Радуга 2 - Александр Бруссуев

Шура задумался. Действительно, очень простая мысль, еще более простой способ проверки при наличие элементарного оборудования для крекинга. Вот только странно, что никому до сих пор в голову не пришла. Даже ему самому, мнящему себя старшим механиком.

— Ты это знал? — спросил он Гошу. — Только что придумал, — ответил тот. — Я же все-таки- школу с золотой медалью закончил, да еще учителем физики столько лет проработал! До сих пор ни одна ученая морда не может объяснить, что же такое нефть, откуда она взялась и зачем. То ли частичная атмосфера Венеры, когда планеты столкнулись тысячелетия назад, то ли энергетические хранилища «Чужих», то ли просто кровь Бога. Поэтому шансы вновь запустить двигатели внутреннего сгорания есть у всех. Только подумать надо. Видишь, голова не только этими вашими обезьянами занята.

— Ну, положим, бабуинов к нам ты сам привел. Но как ты- догадался? — Шура заволновался. Подтверждение этой вскользь упомянутой теории сулило вновь обретение маневренности и скорости. — У тебя машина-то есть?

— Права есть, машины — нету. За ней уход нужен, с поганой- инспекцией за всякие техосмотры, нарушения, регистрации биться. У меня на это никаких нервов не хватит. Да и равнодушен я к автомобилям. Вот была как-то у моего приятеля машина. Подвозил меня, когда надо, все удивлялся, что я в марках не разбираюсь. Едем разок, он печальный такой. Говорит, ремонт у него где-то в ходовой назревает серьезный, денег много должно уйти. А у меня бутылка пива нечаянно упала — я тогда пиво пил и по сторонам смотрел на девчоночек. Я ему и говорю: «Что за глупые у тебя проблемы, у меня вот пиво едва не разлилось — вот это проблема!» Вот и весь сказ.

— Ну и что, не высадил он тебя? — спросил Шура. Он бы- лично так и поступил, и в знак солидарности с неведомым водителем поинтересовался. — Что за машина-то была?

— Да какая-то коричневая. А меня не высадил — мы же- все-таки друзья. Были когда-то. Да и не за что, — Гоша говорил, будто вспоминал про давно удравшую в лес собаку: хорошо было ее держать у дома, чтобы лаем нехороших людей отпугивала. Убежала — ну и пес с ней, зато кормить не надо.

— Друг-то сейчас потерялся? — Нет, еще в прошлые времена, — пожал он плечами. — Я- переехал в другой город, сменил номер телефона, он и звонить перестал. Загордился чего-то. Семья у него, работа какая-то.

— Так, может, просто номер твой не знал, вот и не- звонил?

— Может быть, и так. Ну да неважно. — Действительно, важно сейчас было совсем другое.

Едва начало смеркаться, они запалили костры и двинулись обратно в свою крепость. Им в спину донесся далекий клекот, и на арене появились бабуины. Пока было не очень темно, они подобрались ближе, на ходу потягиваясь и зевая. Выспались, гады, закусили двумя человечками, теперь пришли добывать еще троих.

Подобраться к сараю они могли только по проходу, оставленному специально без огня. Иначе зажигательными бутылками можно было кидаться до посинения, поджигая траву, землю — все, что угодно, только не настырных хищников.

Гоша вызвался выступить в роли приманки. Взял на всякий случай заряженное ружье и, выйдя на улицу, призывно прошептал на улице несколько фраз, не расслышанных другими людьми. Зато обезьянам они явно не понравились. Как бы ни был Гоша готов к бегству под защиту стен сарая, а бабуины были все равно стремительнее. Непостижимым образом один из них, вдруг, обрисовался в прицельной близости, и парни с чердака метнули свои подожженные бутылки. Очень хотелось попасть, еще больше — чтобы бутылки самым надлежащим образом разбились о тело твари.

Один «коктейль Молотова» лопнул еще в воздухе и окатил обезьяну с головы до ног горящей жидкостью. Другой ударился в ее спину и тоже взорвался огненными брызгами. Бабуин заплясал, махая руками, но не издавая ни единого звука, даже своего клекота. Тут же грохнул выстрел. Это Гоша выпалил от самой двери, потому что другая обезьяна обогнула своего незадачливого товарища и нацелилась в один прыжок разобраться с ближайшим двуногим обидчиком. Сразу же застрочил пулемет, пытаясь приостановить поток монстров, торопящихся на помощь своим. Это Шура не мог удержаться, чтобы не пострелять. А Бен хладнокровно бросался бутылками.

Время снова начало течь по непонятным правилам, то замирая, то убыстряясь.

