Тудор Аргези - Феодосий Видрашку

кто сеет, чистый хлеб бросает вам! Лебеди, луна как будто на прозрачной акварели, звезды на воде спокойной расстилают хрустали… Во дворцах же озаренных и сегодня мессу пели, мессу гнусную богатству клир кощунственный служил. Кто, когда, в какой лачуге без огня и без постели гимн любви, победы, боли, вдохновенный гимн сложил? Песня вам дана и тайна, пейте светлую надежду, человеческие кубки суеты и пустоты! И зола, пройдя сквозь пламень, обретет себе одежду, пух крыла найдет и снова в мир вернется с высоты. Мы уродливы и голы, только песни, свет, просторы собираем, сохраняем, подымаясь и борясь. Как бы нас вы ни терзали, наши — вечности опоры, вы, что ныне веселитесь, упадете в тьму и грязь».

Тюремной жизни посвящена новая книга поэта «Цветы плесени». Рассказы Аргези о мире маленьких детей составляют его «Книгу игрушек». Широко известными становятся его выступления по радио; ежедневно очерки, памфлеты, фельетоны, таблеты публикуются в более чем двадцати периодических изданиях.

Аргези находит способы узнавать, что происходит в стране Ленина. 9 июня 1934 года были восстановлены дипломатические отношения между Румынией и СССР. Используя момент, Аргези пишет:

«Восстановление связей с советским материком равносильно открытию незнакомой империи. Там осуществлен еще невиданный доселе эксперимент. Период противостояния и полемики остался позади, и Европа поняла наконец, что нельзя дальше отрицать свершившееся. Что же касается культуры, то от почти стопроцентной темноты русские пришли к стопроцентной грамотности. Как же могло только за шестнадцать лет свершиться это беспрецедентное чудо? Ведь за это же время многие государства оказались отброшенными на многие десятилетия назад, а многие народы барахтаются в болоте посредственности и не видят выхода из него». Читатели узнают от Аргези, что в молодой Стране Советов оригинальная и переводимая со всех языков литература выходит в роскошных изданиях миллионными тиражами. Мир никогда не видел ничего подобного. И это в то время, когда в Европе не перестают говорить о том, что в России насильственно внедряется невежество, а интеллигенция уничтожается как «ядовитый сорняк».

Аргези говорит о гигантской фигуре Ленина, об этом «феноменально образованном человеке», и подчеркивает, что происшедшее великое чудо проникновения света культуры в самые далекие уголки России произошло в результате осуществления ленинских идей. Давая отпор клеветникам на советскую действительность, Аргези опрашивает: «Кто напечатал столько книг и кто распространил столько грамотности, если интеллигенция была безжалостно уничтожена как ядовитая сорная трава? Не является ли подобного рода «объективная информация» стремлением к заведомому распространению небылиц?»

Аргези сообщает читателям, что в Советской Республике талант писателя и его прирожденное любопытство привлечены к нуждам государства. Русские писатели и художники, как признанная и полезная сила, вовлечены в общее дело развития страны, они могут трудиться в общем согласии, вовлеченные в общую логику созидания, могут приобщить к труду своего народа творения своего одаренного разума. Советское государство не исключает из напряженной, подчиненной вдохновляющей идее и возвышенной мечте работы ни одного талантливого человека, способного внести свой вклад в дело духовного и материального раскрепощения человека, отрыва его от грубых и цепких «объятий» земли и тщеславных толстосумов.

Статья Тудора Аргези называлась «Совет и интеллект» и была напечатана в газете «Литературная и художественная истина» 17 июня 1934 года.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

1

Что может делать писатель, если загнать его в тесное помещение, оставив для света лишь небольшую щелочку у самого потолка? Что может делать писатель, лишенный возможности встречаться с людьми, ощущать дуновение ветра, зимнюю стужу и летний зной? Как быть, когда ты не можешь подставлять лицо теплому дождю и мягким снежинкам, когда пытаются заставить тебя забыть, как пахнут цветы и резвятся на лугах сытые молодые кони? Что должен делать писатель, когда на него польется поток грязи, безудержная несправедливая брань, когда не дают ему возможности писать то, о чем он думает, высказать наболевшее, выстраданное? Что должен делать писатель, глава и отец семейства, когда у него не окажется средств на хлеб насущный? Как должен отвечать писатель на устремленные на него то сочувствующие, то злорадствующие взгляды?

— У Аргези на все эти и на многие другие вопросы был один-единственный ответ — писать.

Этому принципу он следовал везде и всегда.

Писатель не имеет права не писать, как доктор не имеет права не лечить людей, учитель — не учить ребят, а пахарь — не выращивать хлеб. Только такой писатель завоевывает право называться тружеником. Где бы ни находился писатель, он обязан помнить о том, что он носитель и боли, и радости, и печали, и надежды своего народа. И еще одно — он всегда певец, а не псаломщик. Он лекарь, врачеватель, трибун и громовержец. Писатель — усилитель голоса своего народа, он в состоянии донести его стон до самых небес, и он может пронести через тысячи лет свои песни. Но для этого писателю необходимы талант и трудолюбие. Талантом наделяет природа, а трудолюбие нужно выработать самому. Лишенная возможности собирать нектар, пчела погибает в переполненном медом улье, трудолюбие и талант не погибают никогда.

В трудные для Аргези минуты калитка Мэрцишора вдруг открывается, и заходят то Галактион, то Кочя, то перешедший на сторону рабочих потомок древнего господарского рода, взбунтовавшийся «красный принц» Скарлат Каллимаки, а то и все вместе. Параскива спешит с чаем, и друзья начинают беседу или просто молчат. Параскиве иногда хочется спросить, о чем они молчат.

Исполнилось пятьдесят лет великому композитору и музыканту Джеордже Энеску. Друзья заговорили об этом событии, но оно послужило лишь поводом, чтобы заговорить о другом, вспомнить иное время. Под тенистой вишнею в Мэрцишоре друзья вспоминали давно умершего, всеми забытого еще при жизни прекрасного художника Штефана Лукиана. Девять лет пролежал тот парализованный и одинокий в своем скромном домике, и редко кто заходил к нему. Многие считали, что он давно уже покинул этот мир. Аргези навещал его, любил слушать рассказы художника о том, как живут цветы. Лукиан лучше всех знал, что все цветы на белом свете имеют свою индивидуальную, неповторимую жизнь, и он посвятил им свое искусство и самого себя до последнего дыхания. Прикованный к постели безжалостной и неизлечимой болезнью, он никогда не запирал двери своего дома, кто помнил о нем, мог войти в любой час. Бывало, придет показать свою работу талантливый ученик, и тогда Лукиан огромным усилием воли заставлял