Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан - Николай Новиков

— Тебя это интересует? — вопросом на вопрос ответила она, не поворачивая головы.

— Представь себе — да! — заорал Савин. — Кто тебе дал такое право, шлюха несчастная?!

— Пожалуйста, не ори, — Светлана с опаской посмотрела на мужа. — Если тебе интересно, отвечу. Я была у Лены, задержалась там и осталась ночевать.

— Задержалась?! От ее дома до нашего — десять минут езды, у тебя что, денег не было взять машину и вернуться домой?

— Во-первых, это не наш, а твой дом, из которого ты грозился меня вышвырнуть. Поэтому я особо и не стремилась возвращаться сюда. А во-вторых, что касается моих прав — никто не может запретить мне встречаться с подругой.

— Заткнись, сука! Лена?! Лена скажет что угодно, Лена прикроет, эта рвань завистливая! Ты всегда так старательно красишься, когда идешь к Лене?

Светлана хотела что-то сказать, но хлесткая пощечина свалила ее на диван. Испуганно прижавшись к спинке, она выставила вперед руки, пытаясь защититься от новых ударов.

— Как ты… как смеешь? — прошептали ее дрожащие губы.

Савин шагнул к дивану, больно хлестнул ее по рукам, отметая их в сторону, а потом еще раз ударил по лицу. На разбитой губе выступила капелька крови.

— Я смею! — орал Савин. — Я не позволю тебе позорить мое имя! Когда будешь свободной — делай что хочешь, а пока ты еще моя жена и, значит, веди себя соответственно!

Он резко наклонился, сграбастал платье за край декольте и рванул с такой силой, что выдрал клок материи, обнажив левую грудь. Светлана машинально прикрыла ее ладошкой, с ужасом глядя на мужа.

— Запрещаю тебе выходить из квартиры! До тех пор, пока мы не разведемся! Я не намерен смотреть на твои выходки сквозь пальцы! А тот, к кому ты бежишь, для кого красишься и наряжаешься, — пусть подождет, пусть пока научится зарабатывать на твои краски и наряды!

— Ты… ты сумасшедший… — прошептала Светлана.

— А ты — шлюха! — Савин в бешенстве взмахнул рукой.

В это мгновение, ударив передними лапами по двери, в комнату влетел Билл, которого Светлана отослала в кабинет мужа, чтобы не подсматривал, как она одевается. В несколько прыжков пес оказался между хозяевами, оттеснив Савина от Светланы. И замер, повернув голову к хозяину, словно бы предупреждая: попробуй только тронь ее!

— Ах, так? И ты против меня?! Да ты просто дурак! — заорал Савин, с опаской поглядывая на Билла. — Я тебя… Я и тебя вышвырну из квартиры вместе с нею, понятно?

— Ты сам дурак, — всхлипывая, сказала Светлана. — Попробуй только запереть меня… Тогда я… тогда выпрыгну в окно, вот увидишь! Как ты смеешь обращаться со мной, как с вещью?

— В окно? Пожалуйста! — злобно усмехнулся Савин. — Вот я уеду — и прыгай на здоровье. Можешь — вместе с собакой! Только вначале позвони мамаше, пусть она приезжает и занимается твоими похоронами. У меня для этого нет времени!

Светлана заплакала, уткнувшись лицом в мягкий велюр дивана.

Савин вытряхнул содержимое ее сумочки на ковер себе под ноги, поднял связку ключей, сунул в карман, а потом выхватил из гардероба вешалку с вечерним костюмом и пошел в свой кабинет переодеваться.

Он задыхался от гнева. Какой мужчина будет спокоен, когда ему изменяет жена? Даже если он любит другую! Это все равно что купил новый телевизор, а старый, громоздкий, который и поставить-то некуда, не отдашь сварливой соседке по лестничной площадке. Лучше разбить и выбросить на помойку.

Вот так!

34

Казалось — ты свободен, можешь делать все, что угодно. Привлекла твое внимание женщина — дай ей все, что она хочет, и наслаждайся, ни о чем не думая. Решит она уйти — забудь, их много в славном городе Москве, надоест — уйди сам. Все в твоих руках!

Да не тут-то было! Ты давно уже не свободен, а опутан, скован сетью собственных комплексов, привычек, особенностями собственного характера и темперамента. В простых жизненных ситуациях это совершенно незаметно: провел вечер с проституткой — дай ей денег, признался женщине в любви — отдай ей всего себя. Но если проститутка хочет взять всего тебя или женщина, которой признался в любви, требует денег — тут-то и проявляется твоя несвобода! И, решая вопросы: почему? зачем? что за этим кроется? — ты упираешься в нее, как лбом в стенку…

К такому выводу к концу длинного, невыносимо тоскливого дня пришел Данилов. Но легче все равно не стало. Он не мог забыть Лену, не мог отделаться от мысли, что нужно всего лишь позвонить ей. Сказать, что виноват перед нею, любит ее и хочет быть рядом — всегда. До конца своей жизни! И не говорить о том, что испугался ее искренней, чистой любви, не поверил. И собственная любовь, вспыхнувшая вдруг в душе, насторожила разум: а если он окажется во власти холодной, расчетливой женщины, которой нужны только деньги?