Костры вполне предсказуемо рассыпались и обещали в ближайшем будущем превратиться в горки пепла и углей. Снова бабахнуло ружье Гоши. Показалось, даже, что в самом сарае. Но проверять было некогда. Бабуины боялись языков пламени, но на все остальное плевали и настроений своих менять не собирались. По подсчетам Бена их оставалось порядка десяти особей, но и одной вполне хватило бы, чтобы потушить очаг человеческой цивилизации на этом хуторе.

Вдруг, раздался еще один ружейный выстрел, будто бы даже издалека, и на поляну, в самую гущу тварей рухнул ни много, ни мало, воздушный шар. Упал он достаточно жестко, но не настолько, чтобы переломать в щепки подвесную корзину и тех, кто был внутри.

А внутри были не обезьяны. Два человека вывалились от удара и покатились по траве. Шура примерно знал, что должно было сейчас случиться и, подхватив пулемет, бросился на помощь. За ним, неся в двух руках зажженные бутылки с зажигательной смесью, помчался Бен. Они перепрыгнули через тело монстра, которое почему-то лежало в открытых дверях сарая, выбежали на оперативный простор и вступили в ближний бой, насколько им это удалось.

Шура, трясясь от отдачи, короткой очередью в голову завалил наземь ближайшую обезьяну, а Бен, будто шампанское в борт нового парохода, разбил одну из своих бутылок в бабуина, разворачивающегося в сторону поступившей новой пищи, как тот считал.

Люди их заметили. Один из них, высокий парень с пистолетом в руке, выпустил всю обойму в приближающуюся тварь. Вторым человеком оказалась девушка, которая вместо того, чтобы подниматься на ноги и бежать, искала руками что-то в траве.

В принципе, они были обречены. Да и Шура с Беном — тоже. Только Гоша крутил педалями по проселку, на всей доступной ему скорости удаляясь от места битвы и надеясь, что жертв обезьянам хватит, чтобы отвлечься от еще одного человека. Не должны уметь считать примитивные тупые бабуины!

26. Тяготы военной жизни

Илья, представленный Андреем, скромно покашлял в кулак. Это был светловолосый мужчина средних лет, не худой, не толстый, под метр восемьдесят пять со спокойным взглядом серых глаз. Пожалуй, выражение его глаз было слишком даже спокойное, почти ленивое. Если бы Иван теперь не знал, что он — врач, то, пожалуй, расценил бы это, как признак равнодушия. Практикующие врачи — очень циничный народ, их нельзя удивить, а также испугать. Слово «смерть» для них — просто издержка профессии.

— А как же вы обойдетесь без лекаря? — тихо, чтобы, по- возможности, слышало как можно меньше людей, спросил Иван. — С вашей-то насыщенной жизнью?

— Денек перекантуемся как-нибудь, — пожал плечами Андрей. — Все равно за медикаментами ему надо идти. Да обещал помощь привлечь. Илья — человек ответственный, прошел так называемое «поздравительное» новогоднее наступление на неуловимого Джо. Так что ничего, выстоим.

Уже давным-давно при министре обороны Грачеве устроили в канун Нового года взятие враждебного вражеского Грозного. Хотели ко Дню рождения министра подарок устроить. 1995. Веха, когда были расстреляны и сожжены люди в погонах российской армии, вынужденные выполнять приказ, явственно отдающий кретинизмом. Это — если по умению воевать. И очень изящный, если рассматривать с точки зрения предпринимателей: а как иначе можно списать в утиль куда-то подевавшуюся со времен вывода войск из бывших соцстран высококлассную военную технику?

Выбираться с этого «укрепрайона» оказалось действительно несложно. Залезли со двора по пожарной лестнице на крышу и пошли себе в нужном направлении. Маршрут, конечно, выбирал доктор. Он, в отличие от диггера, на громыхающих железом скатах чувствовал себя вполне комфортно.

— И что, враги не пытаются таким же образом к вам- пробраться? — спросил Иван у врача, когда они только вылезли наверх.

— Но ведь они не имеют штанишек с пропеллером, чтоб с- крыши слетать, — ответил Илья. Голос у него был такой же спокойный, глуховатый. — По лестнице полезут, мы их одного за другим вниз спустим без всяких лифтов. Да и эту крышу наши парни постоянно пасут. Иначе как бы мы двинулись в путь без проверки? Организация у ментов есть, сила — тоже. Вот дисциплины — уже нету. Они вроде все вместе, но каждый старается урвать для себя. Как в стае. Да так всегда и было: прокуратура недолюбливала простых ментов, те — гибэдэдэшников, они, в свою очередь — каких-нибудь омоновцев, последние зуб точили на транспортные подразделения. И так по кругу. А все вместе нас ненавидели. Между собой они договориться могли, но вот с народом — достоинство не позволяло.