Тимьян и клевер - Ролдугина Софья Валерьевна

Спустя полторы минуты в доме зашевелились, и недовольный бас поинтересовался:

– Кого там принесло? Мы ничего не покупаем.

– К-Киллиан Флаэрти, – заикаясь, представился он и мысленно приготовился к долгим и унизительным разбирательствам. Фоули, похоже, чужаков не жаловали. – П-приехал навестить тётю Мэг…

Дверь распахнулась так резко, что Киллиан едва успел отскочить, чтобы не схлопотать по лбу. На пороге стояли двое: высокий широкоплечий мужчина лет шестидесяти и тётушка Мэг собственной персоной – такая, какой она запомнилась по единственному визиту к сестре: невысокая худощавая женщина с золотисто-рыжими волосами и умными серыми глазами. Разве что седины у неё прибавилось и талия слегка раздалась.

– Киллиан, милый, – произнесла она негромко, но голос у неё всё равно дрогнул. – Мы так тебя ждали… Как хорошо, что ты приехал! На тебя одна надежда… Грейс о тебе писала, Дева Мария мне свидетель, больше не к кому мне обратиться! – и тётушка обняла Киллиана, не обращая внимания ни на грязный плащ, ни на Нив, босиком кружащуюся по двору.

– Так, так, – вмешался Айвор. Вид он, к счастью, принял уже нормальный – высокомерного щёголя-фейри, одетого в зелёное с головы до ног. – Добрый вечер, мэм, или, точнее, доброй ночи. Право, неловко прерывать излияние родственных чувств, но не скажете ли вы, что тут произошло… Ах, да, – слегка наклонил он голову. – Чуть не забыл представиться. Можете звать меня Ивом. Я компаньон юного мистера Флаэрти и его наставник во всём, что касается колдовства и тайн Холмов. 

Плечи у тётушки Мэг поникли. Седой мужчина шумно прочистил горло и ответил за неё:

– Доброй ночи, мистер Ив. Меня зовут Калм, я тут, так сказать, хозяин… А дела у нас скверные. Вот уже три месяца каждые семь дней кто-то задирает овцу или корову, а нынче… нынче рабочий мой пропал, хороший парень Шимус Райли. Тому уже почти неделя минула, а вчера нашли у холма за полем его куртку. В клочья изодранную и в крови от ворота и до пояса.

– Погоди, – слабым голосом попросила тётушка Мэг. – Давайте пройдём в дом и двери запрём. Негоже о таких ужасах на улице говорить.

Изнутри семейное гнёздышко Фоули оказалось таким же основательным и крепким, как снаружи. Кресла словно вырубили из толстенных дубовых брёвен. Грубо отёсанные лестницы выдержали бы, даже если б по ним проехалась гружёная телега. За столом без особого труда могли разместиться пятнадцать человек, а в каждом из тяжёлых сундуков – пара овец. Пожалуй, если б не обилие шерстяных занавесей, пледов, салфеток, покрывал, скатертей, чехлов для чайников и чашек, если бы не жаркий огонь в очаге и запах свежего хлеба и мясной похлёбки, идущий с кухни, то место это выглядело бы неуютно. 

– Мы живём под одной крышей, – рассказывала неторопливо тётушка Мэг. Как только двери закрылись, она приободрилась и даже нашла в себе силы улыбаться. – Но дом разделён на две части – одна для хозяев, так сказать, а другая для рабочих. Пройти из одной половины в другую можно через кухню. Она в подвале. Там же и кладовые. Завтракаем все вместе, обедаем – как выйдет, а ужинаем тоже сообща.

Айвор мимоходом подхватил салфетку, на которой была вышита аляповатая красная лиса, хмыкнул и быстро повязал её на статуэтку оленя, точно косынку. Полюбовался мгновение – и в два шага догнал остальных.

– Скажите, миссис Фоули, – вежливо обратился он, играя в галантного кавалера. – А как ваши дети ладят с рабочими?

– Дети уж давно разъехались, – вздохнула Мэг. – С нами живёт только старший сын, Дугал, с женой и дочерьми, да наша племянница, Фэй О’Коннор. Сын унаследует ферму, потому-то он с нами и остался. А Фэй осиротела рано, ну так мы её как родную воспитывали.

– Как интересно, – улыбнулся Айвор. Глаза у него были чёрные и блестящие, как муранское стекло. – И далеко ли остальные дети переселились?