Не раз, не два набирал он шесть цифр телефонного номера, шесть из семи, и они отнимали столько сил, что набрать последнюю цифру он так и не смог. Что говорить, что не говорить, если она, конечно, захочет его выслушать? Почему он не имеет права на сомнение? Ведь это естественно!

Ответ был прост: потому, что ты мужчина. Любишь женщину с недостатками — возьми ее и сделай такой, какая тебе нужна!

Так он думал, когда женился на Марине. Ничего хорошего из этого не получилось.

Но сердце подсказывало другой ответ: люби ее такой, какая есть, и не пытайся переделать.

И это было в его жизни…

В конце концов, ты признался ей в любви, ты увлек ее! — кричало сердце.

Да так ли это на самом деле?..

А если она любит его, но обиделась так, что никогда больше не захочет с ним встретиться, тогда к чему все эти мысли? Тогда они гроша ломаного не стоят. Бейся головой о стенку, дурак, угробивший свое счастье!

Когда зазвонил телефон, Данилов не раздумывая схватил трубку, надеясь, что это Лена. Но это был Алтухов.

— Привет, Макс, — услышал Данилов его бодрый голос и едва не швырнул трубку на аппарат, так велико было его разочарование. — Ты вчера совсем кислый был, сегодня как?

— Работаю, — вяло сказал Данилов. — А ты чего такой радостный? Нашел квартиру?

— Пока нет, тоже пашу, как папа Карло! Звонил сегодня Ленке, она такая строгая, учительница! Отчитала меня за вчерашний пьяный звонок, предупредила, чтобы я не задерживал Светлану, у нее много дел, и вообще, думал бы не только о себе, но и о том, что в Африке люди голодают. Я согласился. Теперь вот думаю: а почему в Африке? У нас тут что, лучше?

— Ал, кончай трепаться. Я работаю.

— Не звонил Ленке?

— Нет.

— Ну и дурак! И она дура. Мы вот со Светой встречаемся сегодня. Я рассуждаю просто: нужен ей богатый Ал — буду богатым, понадобится бедный — пойду милостыню просить. Если она будет рядом — мне плевать на все остальное. А вы, разлюбезные? Самокопанием занимаетесь!

— У тебя все? — холодно спросил Данилов.

— Нет, не все. Послушай, Макс, я, конечно, понимаю твое состояние, но все же…

— Нет, Ал, извини. Сегодня не получится, — твердо сказал Данилов.

— А если мы завалимся к тебе со Светой и Ленку прихватим, а? Надо же отметить мой гонорар?

— Отстань, Ал! Позвони мне завтра, хорошо? Пока.

Положив трубку, Данилов подумал: а может, и вправду сесть за стол и начать работать? Помогло же это, когда он ушел от Марины… Работа отвлекала от боли, причиненной женщиной. А боль, которую причиняешь сам себе, разве можно забыть?

Он выпил кофе, съел бутерброд, сел за компьютер и… принялся играть в «Арканоид», решив, что позвонит Лене вечером, попозже, когда она уже не будет на него злиться, если злилась, не будет ждать звонка, если ждала, но будет думать о нем… если любит.

«Бим-бом» — летает по синему полю серенький шарик, выбивая кирпичи и призы для играющего. Только успевай, управляй битой, жми на клавиши, подгоняя ее в тот угол, куда неожиданно полетел шарик! «Бим-бом» — исчезают кирпичи и уносят секунды, минуты, часы. Ничего не случается в жизни, только время уходит безвозвратно, бесценное время, когда ты молод, красив и полон сил. Кирпичи опять заполнят синее поле, если начать игру по новой, а вот вернуть потерянные часы никому еще не удавалось. «Бим-бом» — ничего хорошего не случается.

Но и плохого ничего не случается…

Максим думал, что исчезнувшие часы приближают его к Лене, сокращают их разлуку, его страдания, поэтому и уничтожал их с такой легкостью.

Он жестоко ошибался…

— Кто там? — тихо спросила Лена, подходя к двери.

Обитая с двух сторон дерматином и оттого пухлая дверь была снабжена «глазком», в который Лена никогда не смотрела. Это казалось ей чем-то неприличным, постыдным — подсматривать за тем, кто пришел. Проще спросить. А раньше и не спрашивала, сразу отворяла дверь.

— Это я, Алтухов. Лена, мне нужно срочно поговорить с тобой.

Лена глубоко вздохнула. Чего было больше в этом вздохе, огорчения или облегчения, она и сама не знала. Щелкнула замком, посторонилась, пропуская Алтухова в квартиру.