный сверток, а из него — пачка американских денег. Судя по виду — все. Ну, слава Богу! Деньги на месте. Тогда что же они искали?

Но сейчас не было сил думать об этом. Шатаясь и придерживаясь рукой за стену, он побрел в ванную, открыл холодную воду, посмотрел на себя в зеркало. Слева, между ухом и глазом темнел синяк, чуть ниже его кожа была содрана. Алтухов сунул голову в раковину. Болезненно защемила кожа на шее — и там, наверное, ссадина. Не поднимая головы, он переключил смеситель на душ и, как был в тренировочных брюках и футболке, полез в ванну.

Прошло полчаса, прежде чем Алтухов почувствовал, что холодный душ вернул ему возможность передвигаться по квартире не держась за стены. Он смазал синяки и ссадины йодом, вернулся в комнату, плюхнулся на диван.

Так зачем же они пожаловали, эти ребята, так умело сбившие его с ног? Ведь здесь нет ничего ценного. Даже если что и взяли — не жалко. Взгляд его упал на письменный стол. В машинке не было страницы, а ведь он работал, когда они пришли! Полстраницы сделал и остановился.

Спустя мгновение он вскочил на ноги, не обращая внимания на острую боль в правом боку, метнулся к столу и замер, не веря своим глазам. Уже готовые страницы заказного романа, напряженная работа двух последних дней — пропали! Он заглянул под стол, порылся в ящиках — нет. И первый и второй экземпляры исчезли бесследно.

Вот это уже серьезно…

Алтухов вернулся на диван, задумался, откинув голову на спинку. Дело даже не в том, что пропала его работа и теперь он не сможет передать через пять дней семьдесят страниц Льву Константиновичу. Это, похоже, мелочи. Кто-то живо заинтересовался этим романом, прислал бандитов, забрал рукопись. Зачем? Думают отыскать в тексте какие-то коммерческие тайны? Заказчик-то — бизнесмен и, видать, богатый человек! Напрасно. Роман о любви, и первые страницы посвящены знакомству главных героев, неожиданно вспыхнувшей страсти руководителя крупной компании. А может, их интересует компромат на этого Льва Константиновича? Не жене ведь он намеревался подарить этот роман… Кстати, жена могла узнать об этом, нанять сыщиков, и… У богатого бизнесмена не бедная ведь жена. Или кто-то из «доброхотов» подсуетился, чтобы схватить его за яйца и шантажировать? Или муж зеленоглазой блондинки каким-то образом пронюхал, что любовник заказал роман о ней. Или роман был задуман как средство давления на… блондинку, ее мужа… Не зря же Лев Константинович первым делом предупредил, чтобы никому, никому! — об этом романе.

Все может быть. Да только зря они старались. Ничего интересного для них там нет. Имя главного героя совсем не Лев Константинович, героиню зовут Маша, вряд ли это имя настоящей зеленоглазой блондинки. Да и все остальное — его мысли, его слова, предназначенные Светлане. Роман — это роман, художественное произведение.

Его роман!

Идиоты! Лучше б спросили по-хорошему, объяснили, чего хотят, он бы подсказал, что здесь этого нет… Он бы набил обоим морды и вышвырнул бы из квартиры! Правильно сделали, что сработали молча, иначе вряд ли ушли бы отсюда своими ногами, шакалы!

Ничего вы не найдете в этих страницах, абсолютно ничего! Надо предупредить Льва Константиновича, это как раз тот неотложный случай, когда можно звонить домой.

Алтухов сел за стол, достал из ящика телефонную книжку и принялся крутить скрипучий диск телефона.

37

Федор Иванович Казанков молча курил «Мальборо», после каждой затяжки нервно пощелкивая указательным пальцем по сигарете над пепельницей. Он ждал, когда Лизуткин закончит читать страницы рукописи, привезенные Цуцмой и Шуриком. Самого любопытство разбирало, что ж это за фокус такой, заказать писателю роман о своей любви к некоей даме? Написал бы мемуары, их даже полуграмотные члены Политбюро в отставке и бывшие обкомовские секретари строчат, едва получат новый пост или отставку. В издательстве есть редакторы, можно и заплатить немного — подправят, и все будет нормально. А Савин, видите ли, роман заказал! Ну и чем он собирался удивить свою даму? Казанкову очень хотелось сказать: нашу даму, но такого он и в мыслях себе не позволял, ведь речь шла о дочке Лизуткина. Может быть, там такие сексуальные откровения, о которых он и не подозревал, глядя на строгую, энергичную, насмешливую и злую Марину? Интересно, очень интересно!

Лизуткин дочитал последнюю страницу, швырнул рукопись на стол и задумался. Минуты три он размышлял, а потом спросил Казанкова:

— Федя, как ты думаешь, на хрена мужику заказывать роман о своей даме?

— Много может быть причин… — пожал плечами Казанков. — Что там, Григорий Анисимович? Клубок?

— Да какой, к чертям собачьим, клубок! Сплошные сопли: увидел, размечтался, но не смеет прикоснуться… Если б он и взаправду был таким!

— Понятно, — сдержанно сказал Казанков, но Лизуткин догадался — не верит.

— На, — сказал он, протягивая последнюю, недопечатанную страницу. — Это самые большие откровения.

Казанков быстро прочитал, еще раз пожал плечами.

— Наверное, хотел удивить ее и всю Москву. Честно говоря, оригинальный подарок получается, я бы до такого не додумался.

— А ты подумай все-таки, Федя, пораскинь мозгами. Зачем?

Казанков мельком взглянул на генерального директора и опустил глаза.