– Младший сын, Питер, получил свою долю наследства и уехал в Балбригган, – охотно отвечала Мэг. – За его невесту давали хорошее приданое – паб, а землёй он никогда не интересовался. Бри вышла за сына адвоката из Келлса, а к Дорин два года назад посватался мельник, нынче она первенца нянчит. Давненько к нам не захаживала… Никому из них интереса в нашей ферме нет, уж поверьте, мистер Ив, – заключила она понятливо. – Нет, здесь что-то похуже замешано.

– Мы разберёмся, тётя Мэг, – пообещал Киллиан и тут же оглушительно чихнул.

Айвор был тут как тут – незаметно шагнул-перетёк к нему, обвил руками плечи с показной заботливостью и медово протянул:

– Разберёмся непременно. Только сперва позвольте дорогому племяннику хотя бы переодеться. Он ночь не спал после матушкиного письма, торопился к вам на выручку. Даже не знаю, захватил ли смену чистой одежды…

– Захватил, захватил, – торопливо перебил его Киллиан, пока брови у Калма Фоули не задрались уж совсем неприлично, а сочувствие в глазах тётушки Мэг не стало унизительным. – И с удовольствием переоделся бы прямо сейчас. И от ужина не отказался бы, – добавил он, подумав, что раз и работники, и хозяева трапезничают вместе, то удобно будет познакомиться со всеми разом.

– Да-да, конечно, – спохватилась тётя Мэг. – И впрямь, что же это такое? Вы, верно, через поле шли, а у нас вторую неделю дожди льют… Кто ж вас надоумил такую несуразицу сделать? Калм, ступай, проводи их в старую комнату Питера, а я пока проверю, что там с ужином. Может, тебе в бадью воды горячей развести, Киллиан? У нас целых два ведра на плите стоит, кипяток прямо.

Он покачал головой, мужественно преодолевая соблазн:

– Таза и кувшина будет достаточно, чтобы умыться. Дела не ждут.

– Понимаю, – кивнула тётя Мэг и, слегка запнувшись, добавила: – А та девица, что с тобой приехала?..

– Нив? О ней не беспокойтесь, – так же куртуазно отвечал Айвор. – Она келпи. Давно из столицы не уезжала. Поскачет вволю, разведает, где ближайшая река, и вернётся. Бояться её не стоит – она и на кухне вам пособит, и воды наносит, если придётся.

Видимо, эти слова полностью оправдали для тёти Мэг странное поведение белокурой гостьи, и больше вопросов не последовало. Мистер Фоули показал гостям комнату, трогательно настаивая на том, чтоб его называли «дядей Калмом» и никак иначе, и пообещал, что скоро занесёт кувшин с тёплой водой. Когда дверь наконец закрылась, то Киллиан обернулся к компаньону, отнюдь не горя благодарностью за неожиданную заботу:

– И что, скажи на милость, это значит?

Айвор обошёл комнату, внимательно разглядывая скудную обстановку. Особенно его заинтересовала массивная, узкая кровать, небрежно сколоченная из дубовых досок. Он даже опустился на колени, чтобы заглянуть под неё. Не избежали тщательного осмотра и тканый шерстяной ковёр, и длинный резной сундук у противоположной стены.

– Это значит, прелестный и наивный мой мальчик, что под крышей сего дома обитают две силы – благая и неблагая, – произнёс наконец компаньон, пробегая чёрными глянцевыми когтями по подоконнику и раме. – Точнее, две силы здесь наследили. Я отправил Нив оглядеться. Не думаю, что она отыщет хоть что-то, но убийца, кем он ни был, наверняка поостережётся атаковать хотя бы нынешней ночью. Немного спокойствия нам не повредит – ты не выспался, а я скрываю пока свою сущность. Так что пока никакого колдовства, кроме простейших фокусов. Меня бы он слишком испугался, а келпи для него как раз будет.

Киллиан фыркнул, разуваясь и пристраивая свои ботинки рядом с обувкой Нив:

– Скрываешься? Неужели? Да только слепой в тебе не разглядит фейри. Как там в песенке? Волосы тёмные как ночь, глаза сияющие, как ночное небо, и пахнешь майской ночью… Ай!

Мокрая сорочка вдруг зашевелилась и хлопнула широкими рукавами, выворачивая ему руки, и, хлопнув напоследок по спине, отлетела и прикорнула на краю сундука. Пояс от штанов зашипел сердитой гадюкой и юркнул под кровать. Сами штаны воспарили вдруг к потолку – вместе с хозяином, разумеется – и начали трястись, точно от падучей, пока он не вывалился из брючин, изрядно приложившись лопатками об пол.