Лотос - Дженнифер Хартманн

я, повторяя ее предложение. Мне нужно очистить свое тело и разум. – Спасибо за прекрасный вечер.

Ее полный горя голос овладевает мной, когда я тянусь за своей курткой.

– Я не хочу терять тебя.

Сидни обхватывает себя руками, дыхание прерывистое, взгляд измученный. Я прикусываю губу, обдумывая свой ответ.

– Ты потеряешь меня, если будешь слишком сильно стараться не потерять меня, Сид. – Дрожащий вздох эхом отдается в моих ушах. – Доброй ночи.

Прежде чем повернуться, чтобы уйти, удрученный и сбитый с толку, я бросаю на Сидни последний взгляд.

В ее глазах бушует ураган, и он либо поглотит меня целиком, либо оставит потерянным и одиноким среди обломков.

Глава 20

Оливер

Часть меня ожидает – даже надеется – обнаружить Сидни по другую сторону моей входной двери, когда несколько дней спустя по дому разносится настойчивый стук.

Я не совсем в восторге оттого, что вместо нее нахожу Лорну Гибсон.

– Добрый день, Оливер, – приветствует она, протягивая несколько конвертов и рекламных объявлений, которые, должно быть, забрала из почтового ящика. – Я принесла тебе твою почту. Я хотел поблагодарить за то, что ты вчера расчистил мою подъездную дорожку, это было очень любезно с твоей стороны. Я уверена, Шарлин смотрит на тебя сверху, сияя от гордости из-за того, каким замечательным молодым человеком ты стал.

Я машинально тянусь за почтой, натягивая улыбку.

– Я, эм, не расчищал вашу подъездную дорожку, миссис Гибсон. Это была Сидни.

Образ Сидни, закутанной в одеяло, с обветренными щеками, все еще свеж в моей памяти. Накануне днем я застал ее заканчивающей доброе дело для капризной соседки. К тому времени, как я собрал свое зимнее снаряжение и застегнул молнию на куртке, она уже направлялась обратно в дом.

– Что ты сказал? – удивляется Лорна, и ее тон выдает недоверие. – Этого не может быть.

– Уверяю вас, это так. Я бы помог, но было уже поздно что-либо предпринимать.

Морщинки на лице Лорны разглаживаются, пока она обдумывает это открытие. Пожилая женщина смотрит налево, в сторону дома Сидни, ее брови, затененные тенями, задумчиво сдвинуты.

– Быть того не может, – говорит она тихо, как будто даже не может себе этого представить. Дымка рассеивается в ее глазах, прикрытых очками, и она возвращает свое внимание ко мне, расплываясь в беззубой улыбке. – В любом случае хорошего дня, Оливер. Скажи своему ужасному сводному брату, чтобы он не шумел.

– Вы про его музыку? – Я моргаю.

– Шум. – Она шаркает по посыпанной солью дорожке, шатаясь. – Хорошего дня.

Перед тем, как закрыть дверь, я еще какое-то время наблюдаю за ней, чувствуя на коже покалывающий холод. Просматривая письма, я поднимаюсь обратно по лестнице, Гейб неторопливо выходит из ванной, вытирая полотенцем копну волос. Прежде чем я успеваю поприветствовать его, мне бросается в глаза письмо со штампом и обратным адресом.

Это из полицейского управления.

– Кто приходил? – Гейб без рубашки, в шортах из полиэстера, низко сидящих на его худых бедрах. – Сидни?

– Она бы никогда не постучала, – рассеянно отвечаю я, мое внимание сосредоточено на вскрытии конверта. – Лорна принесла нам почту.

– О, черт побери. В конце концов, у этой старой летучей мыши внутри бьется сердце. – Насмешливая ухмылка Гейба исчезает, когда он замечает то, как я сосредоточен. – Есть что-нибудь интересное?

Да. Да, безусловно.

Я не могу сдержать расплывшуюся на лице улыбку, когда читаю это письмо.

– Мои комиксы. Я могу забрать их в полицейском участке.

– Дерьмо. Это превосходно. Они больше не нужны им в качестве улик?

Я быстро качаю головой.

– Они закрывают дело, – отвечаю я.

– Ох. Это… хорошо? – осторожно осведомляется Гейб, закидывая влажное полотенце на левое плечо. – Разве это не означает, что ты, вероятно, никогда не получишь никаких реальных ответов?

– Полагаю, так и есть.

Мой тон нейтрален, как и мои мысли по этому поводу. Я отчаянно нуждался в ответах в течение тех первых нескольких недель, даже месяцев, но теперь я успокоился. Я доволен. Я наконец-то принимаю то, что случилось со мной… Это больше не часть моего настоящего. Настоящего, которое мне все больше нравится, если не считать моего романтического интереса к девушке, которая сбивает меня с толку.

Я не вижу смысла возвращаться к прошлому. Ответы ничего не изменят. Они только помешают моему исцелению.

Так будет лучше.

Гейб прикусывает губу, изучая меня, пока его пальцы бесцельно теребят кончик банного полотенца.

– Ну, я собирался после работы съездить на Женевское озеро и поужинать с папой, но могу перенести, если хочешь. Вместо этого я отвезу тебя в участок.

Тронутый его великодушным предложением, я отрываю взгляд от письма, которое успел дважды перечитать.

– В этом нет необходимости, но я ценю инициативу. Вероятно, мы сможем поехать завтра.

– Можно и так. В противном случае, я уверен, Сидни подбросила бы тебя.

Моя кожа горит, и моя реакция, должно быть, заметна, поскольку я переминаюсь с ноги на ногу и отхожу положить почту на кофейный столик.

Гейб шипит:

– Ауч. Что-то случилось, не так ли?

– Что-то, да.

– Черт возьми, – ругается он, размахивая полотенцем у угла стены, где кухня переходит в коридор. Он издает рычащий звук, от него веет разочарованием. – Я сказал ей не заходить так далеко с тобой. Я сверну ей шею.

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, – вздыхаю я, падая обратно на диван.

– Она обещала, что не ранит тебя.

Я чувствую, как Гейб подходит ко мне сзади, наклоняется вперед, опираясь на подлокотник. Черты его лица напряжены. Он, очевидно, заботится обо мне, и это приятное чувство – знать, что ему небезразлично мое благополучие.

– Вряд ли она этого хотела. Ее намерения чисты, но исполнение оставляет желать лучшего.

Смешок поддерживает меня, пока Гейб делает несколько шагов к тому месту, где я сижу, и плюхается на кресло с тяжелым вздохом.

– Это хороший способ сказать, что она горячая штучка. – Периферийным зрением я вижу, что он пытается прочитать мои мысли. – Итак, что произошло? Вы, ребята… переспали?

– Если ты так перефразировал половой акт, то нет. Не совсем.

– Что же тогда?

Воспоминания о Сидни, извивающейся меж моих бедер, о моих пальцах внутри ее, стонах, вздохах и взрывах – все это врезается в меня, заставляя мою шею гореть.

– Это личное, – выдавливаю я.

Гейб приподнимает одну бровь – вопрос и недовольство.

– Черт, ладно. Но я предположу, что это связано с сексом, потому что это Сидни.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что она сексуальна по натуре. В этом плане у нее нет недостатка в уверенности. Ее заставляют убегать