Лотос - Дженнифер Хартманн

Улыбаясь сквозь стон в момент, когда он прикусывает мочку моего уха, я отвечаю:

– Это потому, что сегодня я объелась леденцами.

Смех Оливера, звучащий около уха, грохочет во мне, поэтому я еще сильнее сжимаю его бедра ногами, ощущая твердое и нарастающее возбуждение в области паха. Оливер поднимает голову, и мы пристально смотрим друг на друга. Его глаза остекленели, в них отражаются и похоть, и благоговение, и слабость, и страсть – все то, что чувствую и я. Мы улыбаемся, когда он снова наклоняется, прижимаясь ко мне поцелуем. Мои губы приоткрываются, и когда наши языки снова встречаются, я таю, слабею и сдаюсь. На этот раз темп не такой торопливый, а медленный и обжигающий. Пальцы Оливера так крепко сжимают мою талию, как будто он пытается сдерживаться.

В этом есть что-то дико сексуальное.

Поцелуй становится еще глубже, стон перетекает из одного рта в другой, а мое лоно трется о его эрекцию, из-за чего сам Оливер начинает дрожать в моих объятиях.

Но тут раздается легкий стук в дверь спальни.

Мы отрываемся друг от друга как раз в тот момент, когда с другой стороны слышится тихий голос Поппи:

– Тетя Сид, ты там? Бабушка ищет тебя. Ей нужна помощь с десертом.

Чуть не поперхнувшись, я отвечаю сбивчиво и торопливо.

– Х-хорошо! Сейчас буду, – кричу я в ответ, мои руки скользят вниз по рукам Оливера, наш момент потухает.

Это к лучшему.

Оливер ослабляет хватку на моей талии, его лоб снова прижимается к моему, когда шаги Поппи затихают в коридоре. Он выдыхает шквал мыслей и чувств, которые я не могу расшифровать.

– С тобой все в порядке? – он спрашивает снова, осторожно и заботливо.

Я отвечаю кивком, приподнимая подбородок, чтобы дотянуться губами до его скулы.

Оливер вздыхает, когда отстраняется, и я разжимаю бедра, освобождая его из своей хватки. Он проводит пальцами по взъерошенным волосам, – его кожа ярко вспыхивает, когда он отводит взгляд с едва заметной усмешкой.

– Мне нравится омела, – говорит он.

Мой смех вызывает у него еще более широкую улыбку, и наши переполненные эмоциями взгляды встречаются.

Когда я вывожу его из спальни с зацелованными губами и промокшими трусиками, то молюсь Богу, чтобы члены моей семьи не заметили ничего подозрительного. Вместе с тем я задаюсь вопросом: что будет дальше? Я бы хотела сказать, что именно тогда все изменилось… но я знаю, что это неправда.

Все изменилось в тот момент, когда он вернулся.

Глава 19

Оливер

Чуть позже десяти вечера мы возвращаемся домой: Клементина находится за рулем, а Сидни расположилась на заднем сиденье вместе со спящей Поппи. Моя голова время от времени поворачивается, чтобы поймать взгляд Сидни, мои пальцы так и чешутся потянуться и взять ее за руку. Действие алкогольного напитка выветрилось, эффективно подавляя меня, оставляя при этом больше вопросов, чем мой усталый мозг может обработать в столь поздний час.

Когда я бросаю на Сидни еще один взгляд, в ее глазах появляется ободряющая улыбка, которая на время успокаивает мои спутанные мысли.

– Поппи, казалось, была очень увлечена тобой сегодня, Оливер, – заявляет Клементина сквозь тихий гул музыки по радио. – Ты умеешь общаться с малышами.

Этот комплимент трогает меня. Большую часть вечера я пользовался спросом среди молодого поколения и двух лабрадоров-ретриверов, которые жили в доме. Приятно, когда ты кому-то нравишься.

– Спасибо, – говорю я. – Она прелестна. Мы приятно провели время, читая вместе во время прошлой встречи.

Клем колеблется, прежде чем спросить:

– Ты уже был с ней знаком?

– Да. Сидни присматривала за Поппи и еще одной соседской девочкой, и я зашел.

– О, я и не знала.

– Сидни нужно было купить кошачий корм, поэтому я остался с детьми, пока ее не было.

Сидни вмешивается, зевая:

– Оливер так хорошо общался с ними. Совершенно естественно.

Воцаряется тишина, и это тяжелая тишина – та, которая, как я обнаружил, ядовита. Я смотрю налево, ожидая ответа Клементины, но она, кажется, глубоко задумалась. Похоже, ее беспокоят тревожные мысли. Ее руки чуть крепче сжимают руль, черты лица становятся жесткими и натянутыми. Спустя еще одну напряженную секунду она спрашивает Сидни:

– Ты оставила Поппи с ним наедине?

Мы с Сидни обмениваемся испуганными взглядами, будучи застигнутыми врасплох враждебностью ее тона. Я чувствую себя немного оскорбленным этим вопросом.

Сидни запинается, как будто пытается собрать воедино слова:

– Всего на десять минут. С девочками все было в полном порядке.

– Я оставила Поппи на твое попечение. Не Оливера. – Ее голос резкий и отрывистый. – О чем ты думала?

– Я думала, что мне нужен кошачий корм, – огрызается Сидни в ответ. – В чем проблема? Я доверяю Оливеру. Он чудесно с ними общался. Они просто читали вместе какие-то книги.

Клементина издает прерывистый смешок, качая головой.

– А я доверяла тебе.

Я чувствую себя очень потерянно и немного неуютно. Ерзая на кресле, я прочищаю горло, чтобы вмешаться:

– Уверяю тебя, я хорошо о них обеих заботился. Нам понравилось проводить время вместе.

Она пристально смотрит на меня со сжатыми челюстями, тем самым усиливая мое замешательство.

Сидни теперь наклоняется вперед между двумя передними сиденьями, одной рукой нежно сжимая мое плечо.

– Клем, ты ведешь себя крайне неуважительно по отношению к Оливеру. Он сидит прямо здесь. Клянусь, Поппи была в хороших руках.

– Неважно. Мне просто нужно пересмотреть список людей, которым я доверяю своего ребенка.

– Что за черт? Ты угрожаешь разлучить меня с племянницей?

– Я не угрожаю. Это ты угрожаешь безопасности моего ребенка.

Потрясенный вздох.

– Прошу прощения?

Мои инстинкты защитника прорываются наружу, заставляя меня вступиться за Сидни.

– Может быть, это и не мое дело, но Сидни прекрасно ладит с Поппи. Она никогда бы не поставила под угрозу ее безопасность.

Язвительный взгляд Клементины пронзает меня.

– Ты прав, это не твое дело. Ты ничего не знаешь.

– Ладно, нам нужно отложить этот разговор на время, – заявляет Сидни, откидываясь на спинку стула. Ее голос срывается, явно взволнованный. – Это нечестно по отношению к Оливеру. Мы обсудим это завтра.

– Прекрасно, – коротко отвечает Клементина.

А затем снова воцаряется ядовитое молчание, которое длится всю дорогу до дома. Мы испытываем облегчение, когда въезжаем на подъездную дорожку Сидни и выходим из машины. Всем нам необходима передышка.

Клементина переносит сонную Поппи в свою машину, не сказав ни слова ни мне, ни Сидни и не удостоив нас прощальным взглядом. Она хлопает дверцей своей машины и исчезает в ночи, оставляя нас обоих стоять на дорожке, сбитых с толку и ошарашенных